Биография Бориса Ельцина выпущена в серии \"ЖЗЛ\"

Борис Ельцин - и вдруг в серии \"ЖЗЛ\"!?.

Сам жанр биографии предполагает симпатию или неподдельный интерес к герою своей книги. Но здесь - просто всепрощенческая признательность, показная любовь. Чем же она объясняется?

В классической русской литературе было трое Толстых, в советской поэзии - двое Дмитриевых, а на современном книжном рынке появились два писателя с фамилиями (или псевдонимами) Минаев.

Тот из них, который Борис, блеснул на закрывшейся в понедельник 23-й Международной книжной выставке-ярмарке, представив огромный том в знаменитой серии ЖЗЛ - «Ельцин». Давно, а может, и никогда я не читал подобного панегирика и откровенного елея в адрес политического деятеля.

Таких книг, наверное, не удостаивались ни Рузвельт, ни де Голль, ни Черчилль. В Литинституте у нас по программе была Лениниана Мариэтты Шагинян, но я ее не смог одолеть, хотя там все-таки были умные произведения литературы. Но как мучительно трудно было прочитать эту книгу-агитку, потому что в ней все события, свидетелями которых были мы, граждане многострадальной страны, да и весь мир, оправданны целиком, услужливо подслащены или поданы в розовом свете.

Ну вот самый яркий пример, отозвавшийся болью в моем сердце солдата и гражданина. В черный для державы день 31 августа 1994 года Ельцин присутствовал на торжественно-позорном параде, посвященном поспешному и непродуманному выводу советских войск из Германии. Все это кончилось грандиозным конфузом и паясничаньем - пьяный Ельцин дирижировал немецким оркестром. Кадры обошли весь мир, навеки слились с образом неадекватного правителя. Но и тут, оказывается, был благородный порыв, чуть ли не гражданский протест. Костиков, мол, услышал, как после возложения венков Ельцин, шагая рядом с канцлером Колем, начал напевать «Ленинградскую симфонию» Шостаковича - тяжкую «тему нашествия». Да так точно, что Костиков узнал.

- Похоже, что это Шостакович.

- Нет, это мелодия моего собственного сочинения.
(Сам диалог уже много говорит о характере фанфарона!)

Между тем Коль насторожился. Он слышал мелодию, ко­торую напевал нетрезвый президент, и, несомненно, она была ему знако­ма. Конечно же, он понимал и заложенный в ней смысл. Он попросил переводчика перевести разговор. Выслушав пе­ревод, канцлер остановился и взял Ельцина за руку.

Они дав­но уже были на ты и называли друг друга по имени.
- Послушай, Борис... Пусть уж лучше это останется мело­дией Шостаковича, а не Ельцина.

«Так вот какая музыка на самом деле звучала у него в голо­ве! - восторгается Минаев. - Тревожная, страшная музыка Шостаковича. Музыка, кото­рая является музыкальным символом фашистской угрозы. Незабываемым символом великой войны. И тогда становится понятным состояние Б.Н. Утром этого дня Ельцин был страшно взволнован и даже оскорблен некоторыми комментариями в немецкой прес­се - о том, что Советская Армия победила во Второй миро­вой, а теперь уходит с позором, поспешно... «Веселое настро­ение», о котором пишет Костиков, скорее всего, было маской, скрывавшей его подлинные чувства».

Ну а потом, значит, окончательно прорвало и маску - он стал со зверским выражением лица дирижировать «Калинкой». Плакать хочется после этого трогательно-патриотического пассажа, а если почитать, что иногда со злостью пишет сам В.Костиков в сегодняшней «АиФ» о положении страны, то и рыдать: ради чего были все эти жертвы, унижения и гримасы? Такими бренными вопросами Б.Минаев не задается.

О чем ни читаешь - восторг и услужливость: «В компании Ельцин всегда был неудержим, всегда царил, верховодил, поток его довольно жестких розыгрышей, шуток-«подначек» иногда становился для окружающих даже избыточным». Конечно, достаточно вспомнить, как сбросили с палубы теплохода того же В.Костикова!

Но согласитесь: нам ведь внушали, что книги про Ленина - самого человечного человека - ушли в прошлое, что это советским школьникам читали про Володю: «А он сильным был - выплывал!» Но Ленин и впрямь выплыл - спас разваленную царизмом Россию, перевернул ход мировой истории, так вплыл в нее, что признается зарубежными исследователями самым крупным политиком ХХ века. А что дала России страсть Ельцина купаться в холодной воде, о которой упомянуто раз десять?

