ЗАКРОЙЩИЦЫ

 

ЗАКРОЙЩИЦЫ.

 

     Галюня мечтала о кукле. Идя к речке за водой с ведёрком-подойником (большое поднять не могла), так зримо рисовала себе картинку: вот под молодым кустиком акации мелькнуло что-то яркое, присмотрелась, а это маленькая кроватка, а в ней кукла, накрытая покрывалом из разноцветных кусочков ткани. Голубые глаза неподвижно смотрят на Галюню: ну возьми меня, я так давно тебя жду. Душа поёт от счастья, Галюня бежит и, подпрыгивая, бьёт себя в грудь, на которой застёгнута на все пуговицы ватная безрукавка. Как ни ударь – всё равно не больно.

     Когда-то бабушка рассказывала, что в детстве они сами шили себе кукол, да разных, каких только не придумывали.

     Забравшись с младшей сестрой, Лидочкой, на печку, Галюня объявила, что сейчас они будут шить куклу. Из чего? Из разных лоскутов. Старая штанина в полоску пойдёт на туловище и руки-ноги. Из маленького детского одеяльца надёргаем ваты.

     В белую тряпицу насыпали сухих семян конского щавеля, крепко придавили у основания, перевязали ниткой, получился шарик, то есть голова. Послюнявив химический карандаш, нарисовали лицо: глазки, бровки, носик, ротик. Теперь всё пришьём к туловищу. Человечек с растопыренными руками весело смотрел на своих создателей. Чтобы он стал куклой, надо сшить платье. Как его покроить, Галюня знала, бывая у подружек, живших неподалеку. Но вот досада, в доме нет ножниц. А мы попробуем вырезать зубами. Ветхий цветастый кусочек ткани сложили вчетверо, вверху на перегибе, в прямом углу, карандашом нарисовали дугу. Вот по этой дуге и пошли работать Галюнины острые зубки. Ткань легко поддавалась, только надо было прокусывать густо-густо, не оставляя ни одной ниточки. Выкусанная часть отделилась, и в развёрнутой тряпице получилась круглая дырка, в которую легко пролезла голова куклы. Теперь пройма для рукавов. Тут было полегче, потому что прокусывать надо ткань, сложенную вдвое, а не вчетверо, как на горловине. Платье сшили по бокам, подвязали пояском – кусочком старого коричневого шнурка. Готово! Красота неописуемая! Головку повязали платочком, его легко сделать – это просто кусок ткани с равными сторонами, сложенный на уголок. Обувь? Да мы нарисуем сапожки и вЫкусаем их по линиям. Вначале не получилось: сшитые сапоги не могли натянуть на толстоватые ноги - не дали запасов на швы.

   Однажды мамка принесла изрядно поношенную, вылинявшую крепдешиновую кофточку – подарок Моти, жены двоюродного брата. Когда-то в молодости она работала в промтоварном магазине, и всяких кофт у неё было немеряно. Цыплаковы жили побогаче и позволяли себе иногда сделать царский жест в сторону бедных родственников. Клава, примеряя кофту, долго гляделась в осколок зеркала, стоявшего на окне, поворачивалась и так, и эдак, но глазам зацепиться было не за что. Блузка была с широким поясом внизу, который едва сходился на округлом животе; на длинных рукавах такие же обода, без застёжек, слишком уж просторные, спадающие до середины ладони.     Пробовала закатать рукава – из зеркала на неё поглядывал эдакий упитанный тракторист в натянутой на животе зеленовато-синей кофте.

- Нет у меня блузки, но и это не блузка, - сказала мать, в сердцах бросив скомканную одёжку на кровать

- Мам, а можно мы её для кукол возьмём?

- Забирайте, чтоб она мне глаза не мозолила. Вроде бы есть, а надеть нечего.

