«Гидротехников нормальных не готовим, с экспертизой покончено!»: инженер РАН Беднарук о трагедии в Орске

Правда ли, что новую дамбу «съели грызуны», и почему Росгидромет ведет себя как враг

«Если вы не ухаживаете за дамбой, ее могут подточить грызуны. Не мыши, конечно. Но бобры, кроты, суслики крупные, землеройки всякие. Для них там удобное место, сухой грунт, он же не затапливается. Можно сделать себе норки, жилища», — говорит инженер Института водных проблем РАН, начальник центра регистра и кадастра сельхозакадемии им. Тимирязева Сергей Беднарук. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал, можно ли было избежать столь катастрофических последствий наводнения в Орске, почему аварии случаются именно на объектах, построенных недавно, и возможен ли подобный потоп в Казани.

«Количество ужасов и страданий растет, поскольку мы сами увеличиваем нашу уязвимость перед природными явлениями»

— Сергей Евстафьевич, почему в Оренбургской области, где заранее начали готовиться к паводку, случился «вселенский потоп», которого никто не ожидал?

— Готовились не к паводку, а весеннему половодью. Это существенная разница. Половодье — явление, связанное в основном с таянием снега, накопившегося в течение зимы. Оно происходит примерно в одни и те же сроки — март, апрель, май. А паводки — кратковременные, не привязанные к конкретным срокам подъемы уровня воды в реках, связанные большей частью с дождями и оттепелями. Это более случайное явление.

Весеннее половодье происходит каждый год. Но по величине оно может очень сильно отличаться. В зоне одной реки разница может быть в разы. Допустим, по Волге за последние 50 лет половодья были объемом от 90 кубических километров до 350. То есть разница в 4 раза. Это зависит от многих факторов: от того, сколько снега накопилось за зиму, насколько быстро он тает, на какую глубину промерзала почва, от интенсивности дождевых осадков во время таяния снега и вообще от состояния водосбора. При одних и тех же запасах снега может быть и низкое половодье, и высокое. Например, на Верхней Волге в этом году быстро закончилось половодье, и реки даже не вышли из берегов. Это связано с тем, что там существенных осадков не было больше месяца.

А в Оренбургской области большие запасы снега наложились на очень быстрое, дружное, как говорят гидрологи, таяние снега. Вода начала одновременно поступать в реки, и случилось высокое половодье. В Казахстане аналогичная ситуация, эвакуация. Такой масштаб достаточно редкое явление. Но пока рано говорить о том, что это самое большое половодье в Оренбуржье за всю историю наблюдений. Об этом можно будет сделать выводы после его прохождения, тогда будет понятно, насколько оно соотносится с максимальными показателями.

Но любое наводнение имеет две составляющие. Помимо природных условий, мы сами увеличиваем нашу уязвимость перед ними. Вот говорят, что в последние десятилетия резко возросло количество природных катаклизмов. Это связывают с потеплением, антропогенным воздействием. Но если посмотреть книжку от 1988 года «История необычных природных явлений за последние 2 тысячи лет», то станет понятно, что раньше, в отдельные периоды, таких катастроф было не меньше. Просто людей было меньше. В том числе на затапливаемых территориях.

Количество ужасов и страданий растет, поскольку мы сами увеличиваем нашу уязвимость перед природными явлениями, когда занимаем периодически затапливаемые территории, поближе к речке. Потом начинаем бороться с рекой, строить защитные сооружения типа дамб, отнимая жизненное пространство у реки. И наступает момент, когда природа берет свое.

Но мы все равно продолжаем строить жилища поближе к воде, возле рек выделяются земельные участки. На днях был очередной скандал в Московской области. При небольшом наводнении людей затопило. И это настоящая катастрофа, потому что за последние 30 лет явление приобрело массовый характер.

Ситуация в Орске тяжелая в том числе из-за прорыва дамбы. И здесь должны быть проведены необходимые расследования, экспертизы и сделаны соответствующие выводы.

— Можно ли было предсказать столь катастрофическое развитие событий?

— Судя по тому, как развивалась гидрометеорологическая обстановка уже в конце осени, было понятно, что в европейской части России может сформироваться высокое половодье. Потому что быстро наступила зима, сразу установился снежный покров и быстро накапливался снег. Предпосылки для такого высокого половодья начали формироваться с декабря. Но при относительно равных средних величинах запасов снега в соседних регионах ситуация получилась совершенное иная. Выше по Уралу затопления были значительно меньше, о чем я уже сказал.

Прогнозирование половодий и наводнений очень сложная задача. Потому что все зависит от того, как будут развиваться метеорологические условия. А надежных долгосрочных прогнозов нет. На 5–7 дней максимум. К сожалению, гидрометеорологи не умеют предсказывать погоду на больший срок. Есть проблемы и с тем, что сеть Росгидромета сокращалась до 30 процентов.

Но для меня, как специалиста, главная проблема даже не в этом. А в том, что данные фактических наблюдений, которые получает Росгидромет, в большинстве случаев недоступны. Еще в 90-е было принято постановление правительства и ограничен список информации, предоставляемой бесплатно. Сегодня данные Росгидромета нужно добывать хитрыми путями либо платить за них очень большие деньги. Я могу сказать, что, когда мы в рамках проектов отправляли заявки даже на предоставление архивных данных, которые должны быть опубликованы, счета, выставляемые нам, в разы превышали по стоимости те средства, которые выделялись на всю работу. В разы!

«Росгидромет обращается с нами еще хуже, чем недружественные страны»

— Очень странно. Почему?

— Были введены рыночные отношения под предлогом роста стоимости телеграмм, которые уже никто не отправляет. А также в связи с низкой оплатой наблюдателей. Хотя я не видел, чтобы наблюдатели на постах что-то имели от средств, которые собирают с потребителей. Сегодня даже для госуправления данные не предоставляются. Мы их добываем окольными путями. Вот говорят, что наводнение развивается очень быстро. А данные мы можем вообще не достать. Даже если достаем, то с опозданием на сутки и более.

Например, в 2008–2011 годах мы делали модели формирования стока для 10 бассейнов крупнейших рек России с моделями функционирования водохозяйственных систем, водохранилищ. Но вопрос упирался в получение гидрометеоинформации. А в 2013-м эти работы и вовсе были свернуты. Причем в 2012 году проект был выдвинут на государственную премию, а в 2013-м его свернули.

— А кто свернул?

— Руководство федеральных органов исполнительной власти. Сначала мы работали в рамках государственного федерального предприятия в системе Росводресурсов. Потом начались всякие неприятности со стороны некоторых руководителей. В результате сегодня часть коллектива — в Институте водных проблем, часть — в центре регистра и кадастра в Тимирязевской сельхозакадемии.

Скажем, в Институте водных проблем в последние годы осуществляются проекты по государственным программам по Волге. Мы фактически продолжаем использовать свои прежние наработки и модели. В том числе по запасам снежного покрова. Потом сравниваем их со снегомерными съемками Росгидромета, и наши результаты отличаются максимум на 3–4 процента. То есть, даже не имея данных по измерениям запасов воды и снега, мы только за счет моделей получаем весьма правдоподобные выкладки.

— Научный руководитель Института водных проблем Виктор Данилов-Данильян говорил еще о том, что не хватает метеорологических спутников, а недружественные страны не делятся с нами информацией.

— Проблема прежде всего в том, что с нами наши же не делятся. Росгидромет обращается с нами еще хуже, чем недружественные страны. Скажем, информация Швеции, Финляндии и других государств о наблюдениях доступна в интернете. И сегодня можно получить самые оперативные данные. А у нас не все доступно и только в ограниченных пределах в рамках информационных систем государственного мониторинга водных объектов. Но это весьма ограниченный доступ. И по срокам тоже.

— А зарубежные данные могут быть полезны?

— Мы в свое время их использовали. Иногда доходило до смешного. Например, лет 10 назад по Енисею была программа по созданию автоматизированных пунктов наблюдения. Эти станции ставили немцы из числа наших бывших граждан. И они получали необходимые сведения. Не покупали. А нас заставляют покупать информацию. Одни органы госвласти, другие органы госвласти.

— Но после 2022 года ситуация наверняка изменилась?

— Для нас ситуация с получением информации не улучшается, скорее даже ухудшается. Мало того, 2022 год был использован для того, чтобы нам перекрыли в очередной раз кислород. А на наш официальный запрос, почему, ответили, что в связи с проведением специальной военной операции. Этим прикрылись.

