Апатия и самодовольство

Это, пожалуй, две психологические доминанты в настроении элиты (я говорю не о политико-экономической элите, а о нравственно-интеллектуальной) в нынешний период, которой иначе, как "реакцией" назвать трудно.

В отношении апатии понять можно. В самом деле, произошла вещь, может быть, в истории и неслыханная – лодка перевернулась килем вверх: низы (я опять-таки имею в виду культурные низы) оказались наверху, верхи внизу. Последние стали первыми. Только отнюдь не в евангельском смысле. Торжество хама.

Это необычная ситуация, может быть, и уникальная. Такого не бывало ни во времена великих революций, ни при нашествиях варваров.

При революции происходила смена элит: одна сменяла другую – но новая элита по уровню своего духовного развития превосходила свергнутую. Естественно, свергнутым это неприятно было признавать, а реставраторы – так те, вообще, горло готовы были перегрызть, доказывая обратное. Но история в конце концов все расставляла по местам.

И при нашествиях элита варваров была очень чутка к различению верха и низа, и первым делом начинала осваивать культуру захваченных.

Наш же случай совершенно особый. Последние похоронные торжества и всенародная скорбь демонстрируют совершенно определенно, что для нас ценно и что мы предлагаем миру. Более жестокой насмешки над идеей "русского мира" не придумал бы ни один, даже самый изобретательный русофоб.

В общем, агрессивная глупость, агрессивная низость кого угодно сделает апатичным. Тут проскользнула информация, что какой-то повар какого-то кафе в областном центре Ленинградской области осмелился пошутить в своем "Твиттере" о героях ДНР. С работы уволили, и бизнес отобрали. Я не проверял, но думаю – правда. А как же? Если, так сказать, депутаты, так сказать, парламента предлагают школу назвать именем погибшего героя.

В общем, с апатией понятно. А вот с самодовольством – нет. То есть понятно, конечно. С психологической точки зрения. Нормальная психологическая защита. О ней еще Галич писал: "И только рад, что есть презренье – надежный лекарь всех обид".

С психологической – это естественно. А вот с точки зрения логики выполнения нашей социальной фунции – совершенно не естественно. Ведь наша функция в чем состоит? Показывать, что хорошо, а что плохо. Где верх, где низ. Куда идти и куда идти не надо. Хотя бы – просто "куда". А вообще-то, хорошо бы еще и "как".    

Вот с этой своей работой мы совершенно не справляемся. Ну, просто абсолютно. И проявляется это не только в политике. А и, например, в искусстве. Стоит сильному мира сего произвести какую-нибудь халтуру, кто скажет ему, что это – халтура? Нет, конечно, несколько человек могут сказать. А сообщество в целом? Неважно даже, какое это сообщество научное или художественное.

Нет, сообщество предпочтет отношения не портить.

Такого, вообще говоря, у нас и в советское время не было – таких академиков, докторов наук и прочих заслуженных деятелей... А ведь в этих областях у нас хватает людей, могущих различать что такое хорошо и что такое плохо. Насколько же плохо там, где понимания нам просто не достает! Там мы просто упиваемся своим мнимым величием – количеством проглоченных книжек. И совершенно не желаем дать себе труда переработать полученный корм в молоко для народа. Плохо у нас с молоком. Всё больше в другие продукты мы свой корм перерабатываем.

То, что протест раздавили политически, не было бы так неприятно, как то, что его размазали по стене идеологически. И не потому, что у власти есть какая-то привлекательная идеологическая линия – ничего такого у нее нет и быть не может, только набор более-менее благозвучных, но совершенно бессмысленных слов. Но в том-то и беда, что противопоставить этим бессмысленным словам идеологам протеста тоже нечего. Если не считать самодовольства и столь же бессмысленных слов.

Нашей задачей было бы прислушаться, с одной стороны, к истории, с другой – к чувству народа, т.е. к тем полуосознанным или практически совсем неосознанным импульсам, которые разделяются всеми людьми народа. Мы же вместо этого высмеиваем наивные проявления этих импульсов. То, что высмеиваем, правильно делаем. Эти сорняки и надо пропалывать. Но беда в том, что вместе с сорняками мы наровим вырвать и то, что должно расти.

Ну, взять хоть ту же идею "русского мира". Естественно, она уродлива и отталкивающа в проханово-моторольной версии: убийства, агрессия, насилие, ложь, хамство – вся изнанка народной души. Но ведь возможен и иной русский мир, когда Россия несет любовь, помощь, уважение, не карикатуру на духовность, а настоящую духовность, в общем, несет миру любовь. Возможно это сегодня? Нет, конечно. Сегодня невозможно. Но это должно было бы стать идеалом.

Кто может отстаивать этот идеал? ПопЫ? Прохановы с дугиными? Нет, конечно. Не их уровня это дело. Идеал этот должна была бы отстаивать нравственная элита. Но ей не до того, у нее другие идеалы.

То же и с внутренними делами. Любое развитие страны возможно только при, даже не при перераспределении богатства, а при коренном изменении принципов распределения общественного пирога. Это очевидно настолько, насколько что-нибудь вообще может быть очевидно. Но это тема не просто под строгим запретом – она строжайшим образом табуирована: "Что?!? Опять коммунизм!?!".

В том-то и дело, что наше самодовольство плохо не само по себе. "Кого ж любить?". Оно плохо как симптом интеллектуального и творческого паралича. И в результате на нашей лодке нет ни капитана, ни парусов. Один перевернутый гальюн, торчащий над водой. И вместо паруса – киль.

42
1458
20