Ещё книги энциклопедического отдела

Энциклопедический отдел мне очень интересен. Так их «Три века Санкт-Петербурга». Энциклопедия в 3 т. Т. 1: Осьмнадцатое столетие. Т. 2: Девятнадцатый век. восхитила меня. Уже написано и издано 18 томов, над которыми работало более 1000 специалистов в разных областях. Статьи совершенно разные. Посмотрите сами:

БЕЛЫЕ НОЧИ — светлые летние ночи, когда вечерняя заря смыкается с утренней без наступления темноты. Белыми ночами называют преимущественно петербургские ночи, применительно к другим городам это выражение стало использоваться сравнительно недавно. Для этого есть свои исторические причины.

Непривычные для жителей средней полосы России светлые петербургские ночи обратили на себя внимание уже в XVIII в., однако «белыми» их тогда не называли. Поэтическое освоение образа светлой северной (финской) ночи начинается в конце XVIII — начале XIX вв. (М. Муравьев. «Богине Невы», 1794, Н. Гнедич. «Рыбаки», 1821). Классическими стали описания белых ночей у Пушкина («Евгений Онегин», 1823-31, «Медный всадник», 1833; «Гости съезжались на дачу», 1828-30).), однако ни у него, ни у Вяземского (Разговор 7 апреля 1832 года», 1832; «Петербургская ночь», 1840)) мы не встречаем самого выражения «белые ночи».

Между тем, это выражение уже существовало в русском языке, но в ином значении — ‘бессонная ночь’. По своему происхождению оно связано с обычаем рыцарских времен: перед посвящением в рыцари одетый в белое воин, удостаиваемый этого звания, должен был провести в священном месте ночь, бодрствуя при оружии (см. напр., Ж. Ж. Руа. История рыцарства СПб., 1858).

В русской речи выражение «провести белую ночь» появилось в качестве кальки французского «passer une nuit blanche». В Словаре М. И. Михельсона «Русская мысль и речь» выражение «белая ночь» толкуется лишь как «бессонная» с соответствующей отсылкой к рыцарскому обычаю. В «романе без интриги» Д. В. Григоровича «Проселочные дороги» (1852) белыми ночами иронически названы ночи, проведенные одним из героев в беспрерывном пьянстве и обжорстве.

Одним из первых текстов, благодаря которым выражение приобрело привычный для нас смысл, стала повесть («сентиментальный роман») Ф. М. Достоевского «Белые ночи» (1848), в которой соединяются представления о бессонной ночи и ночи светлой, петербургской. В этом произведении ночь прежде всего бессонная, а лишь во вторую очередь — светлая. Судя по всему, актуализация значения ‘светлая ночь’ произошло практически незаметно для самого автора повести. Достоевский, как известно, неоднократно вспоминал о том, что именно он ввел в русский язык слово «стушеваться», однако никогда не заявлял о своем авторстве применительно к выражению «белая ночь».

В течение XIX в. мотив белых ночей становится одним из основных мотивов Петербургского текста русской литературы (Ап. Григорьев, А. Фет, И. Тургенев, Г. Успенский и мн. др.). К 1870–80 гг. выражение «белая ночь» становится обиходным, а сами белые ночи воспринимаются как устойчивый атрибут Петербурга, один из его символов.

НИЩИЕ. Нищенство имеет как общие для всех городов, так и специфические для СПб. черты. Напр., в Париже никогда не существовало артелей Н., а нищенки, собиравшие милостыню с грудным ребенком, не щипали его, когда мимо проходил потенциальный жертвователь, а кололи булавками. В Москве же, в отличие от северной столицы, за плату можно было получить информацию о жертвователях (проживании, его симпатиях и привычках, суммах пожертвований). В XIX в. существовали сезонные потоки Н. в европ. части России (Поволжье, Подмосковье, Юг России), но всегда были и оседлые Н.; кроме того, голод, неурожай и столыпинская реформа были связаны с переселением и встречным потоком разоренных крестьян. СПб. притягивал большими капиталами и одноврем. отталкивал полицейским порядком.