— Но это же напрямую сказывается на предотвращении такого рода ситуаций, которую мы наблюдаем в Оренбургской области?

— Безусловно. И Институт водных проблем, и Тимирязевская академия — бюджетные учреждения. Работаем по государственному контракту. Обеспечиваем государственное управление в области объектов водных ресурсов. И не получаем данные, необходимые для работы.

«В последние годы у нас происходят аварии на тех объектах, которые построены недавно»

— Как вы оцениваете прорыв дамбы в Оренбургской области?

— Во-первых, первоначально произошел прорыв дамбы, которая защищает город Орск со стороны реки Орь, притока реки Урал, а не на дамбе со стороны самого Урала. Орь — это один из крупнейших притоков Урала. Там до гребня дамбы еще метра полтора оставалось. Перелива не было. Но дамба разрушена. Появилась какая-то фильтрация, протечки, свищи, когда вода начинает течь сквозь дамбу. Со стороны защищаемого объекта начинает выходить вода при подъеме уровня реки выше подошвы этой дамбы. Это говорит о нарушениях в структуре сооружения. Либо были допущены недоработки при строительстве, либо при эксплуатации, то есть не были вовремя выполнены ремонтные работы.

Оценивать то, насколько было высоко наводнение и была ли на это рассчитана дамба, пока рано. Но, судя по представленным видеоматериалам, прорыв произошел не за счет перелива. На этой дамбе перелива не было. Потом уже со стороны дамбы на Урале был перелив. Это видно по низовой грани.

Конечно, одна из причин произошедшего — погодные условия. А вторая причина — это качество дамбы, ее содержание. Если бы дамба была в хорошем состоянии, то даже при таком количестве снега и быстром таянии можно было бы избежать произошедших последствий. Качественная дамба сдержала бы напор.

— Известно, что Ростехнадзор делал более 40 замечаний по дамбе, ограждающей Орск. Но на эти предупреждения не было должной реакции.

— Очевидно, что не подготовились. Так как подобные наводнения бывают не каждый год, люди успокаиваются и не тратят ни силы, ни средства на поддержание таких сооружений. А потом оказывается поздно. Если были видны протечки, фильтрация и свищи, нужно было принимать меры заранее. Должны были быть запасы щебня, камня, необходимых материалов.

Вообще, по моим наблюдениям, в последние годы у нас происходят аварии на тех объектах, которые построены недавно. Конкретно эта дамба была построена 10 лет назад, в 2014 году. У меня большие сомнения, что сегодня очень многие гидротехнические объекты, включая дамбы, возводятся в строгом соответствии со всеми требованиями. Хуже стало качество исполнения работ, специалистов. Гидротехников нормальных мы уже не готовим. Специалистов не хватает. А те, что есть, не обладают необходимой компетенцией.

Водохозяйственных обоснований вообще практически никто не в состоянии сделать. И не делают. Скажем, на Волге был проект низконапорного гидроузла. Обоснования не было. Сейчас ведется реконструкция Городецкого шлюза, комплекса гидротехнических сооружений по обводнению Волго-Ахтубинского канала. Водохозяйственных обоснований для этих мероприятий тоже нет. С экспертизой покончено. А когда задаешь вопросы исполнителям — подрядчикам, они отвечают, что у них в техзаданиях ничего этого нет.

— А на строительстве дамб работают мигранты?

— Работают. Мигранты работают не только на дамбах. Столбовой путь нашего водного хозяйства, объявленный с трибуны ООН, — это расчистка рек, углубление дна. А уж сколько там мигрантов работает! Еще в 2014 году мы ходили к тогдашнему министру природных ресурсов. Вместе со мной были трудящиеся, которые жаловались на эти расчистки и рассказывали, как таджики экскаватором вынимают грязь из реки и складывают ее рядом. Испортили и реку, и вид вокруг. Такие мероприятия тоже должны проводиться по определенным правилам, надо четко определять, куда девать отходы очистки рек. Но проблем половодий и паводков в крупных размерах никакие расчистки не решают и не могут решить. Это просто очень удобный способ освоения средств.

— А по естественным причинам могла разрушиться дамба в Орске?

