В правительстве идет борьба. Плетутся интриги. Если послушать Дмитрия Медведева, Игоря Шувалова, Аркадия Дворковича, других обремененных высокими званиями деятелей, разворачивается нешуточная битва вокруг приватизации. «Либеральное крыло» правительства противостоит консерваторам с Игорем Сечиным во главе. Вот только причем здесь приватизация?
Приватизация – как много в этом звуке… По-моему, слишком много. Какофония.
Чтобы вычленить внятную мелодию, начать надо с целей. Целью политики приватизации, выскажу крамольную мысль, не является просто разгосударствление. Это средство, цели другие – обновление социальной структуры общества, повышение эффективности экономики, наконец, пополнение бюджета.
На заре первой волны приватизации 1990-х главной целью было именно создание нового класса собственников. Но приватизацию прогнали маршрутом через залоговые аукционы и получили только узкую прослойку сверхбогатых. Зато цели и механизмы самого производства были решительно обновлены.
В этом была родовая травма России: новые экономические реалии и условия намного опередили преобразования самого общества.
Кто-то скажет, что это общая закономерность, общество в целом гораздо инерционнее экономики. Согласен, но в начале 1990-х в России была особая ситуация. Произошла революция без соответствующей социальной базы. Многие, кто тогда ее поддерживал, вскоре в ней разочаровались. Революция должна была форсировать создание собственной широкой социальной опоры, но так этого и не сделала. Она оказалась завоеванием одних бюрократов, победивших других. Реформаторские силы никогда не пользовались и до сих пор не пользуются поддержкой общества. А сама революция выродилась в построение чиновничьего капитализма, который даже не госкапитализм, потому что интерес чиновника совсем не государственный.
Виновата, конечно, не одна приватизация. Но вина приватизаторов, так и не достигших социальных целей своей политики, тем не менее налицо.
И вот «новая волна приватизации». Каковы ее цели? О классе мелких акционеров никто даже не заикается. По сути до недавнего времени речь шла лишь о выполнении фискальной задачи пополнения бюджета, приватизация рассматривалась как одна из мер борьбы с возможным возвращением кризиса. Но бюджет уж близится к профициту, а кризиса все нет. Теперь и фискальная цель оказывается под вопросом.
Как тут не вспомнить Марка Твена: «Когда цель скрылась из наших глаз, мы удвоили усилия». Куда же ведет движение без цели?
Ответ дала Ольга Дергунова, руководительница Росимущества, она, по сути, предлагает приравнять приватизацию к обычным рыночным размещениям бумаг госкомпаний.
Это просто подъем средств с рынка. Собственность (а приватизация должна приводить к изменениям в отношениях собственность) не меняется. Речь идет о госкомпаниях, которые и после приватизации остаются под госконтролем, который никакие правительственные программы приватизации и не думали отменять. А в этих условиях, куда именно пойдут средства, полученные от приватизации, в бюджет или вернутся в сами госкомпании, Дергунова совершенно права, уже несущественно.
Почему же о приватизации спорят в правительстве? Если социальные и даже фискальные цели сошли с дистанции, остались, как бы это сказать, идеологические что ли. Но, во-первых, не могу поверить, что в наше время люди, забравшиеся на верхние этажи административной пирамиды, сохранили верность какой угодно идеологии, кроме той, что победитель получает все. Во-вторых, о каком исправлении положения с эффективностью посредством правительственной приватизации (это дежурный аргумент) можно говорить, если, повторю, «приватизируемые» компании как были государственными, так ими и остаются, а права миноритариев в России известны.
Получается, что идеология – не более чем прикрытие идущей наверху закулисной борьбы. Правительство говорит о приватизации. Игорь Сечин проводит покупку государственной «Роснефтью» частной ТНК-ВР. Крупнейшая приватизационная сделка – продажа 7,6% Сбербанка принесла $5,15 млрд, покупку ТНК-ВР сам Сечин оценил в $61 млрд. Что на деле происходит — приватизация или огосударствление?
Когда Медведев и Шувалов говорят, что сделка по покупке ТНК-ВР лишь расширяет перспективы дальнейшей приватизации «Роснефти», которая неминуемо последует, то это или анекдот, или экзерсис на темы Оруэлла. Представить себе, что Сечин выпустит контроль за отстроенной им лично, сначала на костях ЮКОСа, а теперь с привлечением ВР в качестве крупнейшего после российского правительства акционера, компании из своих (читай: государственных) рук, просто невозможно. Тем более, что теперь «Роснефть» существенно повысила свой рейтинг в мировой табели о нефтяных рангах.
Так что «приватизационная» активность в правительстве – это даже не борьба за власть, а, скорее, демонстрация претензий на нее. Или защита «своей поляны». Хотя что может предъявить правительство в сравнении с достижениями Сечина? В чем его, правительства, эффективность?
Это уже вопрос к Путину, который снисходительно наблюдает за потугами чиновников, меряющихся галифе. И готов щелкнуть кнутом, когда, как это было в истории с бюджетом и его предвыборными обещаниями, ему это понадобится.
И никакой приватизации. Забудьте.
Возврат в Состав проекта
Комментарии