Нургалиев влип в мировую паутину

Заявление Нургалиева прозвучало несколько странно на фоне системного кризиса МВД. Хотя «лихие девяностые» вроде бы закончились, правоохранительные органы по-прежнему инфильтрованы бандитскими агентами.

А есть места, где управления внутренних дел обслуживают интересы криминала, и блатные авторитеты ногой открывают двери кабинетов полицейских начальников. События в Сагре и станице Кущевская тому подтверждение. А еще есть республики, где правоохранительные органы почти на сто процентов укомплектованы бандитами и террористами, самый безобидный из которых заработал себе двузначный срок.

Когда говорят о коррупции в МВД, как правило, добавляют прилагательное «системная». Рейдерские операции, сменившие старомодные «разборки», осуществляются с участием правоохранителей как силовой поддержки, а иногда и по заказу полицейских начальников.

Говорить об эффективной борьбе с преступностью в таких условиях просто смешно, поскольку те, кто формально призваны охранять закон, сами же его и нарушают, прикрываясь своими полномочиями.

Единственное, в чем бесспорно преуспели российские правоохранители — подавление политической оппозиции. Борьба с «экстремизмом» позволяет при практически нулевом риске зарабатывать «палки» и звезды. С другой стороны, любые эксцессы можно списать на особую государственную важность дела: это же не охота за какими-то вшивыми наркоторговцами, а защита Державы от внутренних врагов!

За комментариями по поводу планов развития МВД по Нургалиеву мы обратились к Александру Куликову, заместителю председателя комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, который считает инициативу Нургалиева как минимум бессмысленной:

«Безусловно, эта инициатива сегодня не востребована обществом. Я не вижу предпосылок, чтобы отвлекать внимание МВД на это.

МВД должно бороться с уголовной преступностью: с уличным насилием, разбоем, грабежами. Когда мы научимся пресекать кражи детей и расправы над грудными детишками, как это произошло в Брянске, тогда можно заняться и Интернетом».

Он считает вполне правомерным предположение, что сейчас, после серии скандалов в МВД главный полицейский «предпринимает популистские инициативы» с целью отвлечь внимание общества и государства.

Однако такой же популистской депутат считает и недавнюю инициативу Бастрыкина по созданию в рамках Следственного комитета подразделения, которое будет заниматься исключительно должностными преступлениями полиции.

Куликов отметил, что решение о создании этой структуры было, по всей очевидности, согласовано с политическим руководством страны, но вряд ли принесет ожидаемые плоды. Хотя по закону полиция, ФСБ, прокуратура, и Следственный комитет являются независимыми подразделениями, фактически это «корпорация». А где корпорация — там и корпоративное взаимодействие и корпоративная солидарность, говорит Куликов.

Его коллега, депутат Госдумы от «Справедливой России» Татьяна Москалькова, прежде чем комментировать заявление Нургалиева, отметила, что не знакома с его предложением в полном виде, однако в целом поддержала идею контроля Всемирной паутины:

«Интернет несет как огромное благо, так и открывает широкие ворота для совершения преступлений. Это целые сайты, на которых пропагандируются жестокость и насилие. Это сайты с детской порнографией. Это сайты, с помощью которых совершаются киберпреступления, связанные не только с экстремизмом. На протяжении последних лет постоянно говорится о том, что у нас нет инструментария для пресечения преступлений, совершаемых с помощью Интернета.

Недавно ко мне обратились избиратели и рассказали: есть целая серия сайтов, склоняющая молодежь к новым видам «кайфа». Один должен придушить другого, и другой когда приходит в себя, испытывает какие-то ощущения. Несколько детей после таких экспериментов погибли. В Сети ведут пропаганду сектанты и мошенники. Самый яркий пример — новая пирамида Мавроди.

Если мы говорим о том, чтобы усилить профилактику преступлений — это правильно. Но здесь важно найти баланс. Чтобы Интернет не оказался под жестким контролем, чтобы он оставался демократической площадкой, с другой стороны — чтобы Сеть не стала инструментом для совершения преступлений», — говорит Москалькова.