Куда идём и с кем дружить?

Причин для страхов масса. Расширение НАТО – лишь одна из них. / Андрей Дорофеев / Коллаж АиФ

В стране заметно выросла потребность в психологах и психотерапевтах. Люди неделями ждут очереди на приём, чтобы поделиться со специалистом накопившимися проблемами.

Вячеслав Костиков, руководитель центра стратегического планирования «АиФ»:

А проблемы таковы: страхи (часто беспричинные), тревога, бессонница, агрессия со стороны близких и неблизких людей. Врач-психолог становится одной из востребованных профессий. Вырос конкурс на психологические факультеты медицинских вузов.

В чём дело? Люди стали более чувствительными, изнежёнными, легко ранимыми, избалованными? Чуть что – к врачу: «Доктор, выпишите успокоительное»… Но, судя по моим знакомым, таблетки если и помогают, то ненадолго. Избавиться от стрессов полностью удаётся немногим счастливчикам. А миллионы людей продолжают жить в состоянии тревоги. И у нас в России, и за границей.

Причём мы в этой сфере, к счастью, «отстаём». Прежде всего от США, где агрессия порой выплёскивается через край. Догоним ли мы тут Америку или нет, трудно сказать. Лучше в этом направлении их и не догонять. Может быть, поможет наш национальный характер – менее «холерический», более «северный», чаще полагающийся на «авось». Но между тем тенденция нарастания тревожности и, как след­ствие, агрессии у нас налицо. Это отмечают не только медики, но и социологи. Вот последние, июньские, данные ВЦИОМ: 58% россиян убеждены, что новые поколения (т. е. люди, родившиеся 20-25 лет назад) живут в более опасное и тревожное время. Причём у женщин (как более чувствительного «сословия») процент ощущающих опасности выше, чем у мужчин.

Между надеждами и страхом

По данным ФОМ, молодёжь менее подвержена страхам, чем люди старшего и среднего поколений. А если сравнить сегодняшние цифры с данными 30-летней давности, бросается в глаза следующее: в лихие ­90-е агрессии и страхов, несмотря на все материальные трудности, было меньше. Причина в том, что те годы были отмечены и огромным всплеском надежд, позитивных ожиданий. Вот эти ожидания во многом и «перекрывали» страхи.

Кстати, этот феномен в какой-то мере был характерен не только для эпохи перестройки, но и для советских времён. И после революции, и после Великой отечественной войны жизнь, конечно, была тяжела, но в стране преобладало ощущение перемен, быстрого движения вперёд, к неминуемому счастью...

Замечу в скобках, что непроходящая популярность Виктора Цоя, ушедшего из жизни 32 года назад, во многом связана с тем, что он был одним из ярких глашатаев таких перемен. И молодёжь верила, что они будут.

Перемен! – требуют наши

            сердца.

Перемен! – требуют наши

            глаза.

В нашем смехе, и в наших

            слезах,

И в пульсации вен:

Перемен!

Мы ждём перемен.

Хорошо помню своё дворовое детство на 2-й Мещанской улице.

Послевоенная скудость видна была невооружённым глазом: в одежде, в питании, в облике зданий, в детских играх, в досуге. Билет в кино за 50 коп. (на утренний сеанс – 15 коп.) – то немногое, что было доступно обычной семье. Семья считалась счастливой не по достатку, а по тому, пришёл ли отец с фронта и не стал ли он калекой. Но в отношениях соседей по дому, в дворовых играх, в школе и пионерлагерях не было и тени агрессии. Самое страшное, что можно было услышать во время мальчишеских перебранок, – это: «А в морду хочешь?» Но до непосредственного мордобития дело обычно не доходило. Даже агрессивная субкультура «футбольного фанатизма» появилась в СССР значительно позже – с начала 70-х гг.

Потерялся контроль. Как справиться с тревогой из-за происходящего в мире

Истоки тревог

В чём сходятся все социологические службы, так это в объяснении причин тревоги и агрессии. Основная заключается в бедности и её социальном «обрамлении»: тяготы жизни, стрессы, безработица и страх потерять работу, расслоение общества по достатку и образу жизни, материальные трудности, связанные с воспитанием детей. В меньшей степени, чем на Западе, – недовольство политикой государства.

В последнее время среди причин агрессии социологи стали называть и «упадок культуры». Речь идёт о возрастающем присутствии «попсы» в культурном меню страны и особенно на телевидении. Доминирование в культуре коммерческих начал над творческими ведёт к размыванию понятий «что такое хорошо и что такое плохо». В последнее время это стало особенно заметно в сфере русского языка. Блатной жаргон вторгается даже в политику. А материться на театральных подмостках стало чуть ли не хорошим тоном и признаком культурного авангарда.

Новинки деградации

В последние годы заметным инициатором агрессии и источником стрессов для молодёжи стали компьютерные игры и гаджеты. Точнее, неконтролируемый доступ к разного рода «вседозволенностям». В том числе скрытая пропаганда наркотиков, алкоголя и новейших «изгибов» личностных отношений.

Если же говорить о более общих причинах человеческих страхов и неуверенностей, то специалисты в области общественной психологии указывают на «потерянность» человека в современном мире. После краха коммунистической идеологии и развала СССР люди перестали понимать, куда идёт страна. Соблазны Запада, ярко вспыхнувшие в 90-е, ещё теплятся среди части населения и либерально настроенной элиты. Но на фоне кризисных явлений в Европе и особенно беспрецедентного по масштабу политического и культурного отторжения России «коллективным Западом» эти соблазны слабеют на глазах.

Вопросы «куда идём?», «с кем дружить?», «на какие ценности ориентироваться?» всё чаще звучат в общественной дискуссии. Появился даже термин «моральное бездорожье». На вопрос: «Что там за поворотом?» – не берутся отвечать ни социологи, ни политики. О будущем можно лишь мечтать, планировать его сложно. И в такой ситуации хочется напомнить слова из рассказа А. П. Чехова «Ионыч»: «Берегите в себе человека».

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции