Глазами ребёнка. Рассказ блокадницы.

Рассказ Валентины Ивановны Григорьевой

(в редакции Кузнецовой Елены Михайловны)

В погожее июньское утро 1941 года шестилетняя Валечка со своей бабой Сашей, как обычно, шли на рынок за молоком и овощами. От их дачного домика, в пригороде Ленинграда, до рынка было полчаса ходьбы и, по пути, бабушка рассказывала внучке разные интересные истории из своей жизни.

Дошли до рынка и с удивлением увидели, что весь народ столпился около столба с репродуктором, из которого Валечка услышала слово «война». Женщины плакали…

- Бабушка, а что теперь?

- А теперь поехали домой, в Ленинград. Беда, Валюшка, беда…

В Ленинграде, на ул. Якубовича д.9, кв. 11, где жила семья, стало ещё тревожнее. Валин папа, Иван Павлович, и мама, Анастасия Фроловна, уже собирали чемоданы для эвакуации, в которую отправляли всю семью, кроме Валиного отца. Кировский завод должен был и в войну работать, поэтому часть специалистов оставляли в городе.

Бабушка запричитала:

- Я никуда не поеду, ты у меня один, я останусь с тобой, Настя с дочкой пусть эвакуируются.

Но, как не плакала Александра Петровна, в назначенный день Иван Павлович повёз свою семью на вокзал, но их поезд так и не тронулся – разрушены бомбёжкой рельсы. Ни в город, ни из города никакого движения нет.

Началась блокада Ленинграда.

Семья жила в трёхкомнатной коммунальной квартире, соседи успели уехать раньше. Стало холодно и непривычно тихо.

Какое-то время спасали запасы продовольствия, что имелись до блокады. Потом его получали по карточкам. Папа и мама – по рабочим, бабушка – по иждивенческой, а Валя по своей – детской.

Родителей Валя видела только раз в неделю, а то и реже, когда они приходили на несколько часов с работы домой, усталые, с тёмными лицами, худые.

29 декабря 1941 года отец умер…

А маму Валя стала видеть ещё реже. Даже в свой выходной день, уже реже, чем раз в неделю, она поднималась дежурить на крышу, чтобы гасить там зажигательные снаряды. А утром, усталая, пешком шла на работу, потому что трамваи не ходили.

Чтобы не мёрзнуть, Валя и бабушка спали на одной кровати, а в другой комнате, тоже на одной кровати спали мама и тётя Надя, сестра отца.

От кусочка черного хлеба, что был положен блокадной нормой, бабушка отламывала дольку и совала внучке в ротик со словами: « Не глотай, соси медленно, как конфетку». Мама с тётей Надей уже не могли ходить на работу и только лежали, грея друг друга.

Бабушка и Надя через силу ходили получать паёк, перешагивая через замёрзшие тела. А отдохнув, шли на Мойку за водой, каждая со своим ведёрком.

В одну из бомбёжек, у бабушки не было сил, и они не пошли в бомбоубежище. А потом Валя из окна увидела, как из разрушенного соседнего дома выносили трупы мёртвых и тела раненных. После такого стресса она надолго замолчала.

Март 1942 года. Валюшка утром услышала надрывный бабушкин крик:

- Что же вы наделали? Оставили старого и малого!

Валя вошла в комнату и увидела маму и тётю Надю, которые обнявшись, согревая друг друга, так и умерли.

Выносить их было некому, и две недели Валюшка  с бабой Сашей жили с умершими в одной квартире. Только бабушка накрыла тела простынёй и закрыла дверь в эту жуткую комнату.

Однажды у Валюшки из руки вырвали хлебные карточки, которые бабушка дала ей подержать на время, пока она заворачивала кусочки хлеба в платочек.

Беда…

Дома сидели молча, лежали молча - сил говорить не было. Соседка, работающая на раздаче хлеба в магазине, несколько дней приносила засохшие хлебные крошки. Бабушка и Валя заваривали их кипятком и по глоточку пили, растягивая этот хлебный напиток на весь день.

Однажды бабушка не встала с постели и сказала внучке:

- Я буду умирать, а ты слезь с кровати, подойди к двери и подай голос, как услышишь, что кто-то идёт.

- А как ты будешь умирать?

- Буду закрывать и открывать глаза и крепко засну.

- А как голос подать, бабушка?

- Говори: «Я здесь одна», только громче, как только хватит сил.

Бабушка вскоре захрипела и затихла…

Стало страшно – света нет, холодно, в квартире никого нет. Валюшка села на пол около двери и стала прислушиваться.

Послышались шаги и тихие голоса. Сил кричать и плакать у девочки не было и, шедшие за дверью люди, услышали только тихий скулёж…

- Собака, что ли? Раздался мужской голос.

- Да ребёнок скулит… голодный. Ответил тревожный женский голос.

- Открой дверь, это соседка.

- Я не могу достать до цепочки.

- Подставь стульчик.

- Стульчик в комнате, а там мертвая бабушка, я боюсь…

Валя отползла от двери, как ей велели и затихла.

Взрослые выломали замок, и соседка взяла Валю к себе, а потом девочку определили в детский дом и после прорыва блокады вывезли вместе с ним во Владимирскую область. Так началась взрослая жизнь семилетней Валечки Григорьевой.  

Февраль 2020 г.   

фото Григорьевой Валентины Ивановны сделано автором.