СВЯТЫЕ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ, ОБРАТИВШИЕСЯ ИЗ ИСЛАМА. Часть 8.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В этом неполном, поверхностном обзоре представлены люди разных эпох - от VIII до XIX века, разных национальностей - арабы и турки, татары и болгары; разных возрастов - старцы и юноши, люди среднего возраста; разных профессий - разносчики зелени, купцы, ремесленники, чиновники, солдаты и учёные; люди разного сословного происхождения, с разным семейным положением, разного уровня образованности, разных, наконец, характеров... Но все они нашли в себе силы ответить на любовь Божию и обратиться ко Христу, запечатлев это обращение собственной кровью.

Ничего аналогичного такому подвигу среди христиан, перешедших в ислам, не было, несмотря на всю массовость этого явления в определённые эпохи[39]. Навряд ли такими вероотступниками руководила любовь к истине. Это признавали и сами мусульмане. Например, арабский поэт XI века Абу ал-Ала так пел в своих стихах:

Христианин переходит в ислам
Корыстолюбия ради, а не из-за любви;
Он жаждет лишь власти, или боится судьи,
Или хочет жениться
[40].

Не известно ни одного случая перехода православного подданного Византийской Империи в ислам, тем более с дальнейшим исповедничеством.

На самом деле, за исключением одного примера, о котором я скажу ниже, практически не существует даже рассказов о кровавом запечатлении своей веры кем-либо из рождённых в исламе мусульман под пытками христиан. Таковых примеров действительно много когда мусульмане исповедовали ислам перед язычниками, но не перед христианами.

Мне известен только один случай, который с некоторыми натяжками может быть отнесён к исповеданию веры мусульманином перед христианами.

Относительно одного из сподвижников Мухаммеда - Абдаллы ибн Хузафы ал-Сахми, существует легенда о том, как византийский император под страхом смерти пытался обратить его в христианство, но никакого успеха не добился[41]. Историчность этого происшествия у меня лично вызывает большие сомнения. Во всяком случае, относительно действий императора.

Однако даже в этом повествовании привлекает внимание один существенный момент: если христианский император, убедившись в невозможности обратить пленного мусульманина, отпускает его на свободу, то мусульманские правители, убедившись в том же, пленных христиан убивают. И ещё один интересный момент: Абдалле угрожают применить пытки, а именно, если верить автору его жизнеописания, угрожают постепенным расстрелом из луков и опусканием в котёл с кипящим маслом, но его не подвергают им. В отличие от мусульманских правителей, у которых в аналогичной ситуации за угрозой непременно следовало дело.

Отсутствие таковых примеров помимо всего прочего, конечно же обусловлено тем, что христианство не знает той исконной и чисто мусульманской практики, согласно которой если враг или пленный во время битвы объявляет о своём переходе в ислам, ему необходимо сохраняют жизнь, а если подсудимый иноверец даже после вынесения приговора принимает ислам, его освобождают от всех обвинений. Предпосылок для возникновения подобной практики в христианстве не возникало в силу совершенно иного понимания Веры. Человек, принимающий христианство под страхом смерти не является христианином, потому-то и не могло возникнуть почвы для таковых насильственных обращений. "Вера души не есть плод тела"; - так выражал в диалоге с мусульманами свою позицию один из византийских императоров, - "и нужен благой язык и правомыслие тем, кто приводит к вере, а не сила, не угроза, не нечто мучительное и страшное. Ибо каким образом потребно принуждать естество бессловесное, не следует действовать здесь, убеждая душу разумную не рукой, не бичом и не чем-то другим, такого же рода и угрожающем смертью"[42]. Согласно одному хадису, возводимому к самому Мухаммеду, тот так сказал, толкуя аят предались Ему те, кто на небесах и на земле, вольно и невольно (Коран 3.83): "Те, кто на небесах - это ангелы. Те, кто на земле - это родившиеся в исламе. Предавшиеся невольно - это пленённые народы, кого привели к исламу в цепях и оковах и кого ведут в рай против их воли"[43]. В этом - различие между христианством и исламом. Насильно мил не будешь, и конечно же в рай против воли никого привести нельзя.

Да, в Византийской Империи также православному подданому под страхом смерти было запрещено переходить в какую-либо иную религию. Однако на неподконтрольных христианам территориях в то время добровольно в ислам из христианства, повторю, никто никогда не переходил.

Безусловно, в процессе многовековых исламо-христианских войн случалось всякое. Во время I Крестового похода при взятии католиками Иерусалима было истреблено свыше 70 тысяч мусульман[44]. Во время III Крестового Похода английский король Ричард Львиное Сердце однажды по своей прихоти приказал вырезать две тысячи пленных мусульман. Византийский полководец, а впоследствии император Никифор Фока во время своих победоносных походов уничтожил несколько тысяч мусульман северной Сирии и Крита... Но при этом Православной Церковью (в отличии от Католической) эти жертвы (вкупе с жертвами и со своей стороны!) рассматривались как павшие на обычной войне. Чрезмерная жестокость воинов-христиан остается на личной совести каждого из них, но никогда она не одобрялась Церковью. Так же как и теперешнюю войну Чечне, Церковь не воспринимает как войну против ислама[45].

