«Про взрыв, естественно, никто и подумать не мог!»...Ч.2

ВРАЧИ

Наталья ИЛЬИНА, жена погибшего врача «скорой»:
«Работаю с коллегами мужа. Я хотела, чтобы эта часть его жизни осталась со мной»

Пока я разговариваю с Натальей Ильиной, в горле стоит ком. Во время взрыва ее муж Андрей Ильин получил ранения лица и ног. Сначала врачи боролись за его жизнь, потом за то, чтобы сохранить глаза. После - за возможность видеть хотя бы тени. Во время лечения Андрей, зам главврача станции скорой помощи, заражал окружающих невероятным оптимизмом. Он строил планы, мечтал увидеть, как растут дети - 7-летний Дима и 4-месячная Анечка. Его жизнь оборвалась уже во время реабилитации, в конце мая. Оторвался тромб…

Андрей не увидет как вырастут сын и дочь. Фото: из архива

Его жена Наталья невероятно обаятельная. Вспоминая Андрея, она улыбается… и плачет. Ей намного раньше положенного срока пришлось выйти из декрета. Сейчас Наталья одна растит двоих малышей. Дочке всего год и четыре месяца. Работает Наталья Ильина в городской станции скорой помощи, с коллегами Андрея, как раз в том отделе, в котором он был замом.

- Я не пришла на его место. Его работа - это его работа. Моя работа - моя. Мне в первую очередь очень хотелось, чтобы эта часть его жизни осталась со мной. Для меня это просто хорошая работа, которая мне была нужна, - говорит Наталья.

- Вы остались одни…

- Да… Конечно, не совсем одна. У меня, слава богу, есть родственники, которые меня поддерживают. И друзья, коллеги. Андрей не только работой жил, конечно, но это была очень важная часть его жизни. Мы познакомились в институте, он и до поступления несколько лет отработал на «скорой». Подрабатывал и все годы, пока мы учились. Поэтому для меня остался человеком со скорой помощи… Теперь мне очень сильно не хватает такой опоры, какой был Андрей. Приходится рассчитывать на себя. У нас всегда было так: в случае чего я начинала паниковать, переживать, а он очень хорошо умел успокоить, навести порядок, расставить приоритеты.

- Как вы справляетесь с детьми?

- Мне помогает мама. Если бы не мама, то, конечно, было бы очень сложно. Она меня отпустила на работу.

- Андрей даже на больничной койке оставался оптимистом.

- Он был очень светлым человеком, надежным. Других таких точно нет, - говорит Наталья. И отвлекается. - У одной девочки после теракта были очень большие проблемы с глазами. Скажите, она видит сейчас?

- Да.

- Хорошо. (…) То, что случилось, даже к трагическим, нелепым случайностям не отнесешь. Если при катастрофах это воля рока, то тут непонятно чья злая воля. Непонятно ради чего… Уничтожила хороших людей. Не только их уничтожила, еще судьбы поломала их родственникам, детям. Но я надеюсь, что все-таки будем жить дальше. Я вижу Андрея в наших детях. Два портретика - и сын, и дочь. Очень похожи.

Александр ЖИНКО, главврач станции скорой помощи:
«Мы надеемся, что Наталья чувствует нашу поддержку»

- Разговор о том, что Наталья после декрета может прийти работать сюда, был еще при жизни Андрея. Мы с ним говорили об этом. Когда его не стало, решение мы приняли сразу: если Наталья захочет работать здесь, то мы сделаем все возможное, - рассказывает главный врач городской станции скорой помощи Александр Жинко. - С сентября Наталья у нас работает. И, конечно, молодец. Никогда никаких вопросов нет. Мы надеемся, что она понимает нашу хоть какую-то поддержку.

Андрей Ильин работал на станции заместителем главврача. В тот вечер, 11 апреля, он возвращался на метро с работы.

- Примерно в 17.40 он зашел ко мне. Говорит: «Я уже пойду». Я еще спросил: «На машине?» - «Нет, сегодня пешком». - «Подожди, говорю, я минут через 20 поеду, подвезу». - «Нет, пойду». Пошел пешком… Пустота после его ранения была очень заметна. Работы тянул - ой-ой-ой. Начинают у нас запрашивать какую-то информацию по работе Андрея, а бог знает где ее искать. Когда он начала говорить, все вопросы решали через него по телефону. Причем помнил все: папка такая-то, в ней папка такая-то, а в ней файл такой-то. Вот уже даже работать начали. Потом в один момент все оборвалось. Осталась пустота.

