В Липецке нашелся врач-невидимка, который не берет взяток

Я — человек-невидимка. Меня не видит государство. Возможно, поэтому на вопрос, заданный маме о том, кто наблюдал ее ребенка в родильном доме, называют лишь имя акушера-гинеколога. Вот и сейчас компьютер подчеркивает мою специальность красной чертой. Я — неонатолог. Неонатология — наука о выхаживании новорожденных — изыскание оптимальных методов диагностики и лечения болезней у детей первых четырех недель жизни, реабилитация больных новорожденных, создание в неонатальном периоде условий, необходимых для формирования состояния здоровья во всей последующей жизни человека. Мы — специалисты широкого профиля: и реаниматологи, и кардиологи, и неврологи, и хирурги… В мире это одна из самых высокооплачиваемых врачебных специальностей, потому что требует высочайшей квалификации.

Я работаю в обычном роддоме города Липецка. Я не беру взяток в виде благодарностей. Я живу на зарплату. И я не знаю ни одного неонатолога, который бы в норковой шубе ездил на дорогой иномарке. Мы даже не мечтаем о шубе и автомобиле.

Средний возраст врачей 40–45 лет. А многие работают уже более тридцати лет, после 55, — честно и добросовестно спасая жизни детей днем и ночью. Чтобы к тому же хоть как-то подработать к пенсии. С пенсией вообще удивительная история. В родильном доме все — и акушеры-гинекологи, и анестезиологи-реаниматологи, и акушерки, и медицинские сестры-анестезистки, и сестры операционные — все имеют льготный стаж на пенсию: 1 год идет за полтора. Только персонал отделения для новорожденных его не имеет — врачи-неонатологи и медсестры. Вроде работаем вместе с акушерами в родильном доме, и ночами трудимся не меньше других, и работа у нас интенсивная, а никак не включат нас в список специальностей, имеющих льготный стаж.

В нашем городе (как и во многих городах России) огромный дефицит неонатологов. Нас всего 60% от необходимого количества. То есть каждый существующий в наличии неонатолог вместо выполнения своей работы должен взять на себя практически двойную нагрузку — дневную и ночную, и вместо 15 новорожденных «обслужить» 30, а вместо 7 ночных дежурств выйти на 10–15. Мы же не можем оставить беззащитных малышей в опасности!

А теперь немного арифметики. До того, как начнется подсчет бюллетеней в дорогостоящих прозрачных урнах под усиленным оком вряд ли дешевых видеокамер. Врач-неонатолог высшей категории имеет оклад 5710 рублей (это после повышения зарплаты медработникам осенью 2011 года на 6,5%). Добавим стаж — 35% и вредность — 15%, итого: 8280 руб., минус 13% подоходного налога — 7203 руб. Это гарантированная государством зарплата, наша «стабильность». Прибавим немного по родовым сертификатам (эти деньги выплачиваются в зависимости от количества родов и за фактически отработанное время) — на ставку это будет тысячи 3–4; получается — 10–12 тысяч. Да, ведь у нас есть еще стимулирующие выплаты!

Ну это уж если совсем повезет — 1–2 раза в год, и сумма непредсказуемая: может, 1–2 тысячи, может, 5–6... Вот и получается, что врач-неонатолог высшей категории при дневной работе будет иметь ежемесячно около 12 тысяч.

А так как на эти деньги попросту не проживешь, то все рады взять побольше ночных дежурств, «навалить» на себя работы на полторы и более ставок. Вот и просим мы у работодателя совместительство. Заметьте, не работодатель просит нас закрыть недостающие дыры, а мы сами просим подработать, потому что иначе это была бы сверхурочная работа, оплачиваемая по Трудовому кодексу вдвойне. Но в медицине не существует сверхурочного труда. Посчитать, сколько фактического времени врач должен отработать на 1,5 ставки? Если в месяце около 160 рабочих часов, то врач работает 220–250, бывает и больше. 36 часов рабочего времени подряд за двое суток! А на следующее утро снова к «станку» — это норма для простого доктора.

А в одном из родильных домов Липецка вообще сложилась критическая ситуация — осталось всего два неонатолога, да еще одного отправили на курсы повышения квалификации (раз в пять лет мы повышаем свои знания). Поэтому один-единственный доктор вынужден работать каждый день и дежурить через ночь (остальные ночи «прикрывают» неонатологи других родильных домов). Я хорошо знаю этого доктора — она врач по призванию, но, проработав более 20 лет, до сих пор живет в общежитии. А действительно, зачем ей квартира, она все равно дома-то не ночует! 36 часов за двое суток, ночь дома — и снова на 36 часов на работу. И так весь месяц! А иногда не то что вытянуться в горизонтальном положении, присесть на дежурстве не удается. И как быть с синдромом «эмоционального выгорания», когда дома невозможно заснуть, так как мысли только о работе?

Сейчас на нас легла еще одна большая ответственность — выхаживание маловесных детей. С 2012 года введены новые медицинские критерии живорожденности — теперь живым ребенок считается при сроке беременности от 22 недель, весом от 500 г (раньше с 1000 г и 28 недель беременности). Может, господа чиновники думают, что вместе с приказом у нас появились новые кадры неонатологов-реаниматологов? Или появилось больше молодежи, заинтересованной в тяжелом труде и унизительной зарплате? Почему-то государство, не жалеющее денег на дорогостоящую аппаратуру и препараты, не задумывается над тем, что на этой аппаратуре скоро совсем некому будет работать. Когда наше поколение выгорит, захочет ли молодежь продолжить наш путь? Я — представитель среднего класса любой цивилизованной страны. Я исправно плачу налоги и честно выполняю свои обязанности. Я не представляю своей жизни без профессии, которую я люблю. Но я не знаю, кому и зачем нужен мой голос на предстоящих выборах, если я — человек-невидимка.

http://www.novayagazeta.ru/society/51392.html