Сергей Пархоменко «Суть событий» 29.09.2017

https://youtu.be/ChmM_P85aqM С.Пархоменко― 21 час и 7 минут в Москве, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Ну вот вы видите, у нас произошли важные кадровые изменения на радиостанции «Эхо Москвы», мы уволили Арину Бородину, ей объявлено служебное несоответствие, вместо нее нанята Наталья Поклонская – теперь она каждую пятницу перед моей программой будет что-нибудь важное комментировать. Вот.

Вставайте с пола, садитесь обратно на стул, с которого вы упали. Нет, всё в порядке, Арина Бородина в Алма-Ате, кажется, всё с ней хорошо, она работает на радиостанции «Эхо Москвы» и вернется на следующей неделе, и займет свое законное место без всякой Натальи Поклонской. А это программа «Суть событий», номер для SMS-сообщений +7 985 970-45-45, и есть еще трансляция в YouTube. Полезная чрезвычайно вещь, всем очень советую ее смотреть и слушать. А вопросы и темы к этой программе я как обычно собирал с помощью своего Facebook-аккаунта и набрал их там чрезвычайно много, и стараюсь этим пользоваться. Причем, пользоваться теперь двояким способом: во-первых, эти вопросы и темы очень пригождаются мне для программы «Суть событий», а, во-вторых, я теперь время от времени выпускаю такую, как бы, дополнительную программу без эфира, такой подкаст, который распространяется только в интернете. В эфире «Эха Москвы» вы его не услышите, но зато можете увидеть на сайте «Эха Москвы» или в YouTube. Я надеюсь, что скоро будут и другие способы доставки – можно будет скачивать их как такие звуковые консервы и слушать там, где вам удобно, и тогда, когда вам захочется.

Из тех вопросов, которые я наполучал в Facebook в этот раз, конечно, очень много Соловьева. Вот, волшебная сила Алексея Навального. Навальный просидел сегодня целый день в кутузке, а мы здесь с вами продолжаем обсуждать, что он наговорил про Владимира Соловьева и его прекрасную недвижимость. Меня просят прокомментировать и сам этот фильм Навального, и ответ Соловьева, который гордо заявил, что он просто очень богат, что он просто занимался в 90-е годы бизнесом и, вот, как-то нарубил капусты разнообразной в больших количествах. А теперь вот, значит, как-то почему бы и нет, может обладать всем тем, чем он обладает.

Ну, вы знаете, у меня вообще есть личная давняя история взаимоотношений с Владимиром Соловьевым – она такая, довольно интересная. Она заключается в том, что некоторое время я, будучи книжным издателем, директором книжного издательства тогда, двух даже книжных издательств родственных «Иностранка» и «Колибри», был издателем его книг. Ну, точнее одной книги. Я успел издать одну книгу, роман, который он тогда написал. Это было в районе, по-моему, 2004-2005 года. Это был совершенно выдающийся в своей бездарности текст, но интересный. И когда у меня спрашивали, зачем я имею дело с этой мерзостью, имея в виду этот текст, конечно (не автора, а текст), я отвечал, что как-то мне интересно посмотреть вблизи вот на то, что происходит с человеком, когда он напишет роман как-то и ему захочется стать знаменитым писателем.

Вообще, действительно, позиция издателя по отношению к автору – она такая, очень специальная, она иногда похожа на позицию врача, потому что он своего пациента видит, так сказать, в разных положениях, в разных состояниях, в разных позах. Пациент с ним очень откровенен, как-то показывает ему разные свои болячки, как-то предлагает как-то их осмотреть и сказать ему, значит, что надо сделать, есть ли, дорогой доктор, шанс выздороветь.

Вот тогда мне этот самый Владимир Соловьёв предложил этот роман. Мы напечатали этот роман, и он вполне себе продавался, всё с ним было хорошо. Но тут оказалось, что это не первая книга Владимира Соловьева. Он гордо сказал: «Это моя вторая книга. А первая книга вот». И предложил опубликовать первую книгу.

А первая книга была таким, довольно толстым рекламным буклетом, написанным по заказу одной компании, которая была дистрибьютором слабительного Ксеникал. И бóльшая часть этой книги представляла из себя чрезвычайно, я бы сказал, сочные, такие, сладострастные описания, какой умопомрачительный дрист возникает от этого Ксеникала, такой, очистительный, прекрасный, такой, реактивный дрист, и как много из этого разной пользы: можно похудеть, благодаря ему, можно прекрасно себя чувствовать, очистить организм и всякое такое.

Почему я про это вспоминаю? Потому что сегодня, когда мне рассказывает Владимир Соловьёв о том, что он был чрезвычайно успешным бизнесменом в 90-е годы, в меня закрадываются некоторые сомнения. Потому что человек, который в 2004-2005 году зарабатывал себе на жизнь (ну, может быть, чуть-чуть раньше, в 2002-2003-м) рекламой слабительного, вряд ли был сказочно богат. Вряд ли как-то дела его шли исключительно хорошо.

