Так уж честно победили, что и двадцать дней долбя, никого не убедили, а особенно себя. Жаль, приказ еще не издан — но дождемся, нашу мать, — чтоб к победе над фашизмом этот подвиг приравнять, чтоб, традицию ломая, но являя широту, мы уже седьмого мая отмечали ту и ту. Победили, отстояли, разменяли на рубли, раскатали, изваляли, истоптали, отскребли, показали, доказали, не отдали, соблюли — и Казани, и Рязани, и Обаме, и Бруни, и проклятой Пикадилли, вас не видящей в упор… Так уж полно победили, что стреляют до сих пор. Защитили серп и молот, звук родного языка… Успокоиться не могут, все не вытопчут пока. Гул стоит в родных осинах, орки строятся в каре — все никак забыть не в силах, как уклались в декабре.
Победитель белоглазый, ты взлетел, орелик мой, над оранжевой заразой и над ленточной чумой!
Вот чистейшая победа: всех, кто встал с другой ноги, по закону Архимеда вытесняют во враги. Торжествует жажда мести, обуявши большинство. То, что жить придется вместе, не волнует никого. Так уж честно победили, с самым-самым во главе, что со страху залудили эпик фейл по НТВ — «На Болотную ходили за бабло и «Доширак»!»… Так уж честно победили, что не врать — уже никак. Так бесспорно победили в равной, доблестной борьбе, что Козлова посадили — вот, Романова, тебе! Посадили PussyRiot, чтобы выглядить крутей; вон и деток отбирают — победили и детей! Вот победа образцова, неустанный ратный труд. Взяли было Удальцова, да отдали: больно крут.
Коллективный победитель, предводитель душ и тел! Отчего твой белый китель так под мышками вспотел? Взявши Питер и Москву уж, — что же, доблестный Мальчиш, так визгливо торжествуешь, так ножонками сучишь? Что ты воешь, многомясый, усмехаясь роково, навалившись всею массой неизвестно на кого — на студентов, на младенцев, на зажатых, будто гость, обреченных отщепенцев перекупленную горсть? Лишь на них, твердоголовы, брешут высшие слои — Соловьевы, Соколовы и Фадеевы твои. Эти стыдные минуты — худший выбор высших сфер. Либо мы не лилипуты, либо ты не Гулливер.
Нет, таких истерик, знаю, не закатывает тот, кто домой, к родному краю, победителей ведет. Так — под хохот пьяной крали, у провала на краю, — обмывают, что украли, а не отняли в бою.
Тут иной руководитель, обладатель лет шести, спросит: как же победитель должен, блин, себя вести? Да уж вы, вожди со стажем, как сказал бы вам Бильжо, не волнуйтесь. Все покажем. Все увидите ужо.
Комментарии