Нищенство не всегда было проявлением крайней бедности, это скорее невозможность или нежелание участвовать в социально признанном, общественно значимом и регламентированном властью произ-ве благ и услуг.

Понятие «Н.-профессионал», т. е. человек, к-рый избрал себе профессию Н., не пытаясь изменить свои обстоятельства к лучшему, практики могли определить лишь как Н.-рецидивист, в результате неск. задержаний.

Места промысла были напрямую связаны с амплуа Н. Видимая сторона профессионального нищенства — та, к-рую Н. выставляют напоказ. Это своеобразный театр. В СПб. встречались «мамахи», «банщицы», «железнодорожники», «путешественники», «погорельцы», «могильные крысы», «богомолы», «сочинители», «папиросницы», «субботницы» и др. типы. Все это — меткие названия, данные народом. Все это — амплуа согласно внешности, артистизму, сфере интересов, месту сбора средств. Молодой мужчина мог выдать себя за нуждающегося студента и обратиться к богатой женщине из среды купечества. Немолодая, но сильная женщина могла предложить свои услуги купчихам у бань, пожилые женщины могли выдать себя за вдов мелких чиновников и обратиться к пожилым чиновникам. Нищенские артели на кладбищах, судя по описаниям современников, собирались по половому признаку, церковные Н. имели смешанный состав. Эти артели можно рассматривать как театральные труппы, т. к. собранное подаяние, за исключением неск. праздничных дней, делилось на всех. Здесь имел место хорошо слаженный или сыгранный коллектив, и в зависимости от спроса у его членов бывали свои бенефисы. Недаром в очерке Н. С. Лескова «Могильные крысы» при похоронах ребенка у свежей могилы появлялась мать с маленькой девочкой — в горе и в радости человек менее всего расчетлив, он более открыт для обращений др. людей. Его эмоциональное состояние не позволяло ему адекватно рассматривать обращенную к нему просьбу. В результате он оказывал финансовую помощь не тем, кому она действительно была нужна.

Как и в любой криминальной среде, в слое Н. выработался особый язык, причем в этой среде понимали и использовали также совр. им воровской жаргон. Соц. и геогр. миграция делала этот язык доступным и в др. местностях Рос. империи, в то же время привносила в питерский жаргон новые обороты. Просящий подаяние назывался «стрелок», процесс прошения — «стрельба». Выражения «стрельба ходом, в стойке, сидя на якоре» — отражают уже сам процесс прошения подаяния. Специализация просящих находит свое отражение в названиях «савотейщик» и «сухой». Сухие — нищие, собирающие милостыню только деньгами. Савотейщики, или складчики — собирающие милостыню натуральными продуктами: хлебом, колбасными обрезками, старым платьем, и в отличие от горбачей, укладывающие подаяние в специальные карманы. «Савотейщик» побирался кусочками и должен был для своего промысла нашивать на одежду карманы, в к-рых могли уместиться до 1,5 пуда кусков хлеба, колбасы или целых вареных яиц, поэтому он был слишком приметен для полиции.

Существовали способы прошения милостыни по случаю: на погребение младенца — «проситель с гробиком», на приданое невесте, на угнанную или павшую лошадь и др. Для описания Н. в разных губерниях использовались и др. названия: нищеброды, калуны, казанские сироты, кубраки, шувалики и др.

Наиб. устойчивые выражения жаргона, к-рые употребляли петерб. Н.:

Банщицы — нищенки у бань, нанимаемые для услуг в бане нек-рыми посетительницами, чаще из купчих. Барабанщики — стучащие под окнами (разновидность деревенского Н., пришедшего в город). Бездомники — бродяги. Богомолы — члены нищенской артели при церкви. Выписавшиеся из больниц — побирушки с соответствующей легендой. Горбачи — побирающиеся с сумой. Ерусалимцы — мнимые странники и паломники. Жебраки — обслуживают Н., калеча детей (промысел в Киевской губ.). Железнодорожники — просящие милостыню по вагонам ж. д. Калеки — вызывающие страх и отвращение видом ран и язв у прохожих, к-рые подают им милостыню, чтобы быстрее отделаться от просящего; иногда «калеки» стараются проникнуть в дом с той же целью.