— Только при наступлении гидрологического события, на которое не рассчитана эта дамба. Если явление выходит за пределы расчетного. А там пошли фильтрационные потоки. Говорят уже о каких-то мышах. Точнее, о землеройках. Такое тоже бывает. С этим нужно бороться при правильной технической эксплуатации. Потому что иначе возникает фильтрация, начинается суффозия грунта, тело плотины ослабевает и в конце концов рушится.

«Надо не только правильно эксплуатировать дамбу, но и бороться с грызунами. А этого, видимо, никто не делал»

— Сергей Комаров, директор компании, которая отвечала за строительство этой дамбы, как раз обвинил грызунов в повреждении дамбы, чем всех удивил.

— Это известное явление. Например, в 2002 году я был на Краснодарском водохранилище во время наводнения. Тогда было большое затопление и погибли больше 100 человек. К водохранилищу примыкает долина в Адыгее. Там было три дамбы с трех сторон. Две качественные, отремонтированные, в хорошем состоянии. А одна, принадлежащая минсельхозу, запущенная. Когда мы приехали, еще не было наводнения, но уже начались затопления сверху. Мы посмотрели места стыковки с третьей дамбой, и было видно, что через кротовины вода фильтровалась в долину. Был звук, как у органа, и плотина тряслась. Хотя перелива не было. Но стало ясно, что он случится в течение 24 часов. Так и произошло.

— Ту плотину прогрызли грызуны?

— Прогрызли, конечно. Если не ухаживать за дамбой, то ее могут подточить грызуны. Не мыши, конечно. Но бобры, кроты, суслики крупные, землеройки всякие. Для них там удобное место, сухой грунт, он же не затапливается. Можно сделать себе норки, жилища. Грызуны могут заниматься этим много лет.

— Но как так получилось, что дамбу за 1 миллиард рублей, построенную 10 лет назад, прогрызли землеройки-грызуны?

— Грызуны действительно есть, они землю копают. Но за ними надо следить. Нужно не только правильно эксплуатировать дамбу, но и бороться с грызунами. А этого, видимо, никто не делал. Вопрос не в том, что землеройки такие плохие и ничего не понимают, а в том, что за ними не уследили. Хотя сомнительно, что землеройки могли повредить такую крупную дамбу.

— Тем временем пострадавшие резонно возмущаются, что виновными назначили грызунов. Некоторых пишут в соцсетях, что это двуногие прогрызли карман бюджета области, а кто-то горько шутит, что мыши-монстры съели дамбы, асфальт, мрамор на набережной.

— В каждой шутке есть доля шутки. Конечно, может быть, дело вовсе не в грызунах. Через эту дамбу еще была масса переходов, различных трубопроводов (причем достаточно большого диаметра), линии связей и так далее. Вообще, когда в теле дамбы имеются какие-то проколы, проложены трубы, коммуникации, это тоже опасные участки, на которых могут проходить ускоренные фильтрации. У нас практически все аварии, в том числе на плотинах, происходят в месте контакта бетонных и земляных сооружений. За ними тоже нужно постоянно следить.

Не исключен и коррупционный фактор. Должно быть серьезное расследование, как строили дамбу, в каком она была состоянии, почему не были предприняты меры по ее укреплению в связи с прогнозом высокого половодья.

Скажем, по итогам кубанского наводнения 2002 года, когда я был на госслужбе, руководителем департамента, то написал отчет, в котором, в частности, говорилось о необходимости заблаговременной подготовки планов действий на случай аварий на подобных гидротехнических объектах, а также установление института (порядка) проведения расследования подобных происшествий. Четкого, объективного, с выявлением реальных причин.

И что? Получил назад свою записку от министра с замечательной резолюцией буквально следующего содержания: «Какие планы? Какие расследования? Проблема наводнений в Российской Федерации должна быть решена в третьем квартале, в крайнем случае в четвертом!» Я не буду называть фамилию того министра. Он приходил заниматься природными ресурсами из минфина да и резолюцию наверняка писал не сам, а помощники. Но, к сожалению, с тех пор предметная (смысловая) компетентность у нас сильно не выросла.

— Следственный комитет уже возбудил уголовное дело по статьям о халатности и нарушении правил безопасности при строительстве и содержании критического объекта. Наверняка и в тот раз так было.