Православию глубоко чуждо понимание священной войны, присущее мусульманским экстремистам, для которых "Джихад является высшей формой богослужения, которую только можно предложить Аллаху".[46]

Именно поэтому, когда тот же император Никифор II Фока (963-969) задумал издать закон, по которому все христианские воины, павшие в боях с мусульманами, автоматически причислялись бы к лику святых мучеников, Церковь, несмотря на все принуждения, категорически воспрепятствовала самой мысли о таком нововведении, как противоречащему самому духу христианства[47].

Именно поэтому в Констанстинополе уже в конце VIII века арабским купцам было позволено отстроить мечеть[48], в которой, как явствует из писем патриарха Николая Мистика, пленные арабы даже в самые победоносные для Империи дни могли молиться без какого-либо принуждения их к принятию христианства[49].

Следует здесь, наверное, сказать несколько слов о сложившемся у исследователей мнении о какой-то небывалой веротерпимости Арабского Халифата, "неизвестной средневековой Европе". Из чего это мнение складывается и чем обосновывается? Исследователь видит, что несториане и монофизиты, по отношению к которым в Византийской Империи предпринимались гонения, бежали в мусульманские страны и там жили в этом отношении более благополучно. На основании этого и возникает идея о большей веротерпимости Халифата. Однако исследователь не учитывает тот важный факт, что у монофизита или несторианина в этих двух империях был разный статус. В Византии он был еретиком и его как еретика гнали. В Халифате же он был иноверцем и его никто не трогал, если он не занимался прозелитизмом.

Но по отношению к собственным, мусульманским еретикам в Халифате нередко предпринимались куда более ужасные, кровавые и беспощадные гонения, которые и не снились византийским императорам[50]. А когда, в свою очередь, какой-нибудь мутазилит или саламит попадал в Византийскую Империю, то там он оказывался иноверцем, мог преспокойно ходить в ту же константинопольскую мечеть и никто его никаким гонениям не подвергал. Именно поэтому, например, когда в 969 г. Антиохия была вновь возвращена в состав Византии, большая часть мусульманского населения осталась, тогда как монофизитский яковитский патриарх со всею своею паствою переехал в мусульманский город Диарбекир[51]. В Никейский период едва ли не треть войска православной Византийской Империи состояла из турок-мусульман, успешно выступавших в сражениях с католиками.

В действительности по отношению к иноверцам Империя была не менее терпимой, чем Халифат, по отношению же к еретикам, Халифат был куда более нетерпимым, чем Империя.

Юрий Максимов.

Примечания и библиография:

[39]Поэтому известный фильм Хотиненко и вызывает неизбежное ощущение натянутости и искусственности всей этой истории. Несвойственен, неестественнен для ислама подобный образ - чисто христианского мученичества. Режиссёр сознательно и вполне последовательно экстраполирует это целиком христианское явление на чуждую почву, чуждую культуру, вероятно, желая тем самым создать ощущение новизны, которое могло бы привлечь и затронуть зрителя. Однако получается довольно-таки малосимпатичный гибрид и происходит это, на наш взгляд, именно вследствии незнания автором основ и той и другой культуры. Образ мученика, его подвиг в христианстве имеет значение именно как подражание крестному подвигу Богочеловека, как соучастие своими страданиями в страданиях Христа, исторический факт которых в исламе категорически отрицается.

[40]Мец Адам. Там же.

[41]ал-Баша Абдель Рахман Раафат. Эпизоды из жизни асхабов. - Сс. 24-26.

[42]Manuel Paleologue. Entretien avec Musulman. / SС. t. 115, - P. 144.

[43]ас-Суйути Джалал ад-Дин. Совершенство в коранических науках. М., 2000. - С. 116.

[44]Гийом Тирский. История деяний в заморских землях. / Памятники средневековой латинской литературы. М., 1972. - С. 384.

[45]Кормить и одевать, во всяком случае, в московских церквах, нищих мусульман не перестали.

[46]Джамилах Марьям. Два муджахидина недавнего прошлого и их борьба за свободу против иностранного владычества. - С. 8.

[47]Скилица. Недостатки правления Никифора / Лев Диакон. История. М., 1988. - С. 118.

[48]Поснов М.Э. История христианской Церкви. Брюссель, 1964. - С. 283.

[49]прот. Иоанн Мейендорф. Византийские представления об исламе. // Альфа и Омега № 2/3 (9/10) 1996. - С. 136.

[50]В качестве примеров можно привести мутазилитскую михну при ал-Мамуне (IX в.), казни суфиев в X в., гонения мутазилитов в XI в., истребление ливанских шиитов в конце XIII в., и мн. др.

[51]Нелюбов Б.А. Сиро-Яковитская Церковь. // Альфа и Омега № 4 (18). - С. 349.

Источник здесь: http://www.pravoslavie.ru/put/sv/prav_islam.htm