Даже если принять все восторги и комплименты за чистую монету - неудержимая сила, жажда власти, непричесанная дикость, самостоятельность в решениях, аппаратная интуиция и прочее, - реальность остужает, стоит лишь открыть газету (чуть не написал: включить телевизор - там теперь благодать и наследники красуются), то страх берет. А уж если от Москвы отъедешь...

Наверное, сам жанр биографии предполагает симпатию или неподдельный интерес к герою своей книги. Но здесь - просто всепрощенческая признательность, показная любовь. Чем же она объясняется?

Автор Б.Минаев - выходец из «Комсомолки» позднесоветского периода, многолетний друг и коллега зятя Ельцина Валентина Юмашева в период работы завотделом культуры в «Огоньке», ныне - главный редактор гламурно-крутого журнала «Медведь». Литературное творчество Минаева и до работы над жизнеописанием Ельцина имело «биографический» характер. Его книги «Детство Лёвы», «Гений дзюдо» и прочие описывают жизнь одного и того же героя - Лёвы Лёвина, прототипом которого является сам автор.

Накануне презентации «Время новостей» опубликовало огромное интервью, которое у Минаева взяла журналистка (тоже преданная ельцинстка) Татьяна Малкина, входившая в 1992-2002 годах в «кремлевский пресс-пул». Он ей впаривает: «Меня выбрали не в Кремле. В издательстве сами взяли у меня рукопись, потом заставили переделать, мариновали два года. Я считаю, что написал не сервильную книгу, а наоборот, написал книгу, перпендикулярную настроению общества».

Читателей все дурят: вот, мол, почему-то издательство выбрало его. А Игорь Зотов, который работал с ним в «Огоньке», сказал просто: «Это позже я узнал, что языком Минаева говорит с вверенным ему народом Ельцин - в книгах первого президента скромно значилось: редактор Борис Минаев. А на деле он эти книги написал сам. Уезжал в Переделкино на пару месяцев и писал, работал с документами». Так что материалов, гонораров и обязательств перед «семьей» скопилось немало, но Малкина продолжает разыгрывать невинность.

- Насколько тяжело вы переносите упреки, что вы «прикормленный», «семейный»? - спрашивает она.

- Упреки и подозрения я предвижу. Как перенесу - не знаю. Наверное, плохо. Говорил уже жене, если книга действительно выйдет, мне надо куда-то уехать.

Книга вышла. Я советую уехать туда же, куда и Ельцин сразу после отставки уехал - в Израиль. Кстати, страницы про жизнь отставника Ельцина - книгочея и доброго дедушки - без слез умиления вообще читать нельзя. Какой там дедушка Ленин на елке в Сокольниках... Но Ленин, руководивший бескровным Октябрьским восстанием, у таких авторов представлен исчадием ада, а Ельцин, на чьих руках кровь 93-го года, - незапятнанный борец за демократию и душка.

- А есть ли, на ваш взгляд, какая-то такая чудовищная непоправимая ошибка, которую Ельцин совершил? - продолжается треп.

- Нет, он не делал ничего, что привело бы к так называемой точке невозврата.

А две чеченские войны? Минаев словно не знает, что Кавказ продолжает полыхать, что был Беслан (презентация книги состоялась в день годовщины захвата школы - следствие так и не закончено!). Поразительно... Минаев категорически не приемлет выражение «лихие 90-е», которое мы в последнее время чаще всего слышим от президента Медведева, а еще, конечно, целиком поддерживает проклинаемые народом гайдаровские реформы: «Гайдаровская реформа» - в России до сих пор словосочетание ругательное. Иногда еще говорят «грабительская ре­форма», но в принципе и уточняющих эпитетов даже не требуется...

Так вот, все, что сделано правительством Ельцина - Гайдара в 1992 году, сводится к простой вещи: они вернули стране частную собственность. Священное, самой природой данное человеку право что-то иметь. Вести свое дело».

Снова ложь! Птенцы «гнезда Борисова», вскормленные западными учителями, как признался Владимир Мау, на закрытых семинарах с 1986 года, вернули частную собственность не стране, а кланам, своим приближенным, легализованным преступникам. Об этом прямо сказал сам Чубайс: какая там, мол, экономическая эффективность, главное было - раздать все и погубить коммунизм. Ну так они называют социализм в том, пусть и несовершенном, виде.

Но подельники-то были не просто идейными борцами - они были шакалами, жаждавшими терзать обессиленную страну, обогащаться, процветать и пахнуть за счет народа. А по части идей и государственных действий - вот что обнаруживает сегодня, например, радиожурналист, профессиональный антисоветчик Анатолий Гладилин. Известный в прошлом писатель, он не захотел вернуться в ельцинскую Россию, но и на Западе не легче: Гладилин ужаснулся, что во Франции, где он живет, строится социализм! И вообще в Европе «торжествуют идеи Михаила Андреевича Суслова». Вот те на! А мы с подачи команды Ельцина снова пошли не европейским путем.

«Вести свое дело», - пишет Минаев. Что же это значит в россиянском идеале? Не начинать производство с нуля, а хапнуть и жить в Лондоне, как Абрамович, или иметь «Ягуар», превышающий по стоимости несколько годовых зарплат, как министр Набиуллина. А разве не характеризует апогей феодального капитализма с раздачей собственности по Ельцину итог, который поражает всех зарубежных экономистов? Темпы экономического роста России в прошедшем кризисном году бултыхались на нулевом уровне, а совокупное состояние десяти богатейших, свободных от социальной и политической ответственности личностей выросло почти в два раза: с 75,9 млрд до 139,3 млрд дол­ларов. Вот кому «вернули собственность», и уж какая там «экономическая эффективность»!

Потрясающие нестыковки восторженности описания и реальных итогов ельцинского правления являются самым ледяным из всех купаний. Вот еще из интервью с Малкиной, которое выдержано совершенно в духе самой книги:

- А вам хотелось бы вернуться в «лихие 1990-е»?

- Это было время необычайных прорывов и жизнетворчества. Вернуться? Сделать что-то по-другому? Наверное, нет. Хотя я очень люблю и ценю это время, именно за жизнетворчество (с вымиранием по миллиону населения в год. - А.Б.).

- Я тоже ничего не хотела бы сделать по-другому. И за это чувствую, может быть, совершенно необоснованно, но искренне, личную признательность Борису Николаевичу Ельцину. И почему я так чувствую - для меня лично большая загадка. Но тут же вспоминает не лично о себе, любимой, а о других.
- И куда делись те сотни тысяч и миллионы людей, которые выходили на улицы с плакатами в поддержку Ельцина?

-
Обиделись на него. Или возненавидели. За тяготы, за безработицу, за то, что были инженерами, а стали неизвестно кем. Инженер - это «культурно», культурнее, чем челнок. Вот мы с вами если бы потеряли профессию, пошли бы чем-то торговать...

Да вы и так торгуете - энергичнее и циничнее, чем бывшие оборонщики, учителя, служащие, ставшие челноками. Но после прочтения этой книги обострился мучительный вопрос: что же надо было сделать с Россией, чтобы Ельцина так «загадочно» полюбили минаевы, малкины, сванидзе? Вот это серьезнейшая задача для историков, политологов и авторов будущих книг - честно ответить на него! Но они - не для серии ЖЗЛ.

Среди немногих положительных деяний Ельцина - подписание договора о создании Союза Беларуси и России 2 апреля 1997 года. Хотел после посещения яркого стенда почетного гостя ММКВЯ прочитать о стихийности или эгоистичной составляющей такого решения, но в книге об этом - ни словечка. Зато описывается, как в те же весенние дни 97-го года Ельцин призвал двух новых вице-премьеров - Чубайса и Немцова, как он уговаривал последнего оставить Нижний и лично звонил Лужкову, чтобы прописать Ефимыча в Москве, как дочь Татьяна выбирала школу дочке Жанне и прочие «семейные» мусорные подробности. А почему о главном событии той весны не рассказал?

Ответ легко находится на этих же страницах - одна глава начинается с пассажа: победа в 1996 году над Зюгановым с его «предельно националистическими взглядами» одержана, но «у него (Ельцина) оставался один, главный, противник, которого нельзя было победить никакими политическими усилиями. Имя ему - российский менталитет». В самую точку!

Именно Ельцин, который рисуется в книге этаким русским богатырем, дал полный карт-бланш тем, кому русский менталитет (включая белорусский!) - ненавистен. Плевать, что он помог создавать огромное государство, выживать в самых суровых из всех стран условиях, побеждать во всех войнах. Надо низвергнуть ненавистного противника. Потому-то главным аналитиком на телевидении стал католик и русофоб Познер, главным экономическим гуру - сторонник протестантизма Ясин, да и во все СМИ, госструктуры хлынули люди, которые хором твердили: несметные богатства даны непутевому народу, исповедующему не те, не либеральные ценности.

Вот и перековывают народ до сих пор, вывозя его богатства за бугор и похваливая «царя Бориса», как подобострастно писал Олег Попцов, ныне гвоздящий последствия режима, который сам же навязывал словом и телекартинкой.

Ну и наконец о главном. Книга открывается предисловием Владимира Путина. Это была рискованная задумка. Но преемник с ней легко справился: и написал коротко, и предвосхитил слова, не раз повторяемые потом в книге: «Настоящая оценка тому, что сделал Первый президент Рос­сии (почему с большой - как Петр Первый? - А.Б.), будет дана не нами и, наверное, не нашими детьми. Мас­штаб преобразований, которые произошли в России в конце двадцатого столетия, был столь грандиозен, что только время может дать истинную оценку тому, что было им сделано. А мы, современники, конечно, предвзяты ко всему тому, что происходило на наших глазах. Я тоже не могу относиться к Борису Николаевичу объективно».

Ну субъективность и благодарность понятны, но все-таки почему мы должны оценки откладывать на целые поколения? Будут ли они вообще нарождаться и ценить историю при том губительном ельцинском пути, по которому продолжает следовать Россия? Путин как-то вспомнил о том, что Дэн Сяопина спросили, как он оценивает результаты Великой французской революции. И тот ответил, что прошло еще очень мало времени для того, чтобы давать оценки подобного рода. Да, остроумно сказал и поучительно.

Так чего же все пропутинские СМИ клеймят нашу революцию, судят походя любой неугодный отрезок истории? Возникает попутно еще вопрос: откуда тогда и почему взялись поспешные оценки самого Путина: «Он собрал разваливающуюся страну». Значит, все-таки разваливалась? «Он сумел задержать Россию на краю пропасти?» Кто к ней подвел и надолго задержал-то?

Вот, например, два доктора исторических наук - Татьяна Соловей и Валерий Соловей - в статье, вышедшей в «Литературке» в день открытия книжной выставки, убеждены, что Россия идет по пути регресса и варваризации: «В современной России господствует принцип негативной селекции, отрицательный отбор. Что в полной мере распространяется не только на профессиональную, но и на моральную сторону дела. Поощряются подлость, трусость, пресмыкательство и предательство. И понятно почему: такими людишками значительно проще управлять, ибо у них за душой нет ничего, а часто, похоже, нет и самой души. Невозможно поверить, чтобы наделенные хотя бы искоркой совестливости люди вели себя в отношении своих соотечественников так, как ведут себя наши богатые и сильные... Дух модернизации как прогресса абсолютно враждебен неоварварской/неофеодальной социальной системе, воплощающей социальный, культурный и антропологический регресс».

Я в День знаний был больше согласен с ними, чем с Минаевым. Путин обычно отвечает: Ельцин дал главное - свободу. А по мнению многих светлых умов, он внедрил самое страшное для России - вседозволенность и беспощадность к вековым моральным основам.

Не знаю, каковы понятия о свободе в кагэбэшной или криминальной среде (теперь их представители равно соревнуются в размерах особняков и иномарок), но в литературе, например, все самое лучшее, самое свободное и нужное для духовного развития (включая эмигрантское!) было написано и напечатано до воцарения Ельцина. Теперь процветают сорокины и минаевы.

Но Путин вообще обтек всякие оценки и обошелся лозунгом, завещанным ему Ельциным: «Берегите Россию». История знает и не такие красивые лозунги. Например, Бисмарка: «Посадите Германию на коня, а там она поскачет», или Муссолини: «В моей власти - только возможность управлять своей лошадью». (Друг Путина Берлускони любит это повторять.) Но дело-то не в лозунгах, а в главном: куда завели деяния Бисмарка, Муссолини, Ельцина? В предисловии к биографической книге без этого главного не обойтись. Сумел... И я окончательно понял почему, когда прочитал его последнее интервью за рулем «Лады» корреспонденту «Коммерсанта».

- Были такие (политические решения), которые вам хотелось подправить? - поинтересовался я.

- Нет!

- И опять, как раньше, вы говорите, что ни о чем не жалеете! - Я был поражен.- Как десять лет назад! Никаких ошибок?

- Я вам откровенно говорю! Я вот посматриваю назад... даже сам думаю... Нет!

Поразительно: даже не исправить-пересмотреть, а «подправить», мягонько спрашивают его! Нет. А как же закон о монетизации льгот, подписанный Путиным и тут же переработанный? А разоренные села, мимо которых он проезжает? А лесные пожары, которые он показательно гасил, зная, что виной их не столько жара, сколько Лесной и Земельный кодексы, подписанные им лично? Таких вопросов в лоб - сотни. Это ведь горькие плоды ошибочной внутренней социальной политики!

Зачем нам, детям иных лет, твердят с телеэкранов про былую «лагерную пыль» Сталина, про жестокое отношение Жукова к советским солдатам? Как свидетель эпохи, я вижу, что ныне, с окончательным воцарением чиновничье-олигархической «вертикали власти», царит самое наплевательское отношение к нуждам народа, наиболее жуткое равнодушие к слезе ребенка, к бедам униженных и оскорбленных, если вспомнить Достоевского!

Потому-то, по оценкам уровня жизни ООН стран мира, и скатилась Россия под предводительством наследников Ельцина на 67-е место в 2007 году и уже на 71-е место в 2009 году - между Албанией и Македонией. Островок протухшей стабильности... Напомним, что через 25 лет после окончания войны, согласно ежегодному отчету ООН о развитии человечества, СССР по уровню жизни входил в ПЕРВУЮ двадцатку самых развитых стран мира. Ну это-то, елки-палки, говорит о правильности пути!

В дни работы ММКВЯ прямо над стендом с томами «Ельцин» состоялась пресс-конференция, посвященная 80-летию выдающегося историка и критика Вадима Кожинова. На ней вспоминали, что еще в сборнике «Водолей - знак России» («Советский писатель», 1992) он с горечью предсказывал: «Ныне всячески настаивают на радикальном и - это неизбежно - насильственном внедрении иудео-протестантской (что глубоко раскрыл крупнейший социолог века Макс Вебер) модели рыночного «потребительского общества», которое пропагандируется в качестве нового варианта «земного рая»; привыкшие к пропаганде «борьбы за коммунизм» попросту сменили пластинку и зовут теперь к бескомпромиссной борьбе за так называемое «цивилизованное общество». Не буду до­казывать, как это делает ныне любой серьезный писатель и мыслитель самого Запада, что этот мнимый «рай» на каждом шагу оборачивается адом - экологическим, культурным (точнее, «антикультурным»), нравст­венным (то есть «безнравственным») адом.

Скажу лишь о том, что для переноса предельно идеализированной за­падной модели в Россию нет никаких реальных основа­ний. И судь­ба России на близком рубеже столетий, вернее, тысячелетий, зависит прежде всего от того, победит ли установка на борьбу за новый вариант «земного рая» или же все-таки возобладает здравый смысл и общество обратится к выявлению и развитию своих собственных тысячелетних традиций - хозяйственных, культурных, нравственных». Книга Минаева торжествующе и детально показывает, как здравый смысл не возобладал и какими способами «витязь на распутье» Ельцин русский путь отверг! В этом ее единственная разоблачительная ценность.

Издательство «Молодая гвардия» за подобные зигзаги ЖЗЛ трудно винить: диктует рынок и политиканство.

Минаев считает, что написал перпендикулярную книгу. Это нетрудно: народ Россию в массе своей, как подсказывают все исследования, оценивает правление Ельцина негативно. Наследники его во власти - по-другому, и он совпал с ними по перпендикуляру. Кто к общественному мнению наверху прислушивается?

Сей политталмуд заканчивается «очень лично»: «В день его отставки и последней прощальной речи, 31 декабря 1999 года, мне позвонила моя однокурсница Лена. Довольно умная, надо сказать, женщина... «А вот мне без Ельцина стало как-то страшно. А тебе нет?»

После этого глупейшего вопроса Минаев заключает: «Кому-то страшно было жить при Ельцине. Кому-то - без него. Разные мы люди». Верно - разные, но это сегодня в политике и на информационном поле не учитывается.

Верховодят одного поля ягоды, которым так близка печатная развесистая клюква. А нужны книги, которые бы шли не перпендикулярно мнению народному, но поперек и наперекор общему течению его деградации, и были бы этим народом прочитаны.