— Понимаете, следственные органы начинают очень быстро что-то расследовать. Но я имею в виду не выявление и наказание виновных. Это понятно. Должно быть четкое и объективное выявление причин произошедшего. А у нас все сходится к тому, чтобы побыстрее найти виновного. Но я не знаю ни одного случая, по итогам которого были бы даны объективные технические оценки, проведена экспертиза и были сделаны соответствующие выводы. Обычно все сводится к тому, на кого свалить вину, и на этом успокаиваемся. Чаще всего, как у нас нередко бывает, наказание невиновных и награждение непричастных.

«В Ириклинском водохранилище предусмотрена резервная емкость, которая обязательно должна быть освобождена. Но она не была использована, как положено»

— Можно ли было избежать такой ситуации в Орске, если бы, скажем, резервные емкости Ириклинского водохранилища были освобождены до начала половодья?

— Вообще, водохранилища не могут ухудшить естественную ситуацию, если они эксплуатируются правильно. Они могут смягчить ее при правильном регулировании и управлении. А с этим тоже большие проблемы. Таких специалистов нет. Даже в нашем университете не учат регулированию, а учат считать ущерб от регулирования. Выпускники не знают, что такое регулирование, но ущербы считают хорошо. Мы все считаем ущербы. От всех видов хозяйственной деятельности. Не прибыль, а ущербы. И сами давно стали ущербными.

Никто понять не может, что водохранилище может только смягчить ситуацию в случае таких половодий. А предотвратить может лишь до определенного уровня этих явлений в соответствии с проектными характеристиками этих водохранилищ и при грамотном управлении ими.

По конкретной ситуации полных данных нет. И скорее всего, не будет. Как можно делать выводы без анализа? В Ириклинском водохранилище предусмотрена резервная емкость, которая обязательно должна быть освобождена. Но она не была использована, как положено. Ее подготовили для средних по объему половодий. Хотя 6 марта поступил прогноз гидрометцентра о высоком половодье, в 2–3 раза превышающем средние показатели.

По правилам, даже при имевшейся свободной емкости это половодье должно было быть пропущено при сбросах воды 1,3–1,4 тысячи кубометров в секунду. Но поскольку водохранилище практически заполнили до достижения пика половодья, то сбрасывали по 2 170 кубометров в секунду. А если бы после получения прогноза, как положено, в строгом соответствии с правилами, подготовили дополнительную емкость водохранилища (опорожнили еще часть полезной емкости), то максимальные расходы могли бы быть снижены вплоть до 300–400 кубометров в секунду. Это позволило бы несколько снизить максимальные уровни воды в районе городов Орск и Новотроицк и ниже по течению реки.

Основные положения действующих правил использования водных ресурсов Ириклинского водохранилища были утверждены еще в 1973-м. Новый проект правил был разработан в 2012–2013 годах. Средства освоили. Кстати, мы участвовали в конкурсе на разработку этих правил и по всем показателям должны были победить, но нашу заявку успешно «бортанули». На том основании, что доверенность проректора, который подписывал документацию, была заверена не гербовой печатью, а обычной.

Сегодня большинство проектов новых правил — это переписывание старых положений и методических указаний, которые разрабатывали мы, а уродовали так называемые юристы в министерстве. И здесь главным показателем эффективности было освоение средств.

Сегодня в России 350 водохранилищ, по которым должны быть разработаны правила их использования. Перечень определен соответствующим актом правительства РФ. Из них в соответствии с действующим Водным кодексом новые правила утверждены примерно для двух десятков. И не все к тому же качественные. Сейчас запущен процесс «актуализации» проектов правил, разработанных с 2012 года.

Мы по конкурсу подрядились на актуализацию двух проектов. И, когда получили работу и внимательно ознакомились с тем, что разработали «настоящие специалисты», оказалось, что практически все нужно делать с нуля. Кстати, десяток лет назад на конкурсе на их разработку нас, даже несмотря на лучшее ценовое предложение, также подвинули по причине… «недостаточной квалификации». Соответствующий вердикт вынесла комиссия, состоявшая исключительно из «финансистов» и «экономистов».

По Ириклинскому водохранилищу проект правил за 10 лет так и не был утвержден, хотя сам проект по существу не отличался от правил 1973 года. Теперь они также должны быть «актуализированы». И деньги должны быть выделены в этом году.

