Путин и Лукашенко разуверились в Союзном государстве

Задачи по объединению, поставленные 20 лет назад, оказались невыполнимы

Президент России Владимир Путин в эфире телеканала «Россия 24» высказался о Союзном государстве с Белоруссией.

По его словам, Союзное государство не является государством в прямом смысле, это просто определенный уровень интеграции при полном сохранении суверенитета.

«Мы с Белоруссией говорим: „Союзное государство“, но в прямом смысле слова это не государство, это просто определенный уровень интеграции. Если сравнить с Евросоюзом, в Евросоюзе гораздо более глубокий уровень интеграции, чем у нас в рамках Союзного государства с Белоруссией. <…> И при полном сохранении суверенитета», — отметил российский лидер.

Такая форма интеграции, по словам российского президента, делает жизнь людей легче, предоставляет определенные условия для развития экономики, а также приводит к повышению общей конкурентоспособности.

 Ранее сообщалось, что Белоруссия планирует завершить экономическую интеграцию с Россией к 1 января 2022 года. В частности, планируется создать общие рынки энергоресурсов и транспорта, унифицировать налоговое и таможенное законодательство, а также перейти к единой промышленной и сельскохозяйственной политике.

А как насчет политической интеграции? Как насчет всего того, что задумывалось 20 лет назад: общие герб и гимн, наднациональные органы власти, единая валюта? То есть о Союзном государстве в изначальном смысле можно забыть? Путин его похоронил своим высказыванием? У нас вместо него будет нечто аморфное типа ЕС?

— Во-первых, Евросоюз — это не что-то аморфное, — убежден доцент финансового университета при правительстве России Геворг Мирзаян.

— Это высший уровень межгосударственной интеграции, который мы можем наблюдать сегодняшний в мире. Дай Бог, наша интеграция с Белоруссии дойдет до уровня Евросоюза. Во-вторых, сложно сказать, что мы вообще строим. Александр Лукашенко принципиально отказывается поступаться суверенитетом, а интеграция без делегирования суверенитета на наднациональный уровень невозможна.

Белорусы просто столкнулись с реальностью. А она в том, что интеграция между Российской Федерацией и Белоруссии в рамках Союзного государства будет равноправна, но не равнозначна. В том смысле, что права у нас одинаковые, однако из-а огромной разницы потенциалов фактически любая глубокая интеграция будет присоединением Белоруссии к России. И белорусам, привыкшим к независимости, это сложно принять.

Поэтому, когда процесс дошёл до создания наднациональных институтов — единой валюты, общего парламента (где, понятно, российских депутатов будет больше — население РФ в 15 раз больше белорусского), белорусы тормознули…

СП»: — Некоторые эксперты считают, что всему виной то, что при Ельцине Батька рассчитывал встать во главе СГ. Но при Путине это стало невозможно, оттого он охладел к идее. Насколько это справедливо?

— Отчасти справедливо, конечно. Но переоценивать этот фактор тоже не стоит. К тому же, и Российская Федерация тоже планировала переместить Владимира Путина из Кремля по окончанию президентского срока в кресло главы Союзного государства, обладающего достаточно широкими полномочиями.

«СП»: — Эта идея ни в Минске, ни в Москве уже не рассматривается?

— Не знаю, я свечку не держал. Все, видимо, рассматривается. Но не обо всем говорится.

«СП»: — Можно ли сравнивать СГ с ЕС? Евросоюз изначально задумывался как экономическое объединение, с каждым годом обретая все больше политических черт… Есть ли у СГ такое же будущее?

— Хотелось бы, чтобы оно было. Однако всё-таки такое будущее маловероятно. Всё-таки в Европе гораздо удобнее интегрироваться, когда вас две дюжины стран, когда группа небольших стран может уравновесить, например, Германию.

В рамках Союзного государства России и Белоруссии это невозможно, нас только двое. Поэтому белорусы прекрасно понимают, что, что уравновесить Россию некем и нечем, что они в рамках Союзного государства будут обладать такими же правами, как и россияне, но при этом иметь гораздо меньше возможности влиять на общую политику.

«СП»: — То есть тут просто нужно больше составляющих, чем две? Возможно ли в будущем присоединение еще кого-то?

— Да, теоретически это решит проблему. Но вопрос в том, кто станет третьим? Таких стран нет. Казахстан к такой интеграции не готов, Украина потеряна, как и Молдавия с Грузией. Армения слишком проблемная, а среднеазиатские страны ещё проблемнее Армении. К тому же в рамках многосторонней интеграции у нас есть Евразийский союз.

— Будем надеяться, что Союзное государство, перестав быть государством, останется хотя бы союзным, — говорит кандидат политических наук, исполнительный директор Международной мониторинговой организации CIS-EMO Станислав Бышок

— Что же касается изначальной задумки, то у нас история переписывается не менее активно, чем у соседей, причём не только в том, что касается событий первой половины прошлого века, но по гораздо более близким к нам по времени событиям. Так, некоторые из причастных к инициации проекта Союзного государства сейчас говорят, что просто не могли найти подходящего термина для российско-белорусской интеграции, поэтому решили в качестве рабочего варианта использовать такое словосочетание. Хотите — верьте, хотите — нет.

«СП»: — Такая форма интеграции делает жизнь людей легче, предоставляет определенные условия для развития экономики, а также приводит к повышению общей конкурентоспособности, заключил российский лидер. Но у нас в рамках ЕАЭС свобода перемещения товаров и людей. Этого недостаточно?

— В рамках Союзного государства, если мы продолжаем использовать это не совсем теперь уже корректное наименование, предполагается не только свобода перемещения товаров и людей, но и унификация таможенного и налогового законодательства вкупе с единой промышленной и сельскохозяйственной политикой. Очевидно, это более глубокий уровень интеграции, чем любые иные проекты, в которые входит Россия.

«СП»: — Путин сравнил Союзное государство с Евросоюзом и указал на то, что там уровень интеграции «гораздо более глубокий». Вот действительно, там и деньги общие, и наднациональные органы функционируют. А у нас что? Почему до сих пор всего этого нет?

— Послевоенная западноевропейская экономическая интеграция изначально, ещё со времён Европейского объединения угля и стали, во-первых, включала в себя больше, чем только две страны, во-вторых, её основу составляли более-менее равновеликие Франция и ФРГ и, в-третьих, она строилась не только и не столько на личных отношениях национальных лидеров, сколько на развитии институтов.

В Союзном государстве ничего подобного не наблюдается, даже идеи рассмотреть возможность расширения проекта за счёт Сербии всегда были маргинальными.

«СП»: — Что-по-вашему, изменилось в концепции СГ за последние годы? Какие еще могут быть изменения в будущем, особенно, с уходом Лукашенко и Путина?

— Перестали говорить о наднациональных органах власти, о политической надстройке, используя марксистский язык. Осталась экономическая интеграция, усиление взаимодействия на уровне силовиков — чтобы ни один «цветной революционер» или западный агент не чувствовал себя в безопасности ни в России, ни в Белоруссии.

При всём объёме власти, которым имеют Владимир Путин и Александр Лукашенко внутри своих стран, президенты контролируют только людей — преимущественно чиновников, — но не исторические процессы. На данный момент представляется, что сугубо экономически-силовая, скажем так, интеграция — уже неплохое решение.