Нулевая коррупция Сингапура: миф или реальность?

Нулевая коррупция Сингапура: миф или реальность?

В политизированной тусовке России нынче моден откуда-то взявший миф о том, как в Сингапуре искоренили коррупцию. «Да, все просто, – гласит этот миф, и его с полной уверенностью лидеры партий и фракций тиражируют на различных политических дебатах и форумах, – Ли Куан Ю пришел к власти, увидел весь этот ужас, расстрелял парочку своих ближайших друзей и соратников, все тут же и кончилось».

В мифе звучит намек – коррупцию можно истребить только сверху и самым жестоким образом. На самом деле все было не так. Расстрелов точно не было, а вот трупы были – в основном политические, но один был и реальный. Впрочем, это было так давно, что рассказывать лучше в конце всей истории.

Страна, в которой, как считают эксперты, коррупция наименее развита, получает 100 баллов. С 1997 года в этом авторитетном обзоре Сингапур стабильно считается наименее коррумпированной страной Азии и традиционно получает оценку, близкую к 100. Другая международная организация «Транспарэнси интернэшенл» (Transparency International) уже 15 лет называет Сингапур среди семи наименее коррумпированных государств мира.
Singapore Inc.

Лет десять назад я получил коротенькое письмецо из Сингапура. Его написал мой хороший приятель, дипломат из Генерального консульства Японии во Владивостоке, служивший здесь лет 6 в пору великой российской смуты и по-своему полюбивший Приморье, однако срок его службы вышел, и МИД отправил его «отогреваться» после Владивостока, сидевшего тогда то без света, то без воды.

Японский дипломат писал в почти родной Владивосток: «Вы не поверите, но то, что в России принято называть «демократией», а Вы, как журналист, называете «свободой слова», в Сингапуре практически отсутствует. В парламенте вроде бы и есть 3 партии, но 98 процентов мест занимает правящая. Можно получать любую газету мира, но местная пресса исключительно лояльна к правительству. Эта страна похожа на одну большую корпорацию, все граждане которой расположены по иерархии в штатном расписании и лично заинтересованы в успешной финансово-экономической деятельности этой большой фирмы, которую можно назвать «Сингапур Инкорпорейтед»…

Наверное, в этом наблюдении, которое в дружеской переписке мимоходом сделал японский дипломат, и кроется существо «сингапурского антикоррупционного чуда». Как в бизнесе назовут сотрудника компании, который умыкнул некую сумму из общего оборота? – Вором, мошенником, крысятником, но никак не коррупционером… И тем более удивительны мифы о Сингапуре, которые вдруг стали примером для российской политической элиты. Применим ли для России опыт этой страны, которая стала таковой лишь в 1965 году, в которой, как в тигле, переплавлены все основные нации Юго-Восточной Азии, но титульной – сингапурской – так до сих пор не существует, где сложились очень своеобразные политические механизмы, а гражданское общество базируется скорее на конфуцианских традициях, нежели на возможности каждого члена общества влиять на жизнь страны?
Колониальное достояние

Как это ни странно, но главный инструмент, до сих пор позволяющий очищать сингапурское общество от коррупционной чумы, был создан угнетателями и поработителями, на волне освобождения от которых и сформировался нынешний правящий класс Сингапура. Это Бюро по расследованию коррупции (БРК – Corrupt Practices Investigation Bureau). Оно было основано англичанами в 1952 году для борьбы со взяточниками в нижних чинах полиции, инспекций по контролю лоточной торговли, землеустроителей, которые по долгу службы должны были пресекать действия тех, кто занимал общественные места и дороги для «левых» ларьков и киосков или строил хижины на государственных землях. Но за подношение такие самозахваты или торговля без патента чаще всего не замечались. И когда партия народного доверия во главе с Ли Куан Ю в 60-е пришла к власти, национальные освободители воспользовались старым добрым английским скальпелем.

Сам Ли Куан Ю пишет в своих мемуарах об этой антикоррупционной политике с явной гордостью: «Мы решили сосредоточить внимание БРК на крупных взяточниках в высших эшелонах власти.

