Диплом плюс рабочая путевка

В номере «Советской России» от 2 июля было опубликовано выступление депутата Госдумы О.Н. Смолина «Болонский процесс: «вход» и «выход». С общим его смыслом трудно не согласиться: Министерство образования РФ в свое время буквально впихнуло российские вузы в болонский процесс, невзирая на их сопротивление.

Совершено это было в значительной степени по идеологическим соображениям. Министерство выбрало авторитарный путь: если вузы Европы входили в Болонское соглашение добровольно и до сих пор в Евросоюзе есть университеты, которые не захотели это сделать и сохранили национальные особенности, у нас росчерком пера министра обязали это сделать всех. Сегодня точно так же, волевым окриком сверху, всех обязывают «перестроиться», но так, чтобы сохранить бакалавриат и магистратуру. О.Н. Смолин, конечно, совершенно прав: нужно предоставить возможность вузам самим выбирать учебные программы. Те из вузов, которые захотят возродить специалитет, смогут осуществить это свое давнее желание. Всё это разумно и верно.... Но при одном условии. О.Н. Смолин исходит из того, что 4-х лет бакалавриата недостаточно для того, чтобы подготовить квалифицированного специалиста, и именно поэтому большинству вузов нужно вернуться к специалитету.

Но это подразумевает, что вузы наши имеют связь с национальным хозяйством (материальным производством и социальной инфраструктурой) и что их приоритетной задачей является готовить кадры для этого хозяйства. Казалось бы, это самоочевидно: а как может быть иначе? Но та безумная жизнь, которая началась у нас после 25 декабря 1991 года, когда над Кремлем спустили советский красный флаг, богата на опровержения выводов здравого смысла...

В Советском Союзе связь вузов с национальным хозяйством осуществлялась при помощи системы государственного распределения выпускников. Работала она так: сначала Госплан СССР и соответствующие органы в республиках собирали заявки предприятий и учреждений о том, какие специалисты и в каком количестве им требуются. Затем эти заявки отправляли в Министерство высшего образования, где в соответствии с ними формировались планы по приемам в разные вузы. Разумеется, всего предусмотреть нельзя, и бывали случаи, когда заявки направляли напрямую в комиссии по распределению. Иногда это были персональные заявки: например, студент хорошо проявил себя во время практики, и предприятие, где он проходил практику, просило прислать именно его. Как бы то ни было, на последнем курсе после защиты диплома каждый советский студент представал перед комиссией по госраспределению. Она решала, куда его направить работать на 3 года, выбирая из тех мест, где нуждались в таких специалистах. Отличникам предоставлялась привилегия: они сами могли выбрать будущее место работы. Распределенный молодой специалист также имел льготы: его нельзя было уволить в течение 3 лет, ему полагались «подъемные» (деньги для проезда и обустройства на новом месте), предприятие обязано было предоставить ему жилплощадь.

Естественно, если выяснялось, что специалисты, выпускаемые какой-то кафедрой или институтом, как говорится, «не на высоте», соответствующая рекламация отправлялась в Министерство высшего образования, а оттуда в вуз ехала комиссия, чтобы решить, что сделать для исправления ситуации.

Итак, в СССР существовала двухсторонняя связь между вузами и национальным хозяйством. В вузах знали, сколько специалистов и какого качества нужны хозяйству, а хозяйственники, если им что-то не нравилось, могли сообщить об этом вузам и внести коррективы. Разумеется, система не была идеальной (существовало множество «уклонистов», которые правдами и неправдами оставались в столицах и крупных городах и не желали ехать туда, где были нужны их навыки и труд). Но в целом эффективность такой системы доказывают не только экономические достижения Советского Союза, но и сегодняшняя реальность. Так, Латвия сегодня – антикоммунистическое буржуазное государство. За демонстрацию советской символики там можно попасть в тюрьму. Тем не менее недавно она взяла на вооружение... советскую систему госраспределения медицинских специалистов. Мало кто в России знает, что латвийское здравоохранение уже около 20 лет переживает сильнейший кризис. В малых городах и селах не хватает врачей, в поликлиниках огромные очереди. Причина – вступление в Евросоюз в 2004 году. Когда исчезла граница с Европой, врачи и медсестры, как и многие другие специалисты, устремились в страны Старой Европы – Германию, Францию, Великобританию, – где за тот же труд они получат гораздо большие деньги. Ежегодно из Латвии уезжает около 200 врачей и несколько сотен медсестер, к сегодняшнему дню это уже тысячи специалистов.

