Исповедь разрушителя, или Как я нашёл свою суку

Я ненавижу мобильники. Только они умеют так ломать кайф. Только они своими гнусными мелодиями способны так беззастенчиво врываться на мою территорию. Все мелодии мобильников одинаковы и все они – отвратительны.

Она своими быстрыми неуловимыми пальчиками пробежалась по клавиатуре, ТЕМИ пальчиками, и ТЕМ язычком проворковала: «Да. На перекрёстке, да? Да…». И выраженье лица у неё стало другое. Благоокруглое, ничего не выражающее, как луна на рассвете. Глазками похлопала – и привет.

-Я поеду? Мне нужно.
-Да, пожалуйста…
-Мы увидимся ещё?
-Конечно. Всенепременно. Звони… на городской.

Мой мобильник где-то валялся – разряженный, с нулевым балансом.

Я всегда поражался, как они владеют своими лицами. Сколько там всего припасено. Она взяла трубу уже с другим выражением. Как только пропела ее Сольвейг – она сама превратилась в тихую и возвышенную Сольвейг, маленькую как колибри с голоском из мобильника.

-До встречи, любимый… – Это мне. И её круглая задница исчезла в дверном проёме.

Вообще-то, с этой мисс Штучкой я только познакомился. Дней двадцать назад. Я так и не понял, мисс она или миссис – встречается с каким-то мэном из их круга, а кто он ей – муж, друг, коллега? Один из этих – офисных мальчиков. Наверняка зануда, педант и импотент. Мне абсолютно плевать на этого типа, чем они занимаются, и занимаются ли они вообще чем-нибудь. Потому что знаю, ничем путным они заниматься не могут. Я ей вопросов не задаю. Она у нас бизнес-леди, а это для меня, что-то вроде… космической пыли. Всё это где-то там – в иных мирах, в другом измерении…   

Я раньше пил, поэтому мне было не до таких вот мисс Штучек. Мне вообще было ни до чего. Если кто не знает – питиё это моя работа. Такая же ответственная и тяжёлая, как всякий труд, связанный с постижением пищи ДУХОВНОЙ. Я не знаю, можно ли с вами говорить о пище духовной, всё ли вы правильно поймёте…

Я открою вам страшную тайну: я пил так, как Господь Бог уничтожал в своё время Содом и Гоморру. Как ураган Santa Cleo уничтожила в свое время всю прибрежную часть Калифорнии, со всеми их калифорнийскими отелями, банками, Кадиллаками и аборигенами. Я не пил – я убивал себя и всё, что попадало в моё поле. Я постигал науку РАЗРУШЕНИЯ.

О, это великая наука. Есть Брахма – распространяющий, Вишну, – проникающий и Шива – разрушающий. Так вот, я  и есть Шива-разрушитель. А когда я постиг эту науку – мне стало просто не интересно пить.

Так вот, когда я пил, как Бог и смерч вместе взятые, мне тоже были нужны их штучки. Только не такие леди, а просто штучки, которым не звонят по мобильнику сразу после спаривания, которые не спрашивают у меня глазами и уголками сомкнутых губ всякие глупости: «А мы будем жить дружно и умрем в один день?».

Нет. Те штучки были волшебные. Они исчезали так же легко, как и появлялись. Это были ОДНОРАЗОВЫЕ штучки. Лёгкие, как пластмассовые стаканчики.

С этой мисс всё было не так. Меня на неё вывели силы небесные или мой волчий нюх.
Я бродил, неприкаянный, по своим лабиринтам. Я бродил по своим лабиринтам одинокий, как Дух изгнанья. Я бродил по своим лабиринтам и ничего не хотел. Но нюх мой, мой тонкий волчий нюх «нюхача от бога» уловил Запах Женщины. Среди стаи бездарных и блёклых штучек, расцвеченных разнообразным тряпьём, среди всей этой толпы крохотных тайн и никому не нужных драм, похожих друг на друга, как яйца в лукошке, я увидел Её – эту Белесую Суку. Почему белесую? А чёрт его знает почему, она светилась каким-то белесым сиянием истинной Суки. И всё. И этого было достаточно. Она тоже узнала меня. Мою неприкаянную почерневшую от горя физиономию.

Так истинный ценитель, среди кучи мусора находит свой бриллиант, так Художник, среди всего многообразия мира, его надоевших примитивных форм, улавливает Запах Истины, так и я…
Я просто нашёл свою суку по запаху.

Вот тогда я увидел два карих неподвижных зрачка, я почти физически ощутил их взгляд на своей коже. В них плавился янтарь и ещё что-то порочное, необъяснимое – моё.   

Я подошёл к ней, спросил:
-Ты кто?
-Лариса – сказала она простодушно, жутко смущаясь.
-Пойдём со мной, Лариса, я покажу тебе свои лабиринты.

Она ничего не слышала. Я это видел по блеску её глаз, по бархатному зрачку, обращённому в мои лабиринты. Она слышала звуки свирели и шла за мной – покорная – к своей погибели. На вид ей было меньше тридцати, вся такая ухоженная, стильная. Мне понравилась её круглая задница.

Я что-то нёс ей про живопись, какой я крутой художник, готовлюсь к выставке. А сам думал, насколько её «упакованный» вид соответствует её кредитоспособности. Эх, мани, мани, денежки!.. Вы всё время порхаете не в тех местах. Вы старательно облетаете стороной мою обитель...

Когда мы шли по Крымскому мосту от Дома художников, она меня, наконец, услышала. Говорила, что обожает всякое творчество, что сама когда-то занималась музыкой.

-Вы знаете, я даже думала заняться продажей картин. Но тут своя специфика (да уж специфика в нашей стране специфическая – обмани ближнего своего) – вы мне поможете? (Помогу, помогу, сейчас только до родных пенат доберёмся).

-Конечно. Меня тебе бог послал. Я большой дока в этих делах.