Действительно, в 90-е годы биография Соловьева представляет из себя классическую биографию такого, ну я бы сказал, продвинутого мешочника, человека, который мечется с большими клетчатыми сумками и как-то мучительно пытается устроить какой-нибудь бизнес. Чего только он ни делал. Он шил и печатал принты на каких-то майках, он носился с каким-то оборудованием для дискотек, от чего осталась потом легенда о том, что у него были заводы на Филиппинах, на которых он клепал это оборудование для дискотек. Ну, вы представляете себе, что Филиппины – это прекрасное место, где строят заводы, да? Прям комбинаты такие гигантские, прям УралВагонЗавод он там построил в районе Манилы.

Еще есть другая легенда, что он преподавал экономику в США. Ну, да, он провел один неполный семестр в университете штата Алабама. Я однажды проезжал через штат Алабама, и это место, где подают самые лучшие ребра в томатном соусе. Это очень вкусно, действительно, крайне вредно для здоровья. Вот, после этого Ксеникалу как раз килограмм хотелось бы мне съесть. Но насчет университетов и науки в Алабаме не очень, прямо скажем.

Ну, я могу себе представить этого заезжего русского профессора, которого позвали в университет штата Алабамы, и он там, одновременно давая уроки карате и занимаясь стрижкой газонов, еще преподавал экономику. Вот.

В общем, короче говоря, мы помним Владимира Соловьева. Мы помним, когда Владимиру Соловьеву, что называется, поперла фишка. Поперла она ему примерно там вот с 2003-2004 года, когда он начал работать на всяких государственных каналах. Прежде всего когда он пришел на НТВ, вот то, уже дважды разрушенное НТВ, как-то лишившееся уже и своей первой команды, и в значительной мере своей второй команды. И сделался государственным пропагандистом. И вот тут сразу всё стало хорошо.

Вот тут появилась в 2003 году вот это самая квартира на Долгоруковской за совершенно смехотворные деньги, которая была ему подобрана… Хорошее слово: «подобрали» для журналиста Соловьева квартиру размером 160 метров и подобрали ему ее за хорошие подобранные деньги.

Потом, по-моему, в районе 2005 года он уже как раз примерно тогда, когда мы с ним познакомились, он уже немножечко наковырял себе на эту самую итальянскую виллу. Я примерно представляю себе, как он ее покупал. Как раз это вот там примерно почти в моем присутствии это происходило.

Ну и пошло, и пошло, и пошло, и пошло. Так что рассказывать не надо. Это классический случай, когда насосал. Вот, не заработал, а насосал. Знаем, где насосал – насосал на государственном телевидении, как-то прямо насосал, вот, из микрофона ведущего, и поэтому упреки, обращенные к Навальному, что он как-то возбуждает народные массы против богатых, он возбуждает народные массы против бесчестных и подлых. Вот, против кого он возбуждает народные массы. И правильно делает. Потому что вопрос не в количестве этих денег, вопрос не в объеме этого метража, вопрос в том, каким способом он добыт.

Соловьёв, конечно, пытается увести разговор в сторону и говорит, что он не государственный служащий. Нет, он не государственный служащий, он государственный прислужащий. Государственный лакей, очень хорошо оплачиваемый лакей. Ну вот так российское государство платит своим лакеям за их лакейские услуги. И это нехорошо, это, я бы сказал, нездорово. И в то же время не здóрово.

И поэтому я горячо поддерживаю здесь деятельность Алексея Навального: этих людей нужно вытаскивать на поверхность, вот тех, кто лакейским путем, выполняя грязную работу (я подчеркиваю, грязную работу)... Я думаю, что там следующей в очереди должна стоять какая-нибудь Маргарита Симоньян. Ее, правда, трудно поймать – она ездит всё время вокруг Садового кольца с американским флагом, всё празднует избрание президента Трампа, никак не может успокоиться. Но рано или поздно бензин же кончится как-то, можно будет воспользоваться этим моментом и выяснить как-то, где она и чего насосала. И это будет тем более не сложно.

Вот. История про Соловьева. Другая история, про которую тоже очень много вопросов, это про Facebook, который вдруг откуда ни возьмись российское государство возбудилось закрыть. Ну, тут я не буду говорить долго, а отошлю вас к вот этому самому подкасту, который я уже сегодня упоминал. Последний из них – он вышел 2 дня тому назад. Был целиком посвящен, я целые полчаса рассказывал как мог подробно, рассказывал историю того, что, собственно, случилось с Facebook, и каким образом Facebook вдруг влез в политику. В одной фразе скажу, что Facebook после долгих сомнений, долгих мучений и долгой внутренней работы над собой, Facebook начал сотрудничать с американским Конгрессом и со специальной комиссией, которая расследует так называемый русский след на американских выборах. Предоставил и Конгрессу, и этой комиссии большое количество документов, касающихся деятельности очень странных пользователей, наоткрывавших разных аккаунтов в Facebook для того, чтобы пытаться каким-то образом воздействовать довольно тонким, довольно софистицированным образом на американского избирателя в тех точках американской территории, где это имеет значение, где такие так называемые «качающиеся» штаты и «качающиеся» округа, от которых зависит конечный результат, проголосуют они за красных или за синих, проголосуют они за республиканцев или за демократов. Потом эти же силы были пойманы на французских выборах, и там, правда, их деятельность удалось вовремя прекратить и, может быть, поэтому ничего не получилось у… Кто знает, какова была роль и каков был вес этих усилий, которые удалось остановить. Может быть, поэтому ничего не получилось у Марин Ле Пен на французских выборах.

Была зафиксирована подготовка к массированному участию в кавычках и в немецких выборах. В общем, всё это Facebook вскрыл, всё это он сдал американскому Конгрессу. Ну и по всей видимости, ему теперь тут не поздоровится. Я думаю, что будут его мучить. Я думаю, что это произвело сильное впечатление здесь на большое российское начальство. Так что вот, давайте за этим следить.

Ну, понятно, что Facebook, все-таки, слишком большая вещь, чтобы можно было его закрыть просто так. Это вам не LinkedIn, который был закрыт в России некоторое время тому назад. Я думаю, что если кто-то попытается закрыть здесь Facebook, будет колоссальный всплеск обучения пользователей вот этим так называемым анонимайзерам, то есть системам обхода блокировок. Они будут пользоваться большим успехом. Вещь это несложная, я думаю, что все научимся, все освоим, ничего такого особенного в этом нет, всё будет хорошо, не волнуйтесь. Вот. Но придется сыграть в эту игру с дорогим правительством и правящей партией как-то, и вот с этим разбираться.

Так что подробности смотрите в моем подкасте. Зайдите в YouTube, наберите там в поисковой строке «Пархоменко подкаст» и обрящете. Или можно его искать в моем Facebook, или можно его искать в моем Телеграм-канале. У меня есть теперь Телеграм-канал, он называется точно так же, как и мои подкасты, он называется «Мой голос». Вот, ищите либо Телеграм-канал «Мой голос», либо сразу подкаст «Мой голос», и там увидите всю эту историю с Facebook. По-моему, у меня довольно интересно получилось.

Это 2 таких, я бы сказал, разгонных, стартовых сюжета, о которых я хотел бы поговорить в программе. А важный, действительно, сюжет, которому я хотел бы посвятить побольше времени… Его тоже много в этих вопросах. Вот, слушатель… Точнее, сейчас, я надеюсь, он слушатель, а тогда он был еще читатель моего Facebook, который подписывается «Максим Пол». Просит меня дать комментарий по выборам в Академии президентом академика Сергеева: «Считаете ли вы Сергеева, — спрашивает он, — независимой от Кремля фигурой?»

Интересный очень вопрос. Интересный, хотя не корректный. Я сейчас попробую объяснить, почему. Значит, сначала про эти выборы. Действительно, произошла очень важная вещь, на мой взгляд, очень символичная, очень знаковая – выборы в Академии наук – которая продемонстрировала во время этих выборов, вот, на минувшей неделе, все-таки, свою способность к сопротивлению, и в этом смысле поддержала традицию российских академий и советских академий, которым нелегко приходилось на протяжении многих десятилетий, много там было всяких историй еще в сталинские времена, когда там требовали исключать всяких академиков, а они не исключались, и там репрессировать всяких академиков, а они не репрессировались. И была сложная очень история с Сахаровым, и, в общем, много было этих эпопей там. И Академия, в общем, в критические моменты всегда доказывала, что это некоторое такое место независимости и место своеобразия и своеволия, несмотря на то, что никогда эти академики, которые по определению люди обычно довольно взрослые, скажем так, и по большей части даже и пожилые, никогда они, в общем, не были особыми карбонариями и особыми революционерами. И ждать от них, так сказать, каких-то бурных революционных реакций было бы довольно странно, и никто в действительности этого не ждет.

Тем не менее, был ключевой момент в истории вот уже теперь Российской Академии в 2013 году, когда состоялась попытка уничтожить Академию. Попытка-то состоялась, а уничтожение – нет, не состоялось, уничтожить ее не удалось, как теперь становится понятно.

В центре этого конфликта был человек по имени Михаил Ковальчук, человек из очень влиятельной семьи, очень близкой к Путину, очень богатой. Человек, который взял себе в голову, что он хочет быть главным ученым в России, хочет быть президентом Академии наук. А Академия наук его не захотела. И тогда он сказал, что «Если я не нужен этой Академии, значит, эта Академия не нужна мне», и он начал ее ломать, он начал ее уничтожать.

И он добился в свое время, воспользовавшись там тем, что многие политические силы этого хотели, плюс как всегда есть огромный вопрос о собственности, потому что Академия традиционно владеет по всей стране очень хорошими объектами недвижимости, начиная от центра Москвы, где есть всякие прекрасные дома и парки, и целые большие институтские территории и корпуса, и кончая там большим количеством разных больших и маленьких Академгородков, институтов. От Москвы до самых до окраин, аж до Владивостока, где есть свое Дальневосточное отделение Академии наук.

Они добились тогда такой конфискационной реформы, отъема собственности у Академии, передачи ее в специально созданное агентство под названием ФАНО. И для того, чтобы окончательно как-то лишить Академию всякого своеволия было решено ее размыть. Размыть и по возможности унизить.

И вот здесь было предпринято нечто, что имеет очень яркий и относительно недавний исторический прецедент. Вот, я в который раз уже говорю, что Россия, управляемая Владимиром Путиным, во многих своих элементах повторяет историю одну и ту же, историю муссолинивской Италии.

Несколько раз уже мы находили с вами прямые аналогии, ну там я не знаю, между убийством Бориса Немцова и убийством депутата Маттеотти, например. Погуглите, что это такое – я в свое время рассказывал.

Было много случаев, когда Путин… Иногда такое впечатление, что он прочел какую-то большую книжку про Муссолини, и она ему понравилась. Правда, у этой книжки была оторвана последняя глава, вот, кто-то выдрал последнюю главу, поэтому чем кончилась книжка, он не знает. А, вот, чем она начинается и что там у нее в середине, ему нравится.

Так вот Муссолини в 1939 году проделал точно это же самое со старейшей европейской академией. Есть такая очень романтическая, очень красивая история про итальянскую Академию наук, которая называется Академия деи Линчеи. И вот эта вот Академия деи Линчеи была не просто распущена, а она была влита в… При том, что это очень старинная, она началась в начале XVII века, там Галилео Галилей был одним из первых этих академиков Деи Линчеи. В XIX веке она снова там была возрождена после некоторого перерыва. В 1939 году всем этим академикам было предложено написать заявление (такая специальная была придумана унизительная процедура), попроситься в государственную итальянскую так называемую королевскую Академию. И часть из них согласилась, часть из них не согласилась, и это было таким символом унижения академических свобод, символом унижения ученых со стороны безграмотного, наглого и тупого политика, каким был Бенито Муссолини.

Вот, в точности это же самое попытались проделать с Российской Академией Наук в 2013 году, и предложили академикам и членкорам написать заявления о том, что, вот, они просят их впустить в новую реформированную Академию, куда вместе с ними должны попасть, ну, то, что в научной среде называется «акамедики и акаселики». Акамедики – это академики Академии медицинских наук, а акаселики – это академики Академии сельскохозяйственных наук.

И вот, значит, размазанные среди этих акамедиков и акаселиков они должны были, значит, еще и на коленях туда приползти и попросить их туда впустить.

И тогда создалась организация очень небольшая, 70 с небольшим академиков и членкоров объединились в комитет, который назывался «Комитет 1 июля» по дате, когда было обнародовано их заявление. Они заявили о том, что они не будут писать это заявление, вот эту вступительную просьбу в новую Академию. Всего 74 человека, а академиков было тогда больше тысячи (что-то близко к полутора тысячам, если я правильно помню). Очень незначительный процент.

Так вот. Этот Комитет 1 июля сыграл очень большую роль во всем том, что произошло дальше с Академией, потому что он послужил некоторым таким, все-таки, не побоюсь этого слова, нравственным камертоном. Он послужил каким-то примером для большого количества других академиков, которые по разным причинам кто-то побоялся, кто-то поостерегся, а кто-то не решился вступить в этот Комитет 1-го июля и заявить громко о том, что он не будет подписывать это унизительное заявление. Но все-таки, вот этот пример ученых (а среди них есть несколько очень известных ученых, замечательных академиков таких, чрезвычайно уважаемых в мире)... бóльшая часть, конечно, естественников, надо сказать – там гораздо больше математиков, физиков, но есть и всякие прочие: есть и историки, есть и филологи, и археологи, и кого там только нет.

И вот именно из их среды на нынешних выборах после того, как предыдущая попытка выбрать президента Академии была фактически подавлена из Кремля, когда было оказано давление на тогдашнего президента Академии Фортова и на других людей, которые тогда выдвигали свои кандидатуры (это было примерно год тому назад), им было велено этого не делать. Они все поснимали свои кандидатуры, и, вот, была изменена процедура, и в этой процедуре появилась стадия утверждения кандидатов Кремлем, и утверждение конечного выбранного президента опять Кремлем.