Сам Александр Жинко был на «Октябрьской» уже в 18.05:

- На станции и в переходах уже никого не было. Все люди были наверху. Наши машины очень быстро развезли пострадавших. Когда мы показывали врачам из Израиля, где произошел теракт и куда мы везли пострадавших, они оценили нашу работу. Последнего пострадавшего мы увезли через 40 минут от момента взрыва и доставили в больницу через час и пять минут. Но последние больные уже были не тяжелыми, люди, которые сами могли сидеть. Мировая практика для стран, которые живут в условиях террористической готовности, - это час. Мы, не имея никакого опыта, уложились в то, во что должны были уложиться и по времени, и по распределению пострадавших по клиникам.

- Люди, несмотря на шок, вели себя очень спокойно.

- Того, чего можно было ждать - хаоса - не было. Медики, например, подходили к человеку, которому, очевидно, была нужна помощь: черный, в пыли, пепле сидит у бордюрчика. Разговор такой: «Что у вас?» - «Мне не надо, вы идите, разбирайтесь сначала с тяжелыми, я могу посидеть, подождать, я потом». Это, конечно, поразило.

- Первые минуты казалось, что и врачи в шоке.

- Паники не было среди врачей. В первые минуты одномоментно было задействовано 29 специализированных бригад из 36-ти. Как ни странно, почти все машины были свободными. Все было очень тихо весь день - почти не было вызовов. Две реанимационные бригады, которые находятся на самой близкой к месту взрыва подстанции, и которые прибыли первыми на помощь пострадавшим, в тот день тоже не были загружены. Всего вечером 11 апреля было задействовано 98 бригад «скорой». Мы считали и тех, кто возвращался повторно. И все больницы были предупреждены отделом госпитализации о возможном появлении массового количества пострадавших с минно-взрывной травмой. Готовы были все.

СОТРУДНИКИ МЕТРО

Екатерина МОРОЗОВСКАЯ, дежурная по станции «Октябрьская»:
«От мыслей о взрыве отвлекли только мысли о будущем малыше»

События 11 апреля спустя год сотрудники минского метро вспоминать не любят и не хотят. Но, говоря о работе в тот самый день, редко кто не упоминает Катю Морозовскую, дежурную станции «Октябрьская», которая организовала эвакуацию людей.

Естественно, сотни человек, оказавшиеся в том аду, старались выбраться из него побыстрее. Но, возможно, для кого-то отрезвляющим и направляющим в пыли и дыму стал женский голос, звучащий из динамика: «Срочно покиньте станцию! Воспользуйтесь выходом на станцию «Купаловская». Хотя этот текст 27-летняя Екатерина Морозовская повторяла раз за разом, сама она не понимала, что именно произошло. И у нее тоже были заложены уши.

Катя Морозовская больше не хочет работать на "Октябрьской".

- Моя работа - следить за тем, что происходит на платформе, на эскалаторах, наблюдать за пассажирами, за движением поездов, - рассказывает Катя.

- Еще мы руководим работой сотрудников, которые находятся на станции. Наш кабинет находится на уровне платформы, за стенкой у эскалатора, ведущего к Дому офицеров. В кабинете восемь мониторов, наблюдаем за ними, - рассказывает Катя.

В момент взрыва Катя как раз находилась возле мониторов.