Коробочник — член церк. артели, собирающий милостыню в пространстве между дверей церкви, т. к. принято было подавать милостыню после посещения храма, это было наиб. доходным местом для церк. артели. Короли нищих — взрослые, организующие неск. детей на прошение милостыни или воровство. Котёл — С.-Петерб. К-т по разбору и призрению нищих (с 1838 — Николаевский). Лествинник — член церк. артели, собирающий милостыню на «лествице», то есть лестнице церкви. Мамаха — женщина с ребенком или несколькими (иногда с поленом, завернутым в тряпицу вместо ребенка), просящая милостыню. Могильщики (могильные крысы)— просящие милостыню на кладбище и обычно организованные в артели. Охотники — Н., пользующиеся образованием для прошения милостыни. Папиросницы — нищенки, промышляющие изготовлением папирос из собранных окурков. Папоротники — члены церк. артели, просящие подаяние на церк. паперти. Переселенцы — редкий для СПб. тип Н. с соответствующей легендой. Погорельцы — побирушки, утверждающие, что пострадали от пожара, для чего слегка опаляют оглобли. Протекционисты — являющиеся в дом якобы по рекомендации близкого знакомого за материальной помощью. Путешественники — просящие милостыню вблизи вокзалов якобы на билет. Севастопольцы — отставные солдаты, якобы раненные в бою, мнимые ветераны. Сочинители — получающие помощь после письменного обращения. Спиридоны-повороты — периодически высылаемые на родину профессиональные Н. Стадо — рядовые члены артели; приписка к стаду — определенная плата нищенской артели за принятие в ее ряды. Стрелки с талантом — Н. с врожденным или приобретенным убожеством, увечные или слепые. Стрелять — просить милостыню (в др. местностях: «звонить», «калить»). Субботницы — нищенки, собирающие милостыню по купеческим лавкам, хозяева к-рых обыкновенно в субботу подсчитывали выручку и откладывали мелкую монету для раздачи Н. (отсюда выражение «подаю по субботам»). Ходоки-терялки — дети, разыгрывающие сцену горя от утраты хозяйских денег. Шарманщики и уличные музыканты — согласно ром. Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание», очень развитый и легко доступный способ собирания милостыни (менее устойчивые названия: «Благородные, пострадавшие за правду», «Погибший студент или купец», — связаны с периодом народничества).

НАСЕКОМЫЕ. В XVIII–XIX вв. Н. занимали немалое место в повседневной жизни петербуржцев. В то время как в центре города постепенно начинала преобладать регулярная застройка с канализацией, каменными мостовыми и тротуарами, его окраины — Выборгская, Петерб. стороны, зап. часть В. О., Ямская слобода (совр. р-н Лиговского пр.) и др. — фактически оставались пригородами: сохраняли усадебную (сел.) планировку, дома были в основном деревянные, улицы незамощенные, мн. огородов, садов (1688 по сведениям Мин-ва внутр. дел в 1836), пустырей. Т. о., СПб. представлял собой довольно благоприятное место для обитания разнообразных Н., причем не только типично городских (т. н. «бытовых»). В гор. домах в первую очередь привлекают внимание докучливые Н., кусающиеся или портящие добро, — тараканы, мухи, постельные клопы, вши и блохи, моль. «Всякий знает, как неприятно хозяину слово червь [личинки Н.], меховщику моль, кухарке таракан, девице комар и мошка, сибариту даже муха», — писал в 1856 энтомолог-любитель В. И. Мочульский.