Причем, по-моему, кандидатов утверждает правительство, а окончательно выбранного президента Академии – президент России.

И казалось, что процедуру, что называется, взяли в руки. Казалось, что, вот, как-то окончательно зажали эту Академию. Но вдруг выяснилось, что среди кандидатов фаворитами являются не те, кого хотел бы иметь на этом месте Кремль, а те, кто исходит из этого самого удивительного маленького Комитета 1-го июля. 3 кандидата в общей сложности в первоначальном списке были из этого Комитета 1-го июля, одного из них правительство удалило и, как впоследствии выяснилось, этим выстрелило себе в ногу, потому что этим самым оно (правительство) уничтожило конкуренцию между лидирующими вот этими вот, ну, так сказать, фрондерскими кандидатами.

Вот этот самый удаленный – его звали Алексей Хохлов. А другой кандидат, который оказался фаворитом, его звали Александр Сергеев.

С.Пархоменко― 21 час и 35 минут теперь, это программа «Суть событий», вторая ее половина, я по-прежнему Сергей Пархоменко, номер для SMS-сообщений +7 985 970-45-45. Есть еще прямая трансляция в YouTube — очень советую смотреть и слушать. Есть еще мой аккаунт в Facebook, где я в специальный пост собираю разные отзывы, вопросы, темы, сюжеты, истории, предложения и всякое такое прочее.

Пока были новости, как всегда читал, что вы тут мне наприсылали в смсках. Юра из Санкт-Петербурга спрашивает у меня: «Не эту ли книгу Соловьёв назвал «Евангелие от Соловьева»? Не шучу, лично видел в продаже». Юра, эту самую книгу – я ровно про нее и говорил. Это и была та самая книжка, которой я был… Знаете, Евангелие от Соловьева, не больше и не меньше. Ну, как-то… Ну, вы понимаете, да? Какой автор, такая у него и книжка.

И еще очень хороший вопрос, вот, вопрос к тому, о чем я говорил бóльшую часть первой половины программы, присылает мне Таня из Москвы. И Таня спрашивает очень коротко и в точку: «А что им нужно от Академии? Чтобы что?» — спрашивает она. Отличный вопрос, Таня. И у меня есть на него ответ, потому что это вопрос… Вы, наверное, думаете, что он риторический, а я вам на него отвечу совершенно конкретно.

Им нужно 3 вещи. Ну, про одну я уже сказал: им нужна собственность, и чтобы как-то академики не влезали в управление этой собственностью. Второе, им нужно финансирование науки и рулить им. Это не очень большие деньги, но, все-таки, некоторые довольно существенные деньги. И из этих денег иногда происходят всякие технологические возможности, которые можно было бы очень интересно, так сказать, обернуть в бизнес. Например, если появляются какие-то патенты, то можно было бы их контролировать, ими торговать и так далее, и так далее. Знаете, если уж люди убивают друг друга в прямом, а уж особенно в переносном смысле за деньги от культуры (вспомните историю с Серебренниковым и вспомните всё то, что вытворяет в нашей так называемой Прачечной министр культуры Мединский), то уж за деньги от науки точно можно посражаться.

И третье, самое важное, это не должно быть центром независимости. Такой, моральной независимости. Духовной независимости. Это не должно быть центром фронды. Очень важно, чтобы все вокруг понимали, что нету никакого такого места, где власть не работает. Нету никакого такого места, которому нельзя приказать.

Потому что в какой-то момент Академия на примере вот этого самого Михаила Ковальчука продемонстрировала, что, ну вот, нет способа сделать Михаила Ковальчука президентом Академии. Вот, он хочет, президент Путин хочет, правительство в полном составе хочет, все «хочут», а он не становится. Более того, он даже академиком не становится. Он пытался выбраться в академики, просто в члены, рядовые члены Академии наук – ничего не вышло. Раз не вышло, два не вышло. А уж про президента вообще все молчат.

Это непорядок. Это не должно долго продолжаться. С этим надо как-то кончать, — решили в верхах российских.

И вот стали кончать, и выкинули этого самого Хохлова некоторое время тому назад из кандидатов. Это был человек с большими шансами сделаться президентом Академии наук. Я думаю, что в его выкидывании сыграла не последнюю роль история о том, что он проректор Московского университета и человек, находящийся в очень плохих отношениях с ректором Садовничьим. А у ректора Садовничьего с некоторых пор появились связи, у него появилась рука, и ректор Садовничий у нас не просто ректор Садовничий, а он научный руководитель, коллега и покровитель прекрасной девушки по имени Екатерина Тихонова, о которой злые языки отзываются как о дочери президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина. В точности никто не знает, но есть сильные подозрения. Вот.