- После резкого хлопка на всех экранах стало темно, ничего увидеть было невозможно, - вспоминает Катя взрыв. - Сначала я решила, что что-то с техникой произошло. Мало ли неполадка или перепад напряжения. Доложила диспетчеру. Открыла дверь, выглянула на платформу. Увидела, что все в дыму, в пыли и гари. Сказала диспетчеру, что произошло что-то непонятное, скорее всего, задымился или загорелся состав, попросила вызвать «скорую». Про взрыв, естественно, никто и подумать не мог. Я по громкоговорящей связи начала передавать, чтобы пассажиры выходили через второй выход либо по лестнице через станцию «Купаловская». Практически без остановки передавала эту информацию в микрофон. Все мои сотрудники начали звонить, спрашивать, что делать. Им сказала, чтобы помогали людям подниматься. Выбежали ребята-эскалаторщики, открыли служебные выходы, выводили людей по лестнице, выносили тяжелораненых. Наверху отключили пропускные аппараты, чтобы никого не стукнуло. Потом мы побежали в медпункт, вынесли носилки. Только когда развеялся дым, я увидела, что эскалаторы со стороны взрыва завалены досками. До этого я не понимала, с какой стороны грохнуло, как это все произошло. Когда дым осел, мониторы остались в пелене, показывали плохо. Это время ни с чем не сравнить. Казалось вечностью. Сейчас понятно, что до приезда МЧС прошло минут 5 - 7. А тогда я думала: «Где они? Где? Быстрее». Наверху в вестибюле я увидела эмчеэсовцев. Пассажиры поднимались со стороны Дома профсоюзов. Спасатели сначала к ним бросились. Я сказала: «Нет, бегите на платформу». Тут были легкие ранения, ссадины. Внизу тяжелые.

- В метро о трагедии говорят?

- Между собой - нет. Не то чтобы вообще не говорят, стараются не вспоминать. Всем больно. Насмотрелись все. Те же машинисты, мимо проезжавшие. И на следующий день, другим сменам, тоже сильно досталось - убирать, мыть платформу. Работать надо дальше, никто не хочет вспоминать. Вы знаете, день этот был очень спокойный. Можно даже сказать, спокойнее, чем обычно. У нас практически каждую смену кто-то на эскалаторе либо балуется, либо у края платформы стоят. Но не в тот день. Даже начальник станции ушла с работы вовремя, буквально за 10 - 15 до случившегося.

- Когда ушли вы?

- Нас отпустили домой в районе 12 ночи. После того как вынесли людей, позвонила маме, сказала: «Со мной все нормально. Телевизор не смотрите». Мой муж работает в милиции в метро. Он дежурил на станции «Московская». Услышал, что творится на «Октябрьской», не смог мне дозвониться. Дежурная на станции «Московская» его успокоила: «Нормально всё, твоя говорит по внутренней связи».

Уже на следующий день после взрыва к восьми вечера надо было опять идти на работу. Это было ужасно. И вспоминать не хотелось, и видеть, и просто смотреть на эту станцию. Даже не представляю, какой шок испытали пассажиры… И как тяжело им.

Сейчас Катя в декрете. 14 февраля она родила второго сына.

- Мысль о том: «А вдруг я беременна?» - у меня тогда была… Мы с мужем хотели второго ребенка, планировали. Слава богу, тогда я не была беременна. И я была счастлива, когда узнала, что не беременна. Не хотела я, чтобы остался на здоровье малыша такой след. Забеременела, получается, спустя два месяца после взрыва. Эти месяцы были невыносимыми. Дома была истерика. Не могла преступить через себя, чтобы пойти на работу. Потом уже думала про будущего ребенка, ходила на работу на автомате, не вспоминала взрыв.

- С вами работали психологи?

- Они работали с пострадавшими. Мы не относимся к пострадавшим, мы были на службе. К психологам я сама обращалась, чтобы пройти сеансы успокаивающие, гипноз. Стало гораздо легче.

- Останетесь работать в метро?

- На «Октябрьскую» точно не пойду. Страх внутри все равно остался, и всю эту боль не хочется вспоминать.

МИЛИЦИЯ

«Юра из милиции» подружился с семьей пострадавшего школьника

На станцию метро «Октябрьская» милиционер Юрий Ходосевич примчался, как только узнал о взрыве. Он уже возвращался домой после рабочего дня, но на полпути машину пришлось развернуть.

- Картина, которую мы увидели возле входа в метро, была жуткой: окровавленные люди, все в пыли, одежда, порванная на кусочки, в глазах шок, некоторые раненые просто шатались, не понимая до конца, что происходит. Я сразу обратил внимание на двух подростков, хоть они и могли ходить, но были окровавленные, одежда обгорела, сумки расплавлены. Было видно, что ребятам плохо, - вспоминает Юрий Ходасевич.

