Социальные лифты – 1937

Семидесятипятилетие того, что принято называть Большим террором (или сталинской "революцией сверху"), отмечается с особым чувством. Ведь мысли о возможности чисток и репрессий снова витают в воздухе. Значит, вспомнить о причинах и движущих силах 37-го года – дело актуальное.

С момента окончания февральско-мартовского (1937 г.) пленума ЦК ВКП(б), который дал отмашку на чистку номенклатуры от "врагов народа", прошло три четверти века. Именно расправа с должностными лицами всех этажей, санкционированная пленумом, была и целью, и мотором Большого террора. Хотя в итоге номенклатурные люди составили среди погибших явное меньшинство. По большей же части жертвами стали несметные массы людей неначальственных: раскулаченные и ссыльные, вернувшиеся в местам прежнего жительства; бывшие участники Гражданской войны, выступавшие на стороне белых; священнослужители всех конфессий; люди, подозреваемые в связях с заграницей (прибалтийцы, поляки, немцы); просто бедолаги, попавшие под разнарядку или невовремя рассказавшие какой-нибудь анекдот. Но стержнем событий 1937-го – 1938-го, их глубинным смыслом и двигателем, была именно кадровая революция — смена, и притом почти поголовная, личного состава руководящего класса страны.

"Что такое революция? – говорил один французский остряк в конце VIII века. — Революция – это сто тысяч освободившихся должностей!" К "революциям сверху" это тоже относится.

В середине 1930-х годов верхние и средние руководящие этажи были заполнены людьми, выдвинувшимися в 1917-м – 1920-м. Через полтора десятка лет после окончания Гражданской войны они были еще вполне бодры физически (большинству из них было меньше 50-ти лет), до предела героизированы пропагандой и поэтому окружены огромным внешним почетом. Ни малейших оснований уступать свои места молодежи они не видели.

Проблема "социальных лифтов", о которой сейчас так любят потолковать, была тогда остра до предела. Сотни тысяч, если не миллионы активистов, начавших карьеру во время коллективизации и первой пятилетки и рвавшихся наверх, видели перед собой унылую перспективу просидеть на невысоких должностях еще несколько десятилетий. Это создавало внутри руководящего класса огромное, хотя и скрытое напряжение.

Другой характерной чертой тогдашней ситуации было полное общественное безмолвие и привычка общества, включая даже верхние его эшелоны, быть покорным объектом верхушечных манипуляций, пусть даже самых оголтелых и кровавых. Крестьяне были усмирены раскулачиванием и голодом, горожан заставили смиренно приносить невероятные материальные жертвы ради индустриализации. Но и номенклатурный класс прошел через жесточайшую дрессуру. Натравливаемый сначала на "левый уклон", потом – на "правый", потом – на "перегибщиков", охваченных "головокружением от успехов", он приучился бездумно шарахаться из стороны в сторону, утратил политическую волю и чувство реальности.

Еще одной необходимой предпосылкой террора стала атмосфера перманентного поиска врагов. Страна – осаждаемая неприятелем крепость, внутри которой орудуют вражеские наймиты и заговорщики. Это вовсе не изобретение 37-го года и даже не 34-го, когда при смутных обстоятельствах был убит глава Ленинграда Киров. Первые показательные процессы (например, над эсерами) состоялись уже в начале 20-х, а немного спустя, начиная с Шахтинского дела, они шли непрерывной чередой.

Любые несчастья или даже обычные неувязки, начиная от несвоевременного пуска домны и заканчивая железнодорожной аварией, толковались как диверсии и обязательно сопровождались выявлением диверсантов.

Так что имелись все предпосылки для террора. Была неразрешимая мирным путем проблема (заблокированность "социальных лифтов"). Был многолюдный слой, заинтересованный в "революции сверху" (молодые номенклатурщики). Наготове были и пассивные жертвы этой революции (старые номенклатурщики). Была параноидальная общественная атмосфера, в которой любая расправа не выглядела чем-то особенным. И над всем этим парил харизматический вождь, который был волен запустить или не запустить террористическую машину. Сталин — запустил.

А теперь сравним все это с тем, что есть сегодня.

"Социальные лифты" тоже заблокированы. Но совсем не так глухо — для тех, кто хочет пробиться, выбор карьерных траекторий куда шире, чем тогда. И уж на крайний случай, эмигрировать для большинства выглядит все-таки более рациональной карьерной стратегией, чем рисковать жизнью, карабкаясь наверх по телам конкурентов.

Руководящий класс, тоже сложившийся пятнадцатью — двадцатью годами раньше и тоже достаточно еще молодой, и сегодня совсем не склонен пускать новых людей в свои ряды. Но он не так наглухо закрыт, как 75 лет назад — хотя бы потому, что вовсе не окружен общественным почетом, охвачен открытой грызней, а отдельные его кланы то и дело выпадают из обоймы, очищая пространство для соперников.

Атмосфера паранойи насаждается и сейчас. На сей раз это борьба с коварными агентами Госдепа. Но, в отличие от 30-х годов, это мало кем воспринимается с глубоким и искренним ужасом — даже теми, кто какой-то частицей разума во все это верит.

Есть сегодня и вождь, но не случайно титул "национального лидера" закрепить за ним не удалось. Полномочия Путина лишь внешне кажутся такими же неограниченными, как полномочия Сталина. Реальный диапазон, в котором он волен принимать решения, гораздо уже.

Картина, которая из всего этого складывается, кое-чем напоминает 30-е годы, но сходство это пародийное, и если уж говорить о каком-то повторении тогдашней "революции сверху", то лишь в виде фарса.

Правда, фарс государственных масштабов, если видеть его с близкого расстояния, совершенно не смешон. Его нельзя допустить. И его можно не допустить, причем способ очевиден.

В 30-е годы прошлого века все слои общества безмолвствовали, покорно ожидая своей судьбы. Это и сделало возможным Большой террор. В 10-е годы нынешнего века разнообразные слои общества один за другим приходят в движение. Чем раньше они перестанут ждать милостей сверху, чем яснее осознают свою силу и интересы, тем меньше останется возможностей для очередных верхушечных манипуляций, переворачивающих страну вверх ногами. И тем больше откроется путей для нормального, неварварского разрешения накопленных противоречий, хотя бы и той же проблемы "социальных лифтов".

Власти очень любят повторять, что лимит на революции в России исчерпан. Но забывают добавить, что лимит на "революции сверху" исчерпан тоже.