В бассейновых масштабах все необходимые водохозяйственные и водоохранные мероприятия, включая противопаводковые, по водному законодательству должны осуществляться в соответствии со схемами использования и охраны водных объектов. Они также были разработаны в том смысле, что деньги на них потрачены. Но каковы результаты разработки этих схем, предусмотрены ли были какие-то противопаводковые мероприятия, а самое главное, увязаны ли они с реальными проблемами, нужно еще посмотреть. Все схемы, которые я смотрел, по существу, не соответствуют требованиям методических указаний, которые в свое время также разрабатывали мы, и не содержат никакого обоснования включенных в них так называемых мероприятий.

Вообще, водное законодательство у нас массово не исполняется. Большинство необходимых требований не выполняется, да и сама система управления так и не была приведена к требованиям Водного кодекса. Даже к основным его положениям.

«Казани может грозить некоторое подтопление только в случае прохождения половодья в Волжско-Камском бассейне, аналогичного таким, какие были в 1966 и 1979 годах»

— И в каком состоянии у нас гидротехнические сооружения?

— В разном. Есть сооружения, находящиеся в удовлетворительном состоянии, есть в аварийном, есть в предаварийном и есть в неудовлетворительном состоянии. Здесь нужно смотреть данные государственного регистра гидротехнических сооружений. Состояние таких объектов обычно оценивают специальные комиссии, проводящие преддекларационное обследование. Собственник сооружений для разработки деклараций безопасности нанимает соответствующие сертифицированные центры по безопасности ГТС. Потом подает такую декларацию в соответствующий надзорный орган. Сегодня это все находится в Ростехнадзоре, что правильно. Это не задача министерства природных ресурсов.

— Не угрожает ли наводнение Казани в случае чего?

— Казани навряд ли. В этом году наводнение точно не угрожает. Да и в большинстве лет тоже. Казани может грозить некоторое подтопление только в случае прохождения половодья в Волжско-Камском бассейне, аналогичного таким, какие были в 1966 и 1979 годах. А в этом году от наводнения при неблагоприятном развитии гидрометеорологической обстановки могли бы пострадать территории ниже гидроузла Куйбышевского водохранилища от Самары и вплоть до Астрахани.

Однако отсутствие значительных осадков в бассейне с конца февраля, ранняя и теплая весна не способствовали образованию такой неблагоприятной обстановки. Имеющиеся значительные регулирующие емкости водохранилищ каскада позволяют значительно срезать максимальные расходы по всей длине Волги. Мало того, текущее развитие гидрологической обстановки делает более вероятным возникновение проблем с обводнением Нижней Волги. Ниже Волгоградского гидроузла.

— То есть Казань не пострадает от наводнения и в дальнейшем?

— Эти вопросы снимаются в значительной степени, хоть и не полностью, за счет регулирования стока вышерасположенными водохранилищами. Правда, Чебоксарское вообще не имеет регулирующей емкости. А Казань находится ниже на Куйбышевском водохранилище, и высокие уровни здесь могут сформироваться только при больших сбросах через Чебоксарский гидроузел при полностью заполненном Куйбышевском водохранилище.

— Куйбышевское водохранилище входит в те 20, о которых вы говорили?

— Нет. Проект правил использования нижневолжских водохранилищ, включая Куйбышевское, разрабатывала организация, не имевшая ни необходимого опыта, ни квалификации. Безграмотный проект без надлежащего обоснования. Сбор противоречивых отраслевых и региональных «хотелок» на основе безнадежно устаревших действующих правил, утвержденных в 1983 году.

— Как быстро может сойти вода?

— В этом году в районах, где половодье уже заканчивается, спад уровней воды идет очень быстро. Это опять зависит от метеоусловий. Но прогнозировать мы можем только на основе погодных прогнозов на ближайший период, анализа сложившейся на данный момент гидрологической обстановки и рассмотрения погодных сценариев прошлых лет. Если будут существенные дожди, когда почва еще влагонасыщена, то бо́льшая часть воды скатывается в реки и период половодья будет более длительным. Чтобы это рассчитать, на краткосрочный сценарий по погоде накладываются данные метеоусловий минувших 20–30 лет. Затем смотрим, насколько погодные условия по отдельным регионам, бассейнам рек близки к тому, что происходит сейчас, данные стыкуются, и делается прогнозный ансамбль возможного развития. Дальше специалист выбирает то, что считает наиболее вероятным. Это мы так делