Предчувствие новой кавказской войны

Нет смысла морализировать по поводу политики невмешательства, говорить об измене, о предательстве и т.п. Наивно читать мораль людям, не признающим человеческой морали. Политика есть политика, как говорят старые прожженные буржуазные дипломаты. Необходимо, однако, заметить, что большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом.

И.В.Сталин

Вообще говоря, война - дело очень дорогое, и именно поэтому серьезные и ответственные политики пытаются обычно войн избежать. Максиму о том, что политика и дипломатия - это искусство возможного, не все понимают правильно, между тем ее значение довольно просто: политика определяется не столько желаниями и стремлениями государственных акторов, сколько внешними и внутренними обстоятельствами, в корне которых лежат глубинные экономические интересы правящих социальных групп.

С точки зрения коллективной деятельности люди разделены на сообщества - страны или регионы, в каждой из которых могут прийти к власти разные социальные группы, имеющие часто взаимоисключающие интересы. Природа любой политики - это компромисс, но устраивающий всех компромисс возможен не всегда, и тогда может начаться война. Карл Клаузевиц так определял войну: «война - это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю». Иными словами, война выиграна, когда достигнуты цели и задачи, поставленные перед ее началом, а ресурсы, затраченные на ее ведение, оказываются меньше, чем блага, полученные в ходе войны»... Клаузевиц так развивал свою мысль: «Первоначальные политические намерения подвергаются в течение войны значительным изменениям и в конце концов могут сделаться совершенно иными именно потому, что они определяются достигнутыми успехами и их вероятными последствиями».

Если проанализировать российскую внутреннюю политику на Северном Кавказе после распада СССР, то может создаться впечатление, что она представляет собой цель сплошных провалов. России не удается добиться ни экономической, ни политической, ни военной стабильности в этом регионе. Постоянно расширяется повстанческое движение, направленное против центральной власти, причем оно может принимать как национальную, так и религиозную окраску. Суть же этих центробежных сил - как и везде - экономическая.

Нынешнюю войну на Кавказе финансируют структуры, чьи интересы тесно связаны с интересами нефтедобывающих компаний ряда стран Персидского Залива.

Когда в регионе нет промышленности и организованного товарного сельского хозяйства, то единственным способом выжить становится либо государственная служба (а должностей, как и пряников, на всех не хватит), либо уход в натуральное хозяйство, либо эмиграция, либо криминал.

В этих условиях чабану получить 100 долларов за убитого офицера российских вооруженных сил или государственного чиновника означает накормить семью на месяц вперед. Понятно, что чеченцы и ингуши, карачаевцы и черкесы, даргинцы и аварцы, адыги, лезгины и другие народы, как и все люди, войну ненавидят. Обычный чеченец или ингуш не хочет убивать, но для своего выживания и выживания его семьи он убивает - ему за это деньги платят.

Чтобы предоставить ему возможность самооправдания, этот бизнес на убийстве нуждается в высших аргументах в виде борьбы за национальные интересы, национальную независимость либо какие-либо исламские ценности. Общественное (экономическое) бытие определяет общественное сознание (требование национального или религиозного освобождения), которое в свою очередь определяет сознание каждого конкретного боевика.

Однако финансистам войны, готовым платить за кровь, она нужна не всегда, а только тогда, когда цены на нефть падают, потому что напряжение в нефтедобывающих регионах, во-первых, вызывает рост цен на нефть на бирже, во-вторых, объективно может вызвать сокращение добычи и, наконец, ослабляет конкурента. Когда же цены на нефть высокие, то эти стимулы сокращаются.

Очевидно, российскими спецслужбами были достигнуты договоренности с руководством ряда арабских стран о том, что те прижмут деятельность таких вот военных финансистов. Однако, «прижать» для арабских шейхов в рамках их социальных структур означает «откупиться». А откупаются они только тогда, когда цены на нефть высокие. Когда цены на нефть низкие, тогда и денег на «откупиться» меньше и стимулы опять усиливаются...

Теперь, когда цены на нефть имеют тенденцию к снижению, ситуация изменилась, и возникают серьезные и обоснованные опасения нового витка войны. Нового Беслана, нового штурма Грозного, нового Буденновска, новых взрывов многоэтажных домов и новых уничтожений селений до последнего дома.

Готовы ли мы к этому?