О левой идеологии в современной России

БОРИС КУПРИЯНОВ: Добрый день, друзья, я представлю наших участников: Максим Соколов - публицист-консерватор, и Захар Прилепин - писатель, публицист, человек, исповедующий взгляды левые. Тема сегодняшнего диспута - «Мода на левое». Как вы считаете, существует ли сейчас в обществе какой-то возврат, новый интерес к левой идеологии, - конечно, не такой, как в 1968-м, но тем не менее?

ЗАХАР ПРИЛЕПИН: Безусловно, возврат к ней есть, но он не соотносится с ситуацией 1968-го, потому что этот возврат построен на принципах сугубо физиологических. Людям просто нечего жрать, и они живут в состоянии тотального отсутствия элементарного равенства и справедливости. И в этом смысле, безусловно, левая идея близка подавляющему большинству населения России. Если бы сегодня по какому-то чуду произошла правильная выборная компания, левые бы выиграли раз и навсегда. Мне только что звонили из какого-то информационного агентства, спрашивали: как вы относитесь к тому, что на крейсере «Аврора» Клебанов, Матвиенко, журнал «Русский пионер» и так называемые российские медийные политические элиты провели вечеринку? Они там бухали, жрали, ныряли с «Авроры». Как после этого не быть левым? А я ответил, что отношусь к этому прекрасно. Пускай они жрут водку на саркофаге Ленина, пускай они режут там свои огурцы, пускай бухают в церквях, потому что мы, наконец, узнаем, кто они. Я не знаю, кто сегодня консерваторы в России, но это точно не власть. А левые? Все. Ну, большинство.

МАКСИМ СОКОЛОВ: Если говорить про «Аврору», я бы мог выразиться еще более лево, чем уважаемый Захар. У меня эта история вызвала желание вывести корабль на фарватер и открыть кингстон.

З. П.: И «Аврора» утонет?

М. С.: Вместе с весельчаками. Касательно прочего... Мы не на митинге, и говорить о тяжкой борьбе за физиологическое выживание, которую ведет большая часть населения страны, в серьезной беседе вряд ли уместно. О моде на левое можно говорить разве в том смысле, что отошла в прошлое безоговорочная мода на правое, праволиберальное. На то, что рынок все расставит по своим местам, - он не все расставляет, иногда надо свои умения и таланты приложить, в том числе государственно-организационные. Несколько померк образ леволиберального Запада.

Что касается прочего, триумфа левых идей не видно. При большом хозяйственном неблагоустройстве - не голоде, но неблагоустройстве, кто бы спорил, - и при маловысокохудожественной политической системе количество граждан, исповедующих левый энтузиазм насчет того, чтобы «все до основания, а затем», ничтожно мало. В обществе, сколь-нибудь восприимчивом к левым идеям, на фоне всех этих безобразий уже наблюдался бы их культурный триумф, чего не наблюдается.

Что касается вещей контркультурных, то здесь с левой идеей и вовсе полный провал, потому что левое искусство вызывает в массе своей простодушную реакцию welche Scheisse (какое дерьмо (нем.).

- OS). Обыватель совершенно не отдрессирован на приятие левого искусства. Так что можно сказать, что произошел очень умеренный дрейф от праволиберального фундаментализма, который наблюдался 10-15 лет назад. Называть такой умеренный дрейф модой на левое - это перебор.

З. П.: Отрицая моду на левое, вы подразумеваете, что есть мода хоть еще на что-нибудь. А моды нет ни на что. Идеологическое сознание аморфно на 250 процентов. Но я гарантирую, что если в России произойдет глобальный взрыв бочки, где копится все недовольство, то он, видимо, будет называться левым. Разговариваешь с любой продавщицей, любым таксистом - и очевидно, как им не нравится все, что происходит в стране. А то, что мало читают левые книжки... Ну, они все книжки мало читают. А если читают Минаева или Робски, то потому, что люди хотят встроиться в существующий порядок вещей.

М. С.: Я здесь с вами не соглашусь...

З. П.: А вы скажите, что вы понимаете под левым, тогда будем разговаривать.

М. С.: Если это объективное недовольство рванет, назвать его левым будет трудно, так же, как трудно назвать левым лето 1917-го. Это скорее стихия темного вина, как ее назвать - Бог весть. Но речь о другом. У большевиков, того же Владимира Ильича, была конструктивная левая идея. Сейчас попыток выдвинуть созидательную левую идею не наблюдается. За одним исключением: Эдуард Вениаминович Лимонов, когда он занимается программными сочинениями, - наверное, сказывается долгая жизнь во Франции, - действительно выдвигает какие-то программные положения: раздать квартиры, переписать бюджет, напечатать денег. Но он на всю Россию такой единственный оригинал.

З. П.: А вам одного Лимонова мало? Эту левую идею донести до населения - с ней будет согласно большинство.

М. С.: Идеи эти в основном сводятся к классическому 68-му, «хлеб съедим, а булочные сожжем». А люди, в том числе продавщица и таксист, когда дело доходит до собственного кармана, проявляют довольно много скептических способностей. Особенно когда речь идет о том, что сожгут не вообще булочную, а твою.