РФ - Надгосударство российское

Многие замечают странные зазоры между тем, как описано наше государство в Конституции, и тем, как оно функционирует на самом деле. Дума, которая принимает законы «во исполнение» президентских указов. Администрация президента, про которую в Конституции всего одна невнятная строчка, но которая по своему влиянию сопоставима с Правительством. Премьер, который говорит, что перераспределение полномочий между Правительством и Думой – это ущемление полномочий Президента. Положение, согласно которому деятельность всех так называемых «ветвей» власти обслуживает одно и то же Управделами Президента. И далее, и далее.

Все это обычно трактуют исходя из логики, что у нас как-то не так организовано государство. Но есть куда более ясное и логичное объяснение. Оно состоит в том, что советская схема руководящей и направляющей надстройки над формальными институтами государства сохранилась и продолжает действовать.

Это тот режим, который Ленин – неплохой юрист между прочим – описал как «классовая диктатура». В созданной им модели, сначала теоретической, а потом и воплощенной в архитектуре СССР, государство – это не «верхний» институт, но второстепенный по отношению к Партии, основному штабу диктатуры пролетариата. Такая архитектура логично вытекала из ленинского учения о классовой борьбе: поскольку государство есть инструмент угнетения, но при этом совсем его отменить после победы революции невозможно – нужно подчинить его интересам угнетаемого класса, проводником которых и выступает Партия.

В сегодняшней российской реальности это выглядит так. Есть государство – набор институтов, описанных Конституцией РФ 1993 года. И есть другой набор институтов, условно назовём его Надгосударство – которое не только не описано Конституцией, но и не может быть корректно ей описано. Поскольку именно оно эту Конституцию и все ее производные когда-то из себя породило ( как ленинская партия когда-то породила все институты советского государства), и продолжает быть гарантом их существования.

Объясняется это исторически. Президент Ельцин указом №1400 отменил все существовавшие тогда институты, оставшиеся в наследство от РСФСР. Кроме одного: института своей президентской власти. Которая, напомним, возникла в рамках правового поля даже не Конституции РСФСР, а более «верхней» по отношению к ней Конституции СССР, поскольку президентом России Ельцин стал ещё до роспуска Союза. Иными словами, после 21 сентября 1993 года институт президентства остался единственным с ещё советской легитимностью. Последний чип терминатора.

Если бы это было иначе, сразу после референдума по новой Конституции в декабре 1993 года должны были быть назначены новые выборы, и для их победителя это стал бы первый срок уже в рамках новой Конституции. Лднако полномочия Ельцина отсчитывались от 1991 года и после референдума.

Да, в 1996-м прошли выборы президента РФ. Но – и это интуитивно прекрасно понимали тогда все во власти – на них не мог победить никто кроме Ельцина. Спор тогдашних групп был только по поводу того, как именно он должен победить – с выборами или без. Потому что это были первые выборы президента в «государстве», и для Ельцина они означали лишь обретение статуса президента в нем – в дополнение у уже имеющемуся статусу первого лица в «надгосударстве». В то время как победа любого другого кандидата означала появление одновременно двух легитимных глав – «государства» и «надгосударства», а значит – раскол и гражданскую войну.

Зюганов был тогда наиболее опасен как конкурент не из-за популярности – он никогда не был особо популярен. Угроза была связана с тем, что он обладал статусом лидера Коммунистической партии, что институциональное ухо слышит как «генсек». Именно поэтому Ельцин весной 1996-го собирал в Кремле всех постсоветских президентов, ритуально присягавших ему под камеры – надо было послать сигнал, что полноправный Генсек это он.

Обретение Путиным полномочий президента государства РФ в свою очередь тоже состоялось с запозданием после передачи полномочий Первого Лица в «надгосударстве». Последние были буквально переданы Ельциным из рук в руки в декабре 1999 года, а выборы президента Пцтин выиграл только в марте 2000-го. И тоже было интуитивно понятно, что никто другой не может их выиграть не только электорально, но и институционально. И это был единственный такой акт передачи: Медведев был только президентом государства РФ, но ни дня не был Первым Лицом в «надгосударстве». Этих полномочий ему не передавали – отсюда и «тандем». Но он в какой-то момент все же пытался претендовать и на них тоже – точнее, даже не он сам, а его разношерстный фан-клуб, от которого сейчас мало что осталось. Именно с этим был связан институциональный кризис осени 2011 года.

Ещё раз: и сегодня место Путина в «надгосударстве» – это место Генсека.

Каковы основные атрибуты власти Генсека, и чем она отличается от власти президентов национальных государств, в т.ч. постсоветских?

Во-первых, его признаваемый всеми в мире глобальный статус. И дело не только в ядерном оружии – сегодня оно есть уже и у Пакистана, и у Индии, и у Северной Кореи, и у Израиля, и даже, по некоторым данным, у Саудовской Аравии и ЮАР. И мы не знаем точно, но, возможно, не только у них. Но это не ставит их лидеров вровень с московским Генсеком.

Во-вторых, он обладает рядом атрибутов «большого» СССР, которые вообще никак не помещаются в формат государства РФ. Кроме собственно ядерного арсенала, постоянного членства в Совбезе ООН и четырёх военных флотов, это ещё множество вещей. Например негласно признаваемый суверенитет над русским языком – не только одним из официальных языков ООН, но и государственным или официальным языком нескольких стран кроме РФ. Или огромный набор всякого «правопреемничества» от СССР, включая  мистически понимаемое правопреемничество на Победу 1945-го.