В XIX в. значит. часть населения СПб. проживала на наемных квартирах. В ходу была двойная аренда: «хозяева» снимали квартиру целиком, а затем сдавали «углы» (спальные места) огромному кол-ву жильцов, таким способом иногда получая немалый доход. Ни арендодатели, ни съемщики жилья обычно не беспокоились о гигиене жилища. Удручающее зрелище представляло жилье, сдаваемое внаем бедноте различного рода — студентам, мелким чиновникам, профессиональным нищим, приехавшим на заработки в СПб. сезонным работникам или целым рабочим артелям. Особую категорию жильцов составляли «летники», уезжавшие из города в холодное время года. Часто они не имели с собой даже смены белья. Характерными чертами большинства жилищ, где проживали рабочие, по свидетельствам петерб. врачей-гигиенистов (М. И. Покровской, А. Н. Рубеля и др.), были щелястые полы, грязные, засаленные, закопченные стены и потолки, и «мириады клопов, тараканов и других насекомых».

Клопы в России водились повсюду — в столице и провинциальных городишках, на почтовых станциях и в гостиницах. Один из героев А. П. Чехова свидетельствовал: «у нас даже в рояле клопы…» Клопы, упоминаемые как «самые неприятные и вонючие насекомые», «несносные кровопийцы», водились в жилищах петербуржцев всех сословий и были непременными обитателями дворцов и лачуг, постоялых дворов и тюрем, домов каменных и деревянных, гнездясь в мебели и постелях, под обоями из тканей и бумаги. Маркиз Астольф де Кюстин в первой пол. XIX в. описывает свою битву с клопами в номере петерб. гостиницы Кулона: «плащ мой был усеян клопами, и клопы эти ели меня поедом». По совету слуги маркиз приобрел железную кровать и новый соломенный матрас, ножки кровати были поставлены в плошки с водой, и только так удалось избежать дальнейших притязаний со стороны клопов. По свидетельству Кюстина, нек-рые комнаты восстановленного после пожара 1837 Зимнего дворца пришлось сразу же после окончательной отделки вновь на время закрыть из-за обилия клопов, оставшихся после работавших в помещениях крепостных. Клопы обитали в больших кол-вах в тюрьмах и ночлежках, где за гроши снимали место на нарах бедняки: тараканами и клопами «кишмя кишели» расположенные недалеко от Сенной площади т. н. «Полторацкий дом» и «Вяземская лавра» (официально существовавшая до нач. 70-х годов XIX столетия, а фактически гораздо дольше), — общеизвестные прибежища темных и опустившихся личностей.

Бороться с домашними Н. или терпеть их было в значит. степени делом вкуса хозяев. Гор. «тараканщики» зарабатывали на жизнь измором Н., оперируя универсальным раствором мышьяка, промазывая им щели, углы и т. п. места в помещениях. Эта профессия была распространенной, но опасной: тараканщики постоянно имели дело с сильным ядом, в первую очередь поражавшим слизистые глаз, горла и носа, что приводило к слепоте, кашлю, «воспалению горла» и др. последствиям. Было много нар. способов и продаваемых средств для борьбы с Н.-паразитами. Наибольшее значение в борьбе с ними придавалось мерам гигиеническим: регулярной уборке, проветриванию, чистке мебели и постелей, личной гигиене. Дом. мебель рекомендовалось часто проветривать и чистить, углубления, трещины и дырки в мебели заделывать «твердою массою, могущею противостоять нападениям насекомых»; все части постели и одежду по возможности также как можно чаще проветривать и тщательно выколачивать на свежем воздухе, в солнечную погоду; полы деревянные мыть, а глиняные старательно выметать. Щели промазывались для изоляции от клопов свечным салом. Для удаления клопов предлагали табачный дым, терпентин и горящую серу, ртутную мазь и пасту из сулемы; использовали в этих целях, помимо пиретрума, такие растения, как клоповник, чернобыльник, полынь в свежем виде для раскладывания в помещениях и в отварах (чернобыльник советовали варить в молоке в течение 3 час) для опрыскивания стен, полов и мебели.

Книги по издательским ценам можно приобрести, обратившись по электронной почте (enc_otd@rambler.ru) или по телефону (812) 972-10-26.

(Начало: http://gidepark.ru/community/1851/content/1315484 )