Она, кроме того, по чистой случайности еще замужем за человеком по фамилии Кирилл Шамалов, который тоже, в общем, человек не последний в российских верхах и в окружении Владимира Путина. В общем, у меня есть сильное ощущение, что вот это оказалось здесь фактором, и вот по этому каналу дело дошло до решения этого самого Хохлова убрать из претендентов, убрать из кандидатов в президенты Академии наук. И тогда остался фаворит, и этим фаворитом оказался директор Нижегородского Института прикладной физики Российской Академии Наук Александр Сергеев, человек очень уважаемый, человек очень серьезный, очень спокойный, очень разумный, такой, что называется, взвешенный, сумевший провести хорошую кампанию.

Причем обратите внимание, вот, вскоре после того как Хохлова убрали решением правительства, убрали из кандидатов, они встретились вдвоем (Хохлов и этот самый Сергеев), два бывших соперника. Они встретились и договорились. И это классическая такая была политическая сделка. Они сравнили свои программы, они примирили эти программы, выделили то небольшое количество пунктов, где у них есть расхождения, нашли какое-то взаимоприемлемое решение. Один другому обещал, что будет поддерживать его кандидатуру и призовет своих сторонников голосовать за Сергеева на выборах. Сергеев Хохлову пообещал, что он будет вице-президентом. Нормальная коалиция, нормальный политический обмен.

Вот, как ни странно, это за последнее время второй случай после истории с выборами московских муниципальных депутатов, который показывает, что если есть разумная избирательная технология, если кандидаты ведут себя последовательно, логично, упорно и не позволяют себя как-то сбить на истерику, то с этим сделать что-то довольно трудно. Потому что, например, после этого эти 2 кандидата – они где-то раздобыли полный список электронных почт всех членов и членов-корреспондентов Российской Академии, и каждому послали сообщение о том, что они договорились, что между ними нет никакого соперничества, что они будут выполнять общую программу и что они призывают всех голосовать за них. И Сергеев выиграл с огромным счетом. Он получил в первом туре 680 с лишним голосов из 1,5 тысяч проголосовавших, а во втором туре 1045 голосов. И выяснилось, что вся история 2013 года с разбавлением Академии членами Академии медицинских наук и Академии сельскохозяйственных наук – эта история не сработала. Даже эти академики, влившиеся в большую Академию, не сыграли роль безмолвного балласта, который позволил вытворять с ними то, что хотелось политическому руководству. А политическому руководству хотелось человека по имени Владислав Панченко, который был ровно ставленником этого самого Ковальчука, с которого всё началось, и человеком, активно поддерживаемым в Кремле.

Вот теперь я возвращаюсь к первоначальному вопросу, является ли он человеком, независимым от власти и так далее? Ну, совершенно очевидно, что, находясь в этой позиции, находясь в позиции президента Академии наук, невозможно быть пламенным революционером и пламенным оппозиционером. Наука финансируется государством, и президент Академии наук не может себе позволить и не может предать свой долг перед российской наукой, если он будет решать какие-то свои собственные политические проблемы, а не добиваться государственного финансирования и поддержки государством фундаментальной науки. Фундаментальная наука без государственной поддержки не живет. Это всё сказки про то, что она может финансироваться за счет частных пожертвований, грантов и так далее. Это полезная очень вещь, это то, что продвигает науку, помогает науке и так далее, но государственная политика в области науки должна быть, и эта политика должна выражаться в цифрах, в деньгах.

И совершенно очевидно, что президенту Академии наук предстоит сотрудничать с властью, с правительством, с бюджетом, с парламентом, с президентом и так далее. Но важнейшая история в этой ситуации – это отстоять, удержать вот эту вот академическую независимость, не побоюсь этого слова, академическую свободу.

Он был избран в этих обстоятельствах. Он был избран вопреки воле из Кремля. Он не тот человек, которого хотел бы Кремль видеть на этом месте. Он является в этом смысле символической фигурой, он символизирует собою теперь вот эту готовность Академии отстаивать, несмотря ни на что, свою самостоятельность, свою бесконтрольность, если хотите. Государство должно платить за науку, но государство не должно управлять наукой – вот, в чем главная история, вот, за что главная борьба Академии. Государство не может определять, где в науке истина, вопреки тому, что говорит Мединский. Потому что Мединскому, прежде, чем он говорит «Я знаю, что правильно, а что неправильно», ему приходится сначала сказать, что никакой науки История не существует. Сначала он заявляет это, а потом на руинах того, что раньше было наукой История, а теперь он растоптал, он начинает говорить «Никакой истины нет».

