Об избранных

Утро. Светает. В небе загорается алая заря, и первые лучики солнца вкрадчиво подбираются к грязному, неумытому личику некоей особи, лежащей в одной из клеток зоопарка. Зоопарк этот знавал и лучшие времена: были в нём всякие звери, приходили посетители и подкармливали зверюшек в клетках. Иногда даже гладили по шёрстке. Тут и там раздавался весёлый смех ребятишек, иногда слышались реплики родителей - всё было замечательно: зверей кормили и заботились о них. И жизнь постепенно шла своим чередом.
До тех пор, пока две старые больные обезьяны не обьявили себя тиграми. Они были одиноки, и не знали чем ещё можно привлечь к себе внимание остального зверья. Выбрали в цари самца-бабуина, а молодую самку обезьяны-гамадрила провозгласили королевой. Тут карусель и завертелась: звери видели сущность обезьян и не желали признавать их тиграми. Об этом они говорили друг другу, а так же взывали к посетителям - смотрите, это ведь неправда. Посетители посмеивались, но не понимали язык зверей.
Бабуин бесчинствовал - как же, ведь он тут царь, а самка-гамадрил заглядывала ему в рот и ловила каждое слово. Попутно почёсывая бабуину причинное место. Ведь он ей отвёл в зоопарке целый дом!

И пока царь с королевой были заняты друг другом, две одинокие обезьяны войдя в раж, начали набрасываться на других зверей, загоняя их в угол и пытаясь побольнее укусить. Зверям это не нравилось. Они пытались протестовать, но их крики так и остались неуслышанными.
Громко хлопнув дверьми клеток, звери разбрелись по округе. В зоопарке остались лишь упомянутые обезьяны с бабуином и самкой гамадрила, парочка стервятников, и несколько шакалов.
Посетителям зоопарка скучно стало приходить туда, и они тоже потиху разбрелись по другим местам. Не стало обилия корма, никто не чистил клетки этим обезьянам, всё больше в них копилось дерьма, уже вонь начала расползаться по округе, а две обезьяны -одиночки да бабуин с гамадрилом всё продолжали кричать про свою избранность. И кичились друг перед другом - восхваляя себя и кривляя ушедших. Уже и времени прошло достаточно, а их кривляния и крики всё продолжают разноситься во все стороны.
 Утро. Доброе солнышко ласковым лучиком коснулось грязного, неумытого личика старой одинокой обезьяны, лучик прополз дальше и коснулся щеки её подруги-толстушки, шумно храпящей всё в той же грязной клетке...