В 1960 году изменили устаревший «Закон о борьбе с коррупцией» (Anticorruption Law), принятый в 1937 году, и расширили определение взятки так, что оно стало включать любые блага, имевшие какую-либо стоимость. Поправки к законам дали широкие полномочия следователям, включая поиск, арест и расследование банковских счетов и банковских документов подозреваемых и их жен, детей и агентов. Отпала необходимость доказывать, что человек, получивший взятку, действительно имел возможность оказать требуемую услугу. Налоговые инспектора обязаны были выдавать любую информацию, касавшуюся подследственного. Существовавший закон, который гласил, что показания сообщника недействительны, если не подтверждались еще кем-либо, был изменен, чтобы позволить судье приобщать показания сообщников к делу.

Наиболее важное изменение в законе позволяло судам трактовать то обстоятельство, что обвиняемый жил не по средствам или располагал объектами собственности, которые он не мог приобрести на свои доходы, как подтверждение того, что обвиняемый получал взятки. Директор БРК, работая под эгидой канцелярии премьер-министра, обладал властью расследовать действия любого служащего и любого министра. Он справедливо заслужил репутацию борца с теми, кто предал доверие людей.

С 1963 года мы ликвидировали анонимность, то есть ввели обязательное правило для свидетелей, вызываемых БРК для дачи информации, представить себя. В 1989 году мы увеличили максимальный штраф, налагавшийся за коррупцию, с 10 000 до 100 000 сингапурских долларов. Дача ложных показаний БРК или введение следствия в заблуждение стало нарушением, каравшимся тюремным заключением и штрафом до 10 000 сингапурских долларов. Суды были уполномочены проводить конфискацию доходов, полученных в результате коррупции».

И возникает вопрос, во многом риторический: применим ли подобный опыт для России с ее богатыми традициями царской охранки, НКВД, КГБ? Ответ пусть дает читатель…
Скелеты в шкафах

Дыма без огня не бывает… Откуда же в мифах о стране, победившей коррупцию, постоянно фигурируют близкие друзья Ли Куан Ю, которых тот «поставил к стенке»?

Вот несколько историй.

Тан Киа Ган – действительно давний приятель Ли Куан Ю еще со времен, когда Тан возглавлял профсоюз авиакомпании «Малэйжиен айрвейз», а Ли был там юридическим советником. Затем Тан стал министром национального развития, а потом, проиграв выборы, снова вернулся в совет директоров той же авиакомпании и начал выступать против закупки самолетов «Боинг». Представители «Боинга» аккуратно проинформировали правительство, что позиция Тана «против» была бы изменена за вознаграждение. Состав предполагаемой коррупционной сделки так и не был доказан, но Ли Куан Ю публично заявил, что Тан небезупречен в делах с «Боингом», и он был изгнан. Бизнес у него не задался, потому что никто в Сингапуре не хотел иметь с ним дел, и бывший министр превратился в человеческую развалину.

Другой друг Ли с 50-х годов, Ви Тун Бун, тоже министр – охраны окружающей среды, был уличен в получении особняка от подрядчика и оплаченных поездках с семьей в Индонезию. В этом случае суд состоялся, он получил срок 4,5 года, отсидел полтора. Теперь на свободе, но что с ним – никому неизвестно.

Еще один министр национального развития Те Чин Ван получил 800 000 долларов наличными за предоставление застройщикам участков государственных земель, и когда БРК по доносу одного из партнеров Те начала расследование, покончил с собой. В предсмертной записке, адресованной лично Ли Куан Ю, он написал: «Как благородный восточный джентльмен я считаю, что будет справедливо, если я заплачу за свою ошибку самую высокую цену. Искренне Ваш, Те Чин Ван».

* * *

Как бы там ни было, но любые примеры «зарубежного успеха» в тех или иных областях, особенно политические или общественные, требуют очень критичного взгляда. Азиатские примеры особенно…

Владимир ОЩЕНКО, «Дальневосточный капитал».