В итоге в Латвии сегодня 4,8 медсестры на 100 тысяч человек, а в странах Старой Европы – 8,4. Особенно плохое положение в провинции, например, в Латгале, Видземе, Земгале. Там скорые отказываются ехать на «второстепенные вызовы» (их хватает лишь для обслуживания экстренных случаев). Критическое положение с анестезиологами.

И антикоммунистическое, буржуазное, помешанное на антисоветизме правительство Латвии, повторю, решило воспользоваться советским опытом! Теперь выпускники латвийских медицинских вузов и училищ, которые учились за счет бюджета, не могут уехать за пределы страны, пока не отработают 3 года в медучреждениях вне столицы страны Риги (ибо в столице, конечно, положение с медпомощью лучше). По нашему ТВ ничего, конечно, не сказали об этом, а то наше правительство и руководство будут выглядеть очень бледно… У нас повсюду сокращение поликлиник и фельдшерских пунктов, а на жалобы жителей отвечают, что пришлют машины…

 Но вернемся к теме нашего разговора. Итак, в СССР было госраспределение специалистов. Пришедшие к власти в 1991 году либерал-реформаторы его отменили как «пережиток тоталитарного прошлого». В итоге в 2019 году исследования социологов компании HeadHunter показали: 41% выпускников российских вузов не работают по специальности, причем 37% из них даже не начинали работать в своей сфере. Кстати, число таковых растет: в 2016 году, по данным Госстата, по специальности не работал лишь каждый третий выпускник (31%). Лидирует специальность «сельское, лесное и рыбное хозяйство», более 60% выпускников, получивших дипломы по этой специальности, не работают в отрасли. С педагогами дело обстоит тоже печально. Министр Васильева в том же 2019 году заявляла: «Ежегодно 73 тысячи молодых педагогов поступают на бюджетные места. Заканчивают учебу такое же количество, и только 30–34 тысячи доходят до школ». Заметим, что речь идет о выпускниках, учившихся на бюджетном отделении, то есть за счет государства. И это в целом по стране, а в некоторых регионах лишь 10% выпускников педвузов остается в профессии! А между тем в российских школах, по данным РАНХиГС не хватает 250 тысяч учителей! (Газета.ru от 15 июля 2021 г.).

Таким образом, конечно, депутат Смолин прав, когда говорит, что для подготовки учителей нужно не 4 года, а 5 лет… Но какое все это имеет значение, если 90 из 100 выпускников какого-нибудь областного пединститута никогда не переступят порог школьного класса… Конечно, было бы замечательно, если бы хоть выпускники-бюджетники отработали в школах малых городов своей области, где не хватает учителей математики, информатики, русского, английского языков, а уж потом оправлялись странствовать по волнам рыка труда. Безусловно, речь идет о цивилизованных условиях «отработки», когда молодому педагогу предоставляется служебная жилплощадь, зарплата, которой хватило бы не на выживание, а на достойное существование, некоторые льготы. А там, глядишь, через 3 года человек привыкнет к своей школе и к своему новому месту жительства – такое в советские времена очень часто бывало…

То же самое касается и выпускников-медиков. Около года назад «Советская Россия» писала о бедственном положении с медобслуживанием в маленьком башкирском городке Учалы. Власти там закрыли все лечебные учреждения, и даже роддом и морг. Людями рекомендуют ехать за сто с лишним километров в «соседний» Белорецк. А при этом в столице Башкирии – Уфе есть прекрасный мединститут, теперь приобретший статус университета, он ежегодно выпускает сотни специалистов разного профиля... В старые советские времена часть из них ехали работать в поликлиники Учалов...

Опыт буржуазной Латвии показывает, что это возможно восстановить и сейчас, даже при капитализме... Только при этом не нужно надеяться на доброту начальства. Думаете, депутатам латвийского парламента от правящей партии или работникам латвийских министерств есть дело до бабушки в провинции, к которой не едет скорая, потому что нет врачей? Очень сильно в этом сомневаюсь. Но они помнят, то эта бабушка – еще и избиратель и что, объединившись, тысячи таких бабушек могут вышвырнуть их из теплых кресел...

Так что ж у нас народ такой легковерный, так охотно верит развесистой клюкве соловьевых, киселевых и вновь и вновь идет голосовать за чиновников, угробивших медицину в провинции и на селе? Пора бы людям пробудиться! А левым силам нужно внести в свою программу тезис о госраспределении специалистов. Только тогда все разговоры о возвращении специалитета приобретут практический смысл.

Рустем ВАХИТОВ