     Знала бы Клава, как осчастливила своих дочерей: крепдешин хорошо прокусывался. Теперь кроем могла заниматься и младшая Лидочка, у которой были ещё некрепкие, слабые молочные зубы. Из одной кофты получился целый гардероб; тут были беретики – собранные на нитку кругляшки ткани от горловины, короткие, густо собранные юбки-татьянки, длинные бабушкины юбки с двойными рюшами внизу (девочки видели их на старой фотографии), расклешённые сарафаны на широких бретельках. Лоскутов хватило даже на постель; на кроватке-деревяшке красовались нежно-зелёные подушечки, набитые лёгкими шуршащими семенами щавеля, покрывала, обшитые по краям другой, цветной тканью.

Даже сделали перину, а как же без неё! Всё сводилось к тому, что их кукла – невеста на выданье. Значит, надо сшить куклу-жениха. Брюки дались нелегко: верхняя часть отрезная, в виде коротких трусов, к которым присоединили две широкие штанины. Правда, Галюня такого фасона нигде не видела, но зато материал чего стОит — чёрный, как галка, сатин. А вот праздничную рубаху для жениха можно сделать из крепдешина. Безрукавка для такого случая не подойдёт. Но как их пришить, эти рукава? Долго думали, ну никак не получается...

   Клава залюбовалась поделками дочерей. «А рукава сделайте цельнокроеные, - посоветовала она портнихам, - как в распашонке».Что такое распашонка, дети не знали. И матери пришлось, неловко держа в руках химический карандаш, изобразить её на картонке. О! как всё просто! Куклу-мальчика одели на славу и назвали его Федя, как папкиного сына. Он хоть мамке и неродной, но хороший и называет нас птички-сестрички.

     Но это ж только по одежде видно, что это ОН. А надо, чтобы и другая примета была. Поделилась мнением с маленькой Лидусей, а та кивает головой, со всем соглашаясь. Скажет слово - и сидит в две дырочки посапывает. Вот и поговори с такой. Мамка сказала, что младшая все капельки отцовские подобрала, из папы ведь тоже лишнего слова не вытянешь.

        Из кусочка белого в крапинку ситца (другого, подходящего по цвету лоскута у модисток не нашлось) скатали что-то наподобие карандаша и прошили сбоку.

           Галюня, не рассчитав, сильно воткнула иголку в подушку, и она исчезла в мягком гусином пере. Глазастая Лидуська тут же, показав пальчиком на то место, где остался короткий хвостик нитки, сказала: «Опять съела». Галюня приложила палец к губам — молчи! Но мамка тут же строго посмотрела на дочерей.

- Вы сколько иголок уже оставили в подушке? Вот найдёте их своими задницами, тогда почувствуете, что это такое.

     Пока переживали боль от иголок, найденных мягким местом, заготовленный «карандаш» затерялся в лоскутах. Мамка никуда не отходит от плиты - борщ варит и всё ещё сердито поглядывает на перепуганных закройщиц. Как же спросить у Лидуськи, не видела ли она … это самое. В яслях, Галюня слышала, что «это» называют перчиком. Но мамка услышит — засмеёт, а ещё хуже — всем расскажет.

  • Лидуся, давай называть Федину примету третьей ногой, - шепчет Галюня на ухо сестрице.

     Откуда мамке знать, сколько у нас кукол?

  • Давай.

-- Лида, ищи в тряпках третью ногу, - распоряжается на правах старшей Галюня. - Где-то ж она лежит...

     Нашли наконец и решили отрезать сколько надо. Попросили у мамки нож и отчикали. Остальное пусть полежит на припечке про запас, тут ещё хватит на два перчика. Притулили к нужному месту — как раз хорошо. Но вот досада, перчик сильно выделялся на тёмном в полоску теле — белый, да ещё в крапинку. Ну и что? Не для показа он там. Пришили и скорее натягивать на жениха штаны — не дай бог, мамка увидит...

     Жених и невеста получились такие, что глаз не отвести. Долго любовались. Усадили их на кроватку с бирюзовыми подушечками, ноги прикрыли цветным одеяльцем. Красота!

     Пройдут десятилетия, в любом магазине теперь можно купить куклу, какая только тебе понравится. Но у нас в памяти до сих пор те самые послевоенные куклы в платьях, скроенных зубами.

 

2011 г.