В-третьих, МИД и спецслужбы. Если бы МИД был МИДом государства РФ, ключевыми направлениями там должны были быть балтийско-скандинавское, украино-белорусское, кавказско-черноморское, среднеазиатско-каспийское и китайско-японское.

Короче, все наши ближайшие соседи. Но сейчас все это (кроме, может быть, китайского и японского) третьестепенные темы, куда отправляют самые бесполезные и бесперспективные кадры, и которым уделяют куда менее внимания, чем американскому, западноевропейскому, ближневосточному, африканскому, латиноамериканскому и т.д. То же относится и к спецслужбам.

Но это все внешние признаки. Есть и более тонкие. Например когда избранные народом губернаторы у нас уходят в отставку «по собственному желанию» – это называется «партия так решила». Ну то есть теоретически и по закону можешь и не уходить, но если «партия решила», российский губернатор неминуемо берет под козырек.

Или когда Общероссийский Народный Фронт почти открытым текстом вербовал активистов по формуле «мы против власти, но за президента» – никто опять-таки не видел, казалось бы, бросающегося в глаза парадокса. Наоборот, наши люди почуяли шанс стать «партийным» начальством, которое будет по статусу выше «государственного».

Или, наоборот – вот уже несколько лет как в муках корчится «Единая Россия», лишившаяся привилегии иметь на своих знаменах Путина, и даже выдвигать его от себя на президентских выборах. Для неё это означало утрату привязки на этаже Надгосударства и шанса быть чем-то похожей на партию «ленинского типа» – а не на те буржуазные партии, которые описаны в той же Конституции в разделе про плюрализм и многопартийность. Эти несерьезные партийки серьезным и уважающим себя мужикам с земли и даром не нужны, поскольку всякий парламентаризм европейского образца для нас – «пустая болтовня из ящика».

Наконец форматы ежегодного общения лидера со страной – Прямая Линия и Большая пресс-конференция, и собственно с «государством» – Послания Президента. Здесь Путин ставит задачи – а в «государстве» все так называемые «ветви власти» являются, конечно же, исполнительными. И Федеральное Собрание, и суды – это в данной конфигурации тоже исполнительная власть. Само «государство» является одним большим «органом исполнительной власти» – в то время как и законодательная, и судебная функции принципиально сосредоточены на этаже Первого Лица. Это он решает, «как будет».

Но не полностью сам – и в этом отличие «генсека» от абсолютистского монарха. АП – это рудиментарный ЦК, который не только «готовит решения», но часто и реализует, даже без ведома «самого». Совбез – это рудиментарное Политбюро, которое вырабатывает оперативные директивы. Госсовет –рудиментарный Пленум, где набор текущих партийных задач доводится до республиканских и областных секретарей. Наконец есть ещё несколько регулярных форматов совещаний, где также продолжает жить традиция коллективного руководства – через принцип полноты ответственности уполномоченных товарищей за вверенные им сектора.

Роль Путина главным образом в том, что все решения, подготавливаемые этим конгломератом институтов Надгосударства, реализуются от его имени. В точности так же, как в советское время они реализовывались от имени виртуального субъекта под названием «партия»: в лозунге «партия сказала надо – комсомол ответил есть» кто именно что кому сказал? Причём если сравнивать с КПСС, при ней все решения обычно оформлять как коллективные – сейчас же, наоборот, де-факто коллективные решения оформляются как индивидуальные, поскольку пароль «Путин» выполняет ту же роль, которую раньше выполнял пароль «партия».

Надгосударство, как и ленинская Партия, экстерриториально. В этом тоже его отличие от государства – государство РФ имеет границы, надгосударство же «нигде не заканчивается» и даже нигде не начинается. Скажем, после присоединения Крыма государство понесло урон в том смысле, что у него теперь нет, как было раньше, безусловных международно признанных границ. Но надгосударство, наоборот, усилилось, потому что показало всему миру свою способность монопольно и единолично решать вопросы такого уровня.

Ключевая слабость Надгосударства однако в другом – оно, наследуя структурно механизмы классовой диктатуры, в отличие от ленинской партии не знает, какого именно класса (или иного исторического субъекта) оно теперь диктатура. В смутных попытках сформулировать и описать этот субъект видится нечто вроде «исторической» или «тысячелетней» России, которая опять-таки не тождественна (в том числе и территориально) существующему государству РФ. Но поскольку своей адекватной историософии по этому поводу опять-таки нет, приходится камлать, вспоминая то Петра, то Грозного, то вообще князя Владимира Киевского.

В этом смысле залог долгосрочного выживания Надгосударства – или, по известной сурковской формуле, «долгого государства Путина» – в его способности сформулировать, какую именно мировую (не меньше) задачу оно призвано реализовать. Иначе – и это сегодня основной вектор атаки на него – сложится консенсус по поводу того, что оно существует исключительно ради самого себя. А значит, несмотря на всю тысячелетнюю историю, имеет мало шансов стать по-настоящему «долгим».

С этим связаны и попытки поисков «образа будущего» и иных идеологических конструкций, призванных описать это большое целеполагание. Государство РФ и без того могло бы быть вполне «долгим» на тех принципах, которые уже описаны в Конституции-93. Но у него есть один существенный пробел: полное отсутствие опыта принятия самостоятельных решений, которые ему всегда спускались свыше, от Надгосударства в лице Путина. И исчезни Путин вдруг, наше государство будет тотчас парализовано – как блондинка за рулем, не знающая без инструктора, куда крутить руль и на какую педаль нажимать.
➡ Источник: https://publizist.ru/blogs/111891/32381/-