Понятно, что врачи занимались тяжелоранеными, а мальчишки стояли в сторонке. Всех пострадавших увезти на «скорой» было нереально, поэтому милиционер посадил подростков в служебную машину и повез в 3-ю городскую больницу. Один из школьников жаловался на боль в глазу. В регистратуре спасатель представился просто: «Юра из милиции». Эта запись стала единственной зацепкой для родителей пострадавшего школьника, которые через несколько дней захотели отблагодарить героя-милиционера лично. Ведь если бы не он, молодой человек мог остаться без глаза. В той ситуации каждая минута была на счету. Отец пострадавшего школьника написал письмо начальнику минской милиции с просьбой разыскать того самого «Юру из милиции». И нашли.

- Молодой человек до сих пор проходит курс лечения, и ему предстоит еще одна операция, - рассказывает Юрий Ходасевич. - А с его отцом после произошедшего стали друзьями. Мы ровесники, поэтому быстро нашли общий язык: и на рыбалку вместе ездим, и созваниваемся постоянно.

ПАССАЖИРЫ

Татьяна Павлова лишь два месяца после теракта провела дома

И это если сложить редкие недели отлучек вместе. Врачи отпускают Татьяну домой нехотя, на неделю-другую.

- Ведь дома и дочурка, и родители. И стены помогают! - рассказала «Комсомолке» Татьяна Павлова (фамилия изменена. - Ред.), которая после теракта провела в больницах около 10-ти месяцев.

- После взрыва я не могла даже ползти и перебирать руками: у меня были открытые переломы обеих ног и руки. Лопнула барабанная перепонка, из носа шла кровь. Но от шока я ничего этого не чувствовала... - рассказала Татьяна, которая и сейчас находится в шестой столичной больнице, где проходит специальный курс физиолечения.

На два года Татьяну признали инвалидом первой группы, выделили пенсию. Пока мама в больнице, за дочкой присматривают бабушка и дедушка.

- Врачи не дают никаких гарантий, а мне хотелось бы понимать, что планировать дальше: ведь в руке нет локтевого сустава, мышцы вырваны… Спасибо нейрохирургу Владимиру Подгайскому и его бригаде: они сделали операцию, после которой начала восстанавливаться чувствительность пальцев руки. После того как с обеих ног сняли аппараты Илизарова, одна нога до сих пор в гипсе. Ее еще предстоит разрабатывать на тренажерах: на беговой дорожке восстанавливать ходьбу, на велотренажере качать мышцы. Надо будет либо постоянно находиться в реабилитационном центре (а я и так редко вижу родных!), либо покупать тренажеры домой. Но они слишком дорогие…

Татьяна признается, что денег на восстановление здоровья уходит немало.

- Спасибо властям, поддержали, выделили 50% бюджета прожиточного минимума на ребенка: 353 тысяч хватает, чтобы оплатить дочке садик.

РОДНЫЕ ПОГИБШИХ

Олимпийский призер Василий Каптюх: «Год пролетел как один плохой день»

В середине марта родители погибшего Романа Каптюха отметили 22-й день рождения сына вместе с его друзьями.

- 16 марта для нас светлая дата - рождение сына, которым я горжусь. В этот день пришли его друзья, одноклассники. Вспомнили, пообщались. Прошел год, но и сейчас непросто жить с мыслью, что сына не стало… - рассказал «Комсомолке» отец погибшего Романа Василий Каптюх - бронзовый призер Олимпийских игр в метании диска. - Сложнее всего было в самом начале, когда узнали про трагедию. Сперва не поверили, что это случилось. Не верили до самого момента опознания, когда увидели своего ребенка… Да и сейчас легче не стало: опять весна, похожая погода, ассоциации. День за днем вспоминаю, что в это время год назад мы с сыном еще разговаривали…

Ощущение, что год пролетел, минуя и лето, и осень, и зиму, закончившись как один день. Тяжелый был год. Мы уже заказали памятник - простой, чтобы не выделяться. Но решили подождать, пока грунт отмерзнет. Главное - установить его в мае, до Троицы. Спешка здесь уже ни к чему…

Начало см.здесь Годовщина взрыва в минском метро: «С каждым днем моя боль становится все сильнее»...