О раскаивании

На модерации Отложенный

 

Редкая статья попалась. Покаяние. Владимир Познер кается за то, что оправдывал ссылку Сахарова в Горький. 36 лет назад.

Я вижу здесь событие огромной общественной значимости. Без какой бы то ни было иронии. Без даже намёка на иронию. Покаяние для нас сегодня – всё. Без него не может быть ничего. Читаешь, скажем, какие-нибудь очень правильные слова у, скажем, Невзорова. Или, не будь помянут рядом, Явлинского. И без авторского покаяния слова эти не воспринимаешь. А где ты, братец, был тогда-то и тогда-то? А что ты тогда пел? (Златоусты наши говорят так сладко, что речи их только напевами и можно назвать.)

Познер – фигура заметная. И его покаяние тем более важно. Особенно потому, что бОльшую часть из этих 36 лет он продолжал работать на правительство против интересов страны, не понимая, что интересы страны и интересы государства (политического каркаса страны), а тем более интересы политической элиты далеко не всегда совпадают.

Только вот каким-то странным получился разговор у Владимира Владимировича. Очень много в нем о праве системы (государства) защищаться – с воспоминаниями про то, как Америка охотилась на ведьм. Очень много о верховенстве закона. Неважно, какой закон (dura rex), закон есть закон: нарушил – отвечай по закону. И как-то очень путанно, что закон может быть противоправным, если понимать под правом или некий абстрактный закон Божий, или очень конкретные приказы совести.

И как-то тоже не очень артикулированно о личной выгоде не лезть на рожон. Целее будешь. Да, и богаче.

То есть обо всем этом вроде бы как бы и сказано. Формально не придерешься. Но сказано как-то не до конца, не громко, не ясно, с оговорками... И даже не столько с оговорками, сколько с отвлечениями на соседние сюжеты. И в результате сам пафос текста теряется. Не то это покаяние, не то мемуар, не то социально-философское эссе...

Почему у ВВП так написалось? Ну, это, в общем, и так понятно. Беспощадная строгость к себе – занятие не из легких. Но дело здесь не в психологическом анализе состояния автора, а в анализе созданного им текста. Фуга не получилась. Хотя намерение написать ее читается.

А как должно быть? А вот примерно так. Мне ведь в 80-м году тоже было не 5 лет...

И я прекрасно понимал, без всяких "но", всю советскую мерзость: и мерзость агрессии против Афганистана, и мерзость ссылки Сахарова, и разные другие мерзости... Понимал ясно. Не придумывая этим мерзостям оправданий. Понимал. И... молчал.

Молчал по разным причинам. Часть из них можно было бы даже считать и уважительными. Я и сегодня некоторые из них таковыми считаю. Но в том-то и дело, что эта "уважительность" ровным счетом ничего не меняет в этической оценке моего молчания. Бессовестно было молчать. Мерзко было молчать.

Вот и весь сказ.