Ну вот поступить так с физикой, химией, биологией и любыми другими науками, да и несомненно с самой историей тоже Академия не должна дать. Вот, за что происходит борьба. Вот, в чем долг ученых в России. И вот, что торчит как кость поперек горла российскому правительству постольку, поскольку это правительство авторитарной страны. Это кусок авторитаризма. В авторитарной стране, а уж тем более в тоталитарной стране (в этом направлении движется сегодняшняя Россия под управлением Владимира Путина) никакой самостоятельной свободной Академии наук быть не может, как ее не могло быть в муссолинивской Италии.

Вот, Российская Академия сделала шаг в сторону от Муссолини. Путин хотел как Муссолини, а Академия наук не дала ему в этом месте, вот на этом малюсеньком участке фронта. Серьезная история, между прочим, правда?

Параллельно, раз уж мы заговорили про науку, я должен упомянуть еще 2 вещи. Ну, во-первых, действительно… Вы слышали это сегодня в новостях, что сообщество Диссернет обнаружило своих хороших знакомых, я бы сказал, своих клиентов, я бы даже сказал, своих пациентов среди людей, которые были выбраны в Президиум Академии наук. Это люди, которые, заметим, не свою диссертацию украли, а другим помогли. Это тоже очень большой грех. Это люди, которые были задействованы, так сказать, в индустрии торговли фальшивыми диссертациями в разных позициях: некоторые из них были научными руководителями, некоторые оппонентами. По-разному. Зайдите, пожалуйста, на сайт Диссернета dissernet.org, посмотрите подробности – там много про это написано, и я думаю, что новой Академии наук предстоит серьезно относиться к тому, что делает Диссернет и что Диссернет находит.

«А Хохлов стал вице-президентом», — говорит мне Нина. Ну, правильно, они ж договорились об этом, вот он и стал. Конечно, всё в порядке. Вот.

И вторая такая история, как бы, вдогонку за академической историей – это история, к сожалению, очень печального события, произошедшего в Санкт-Петербурге. Был лишен лицензии Европейский университет в Санкт-Петербурге. Очень редкое, я бы сказал, уникальное учебное заведение в России. Очень небольшое и, так сказать, на душу своего профессорского населения выдававшее колоссальный урожай людей, которые становились международно признанными учеными, потому что они пытались здесь, в России создать западный университет. Поэтому он не только назывался Европейский, он был устроен так, как устроены наиболее авторитетные учебные заведения в Европе и США. И это, собственно, его и погубило.

Понятно, что там тоже есть много разных историй про собственность и про всё остальное. Он помещался в очень престижном таком, очень заметном здании в Санкт-Петербурге, в Мраморном дворце. Понятно, что есть масса желающих на этот Мраморный дворец. Но дело не только в этом. А дело в том, что Европейский университет попытался высунуться из стройного ряда обычных учебных заведений.

Эта история не очень простая, надо сказать. Вот, я сегодня разговаривал с одним довольно известным сотрудником этого Университета, и он, она точнее сказала мне очень разумную вещь, что, действительно, российское законодательство в области высшего образования и вся деятельность Рособрнадзора, специальной организации, которая занимается регулированием этого самого высшего образования, она построена на том, чтобы попытаться остановить торговлю дипломами. Создание большого количества шарашкиных контор, которые, на самом деле, никого ничему не обучают, а просто продают дипломы под видом обучения. Получается это не очень хорошо, Диссернет это хорошо знает. Происходит торговля диссертациями и торговля дипломами тоже, и есть огромные учебные заведения… Ну, наиболее известный Диссернету, например, это, скажем, так называемый РГСУ, Российский Государственный Социальный Университет с колоссальным количеством всяких филиалов по всей стране, который, конечно, в значительной своей части был огромной фабрикой по торговле дипломами, диссертациями и дипломами. Кстати, в частности, и Мединский там тоже добыл свою диссертацию ровно в этом же РГСУ, и ректор этого РГСУ был Мединскому научным руководителем. Всё очень логично.

Но тем не менее, попытки остановить этот процесс и как-то контролировать эту индустрию торговли этими научными бумагами существуют, и всё устроено так, чтобы выживали в этих условиях только старые советские учебные заведения большие, в которых есть стандартная процедура. Как только кто-то пытается устроить свою жизнь не так, он оказывается вне закона.

Вот, в сущности это произошло с Европейским университетом в Санкт-Петербурге. В какой-то момент он попытался сейчас заново получить свою лицензию. Сейчас в настоящий момент он лишен лицензии, то есть его фактически нет. Если до 1 ноября лицензия к нему не вернется, не начнется учебный год, всё, этот год будет потерян и мало шансов, что этот Университет выживет.

Ну, вот, посмотрим. Например, посмотрим, получит ли он какую-то поддержку со стороны новой Академии наук. Все-таки, это хоть и не подмандатные, не подчиняющиеся друг другу структуры, но всё наука, всё научная среда, всё научное сообщество. Вообще интересно посмотреть на то, как вот эти вот события с избранием президента в Академии наук подействуют на нравы, атмосферу и какие-то правила, порядки внутри научного сообщества в России. Посмотрим. Это интересно.

У меня осталось еще буквально несколько минут, и я хочу поговорить про референдум в Каталонии приближающийся. Почему это важно? Для России, для российской политики, для тех, кто управляет политикой в России, это важно прежде всего потому, что появился шанс, если конфликт вокруг Каталонии, референдума в Испании будет расширяться, появился шанс добыть еще одно слабое звено в цепи европейских стран, куда можно… Я много раз эту метафору уже употреблял, употреблю еще раз. ...попытаться воткнуть лом. Воткнуть и пошатать.

Вот, Россия за последние годы, когда выяснилось, что она столкнулась с единым фронтом европейских стран, которые единодушно постановили, что то, что Россия вытворяет в Крыму и в Украине, вытворять нельзя, и за это Россия должна подвергнуться санкциям, Россия перепробовала много разных стран, которые она на разных этапах считала слабыми звеньями. Греция, с которой пытались как-то задружиться, и там вот как-то пошатать, как-то, вот, подергать за Грецию Европейский Союз. Венгрия, когда там очень странный тип оказался во главе страны. Традиционно Кипр, очень зависимый от России в связи с тем, что колоссальное количество российских денег было в этих самых знаменитых кипрских оффшорах и кипрских банках. И вообще Россия играет вот на этом конфликте Северного и всего прочего Кипра, Греции, Турции и так далее. Вот сейчас Испания. Вот, попробовать подергать за Испанию, если она окажется ослаблена вот этим вот конфликтом.

Каталония, действительно, очень важная для Испании страна. Я не оговорился: действительно, страна внутри страны. Каталония – это 20% экономики испанской, 16% населения. Всего одна провинция.

Есть большая история каталонского сепаратизма так называемого, точнее стремления к каталонской независимости. Спор идет за налоги. Каталония и так имеет автономный статус довольно широкий, и у нее есть там своя социальная политика, свое образование, своя полиция, между прочим, свой парламент, свой президент, но нет своей отдельной налоговой системы. И Каталония сражается за то, чтобы налоги, собранные в Каталонии, остались в Каталонии.

Есть, конечно, проблема с языком тоже. Каталонский язык ни в коем случае не запрещен, имеет довольно широкое распространение, но в школах преподают по-испански. И вот они уже однажды попытались организовать символический референдум. В 2014 году они собрали 80% голосов за независимость Каталонии, но приняли участие в этом всего 33% избирателей и этот референдум был признан, так сказать, символическим, не имеющим юридического смысла.

Вот сейчас еще одна попытка. Велика вероятность, что будет ровно это же самое, что будет колоссальное большинство за независимость по одной простой причине – потому что те, кто против, не придут. Очень мало людей, которые пойдут на референдум для того, чтобы проголосовать «Нет». Вот таких упертых маловато.

В основном, люди пришедшие будут голосовать за. Но сколько их будет? Тем более что испанское правительство бросило огромные силы, там арестованы руководители Каталонии, более того к ним применена, надо сказать, довольно жестокая мера – их поставили на счетчик. Конституционный суд испанский 21 сентября постановил, что каждый из этих вот людей, ответственных за проведение этого референдума (их 14 человек), будет платить штраф в размере, там, от 6 до 12 тысяч евро за каждый день, пока он будет поддерживать этот референдум. Классическая история постановки на счетчик. Вот.

И там в свое время удалось найти и изъять несколько миллионов бюллетеней, заранее напечатанных для этого референдума. Сейчас там происходит совершенно детективная история – пытаются понять, где урны? Вот, физически ящики где? Чтобы изъять эти ящики. Посмотрим, что это будет.

Это важная история, прежде всего потому… И, вот, последние полминуты своей программы я это скажу, что есть очень много разных сепаратистских движений в Европе. Между прочим, те же самые каталонцы есть рядом во Франции вокруг Перпиньяна, которые хотели бы объединиться с испанскими каталонцами. А еще во Франции есть баски так же, как и в Испании. А еще во Франции есть корсиканцы. А в Италии есть сицилийское движение и сардинское движение за независимость. И венецианское движение. И движение в Южном Тироле. А в Германии – Бавария. Есть огромное количество. Даже в Дании есть сепаратизм (Фарерские острова там мечтают отделиться).

Есть огромное количество европейских стран, которые, если что-то начнет получаться в Каталонии, бросятся играть в свои сепаратизмы тоже, и у России появится шанс европейское единство расшатать.

Это была программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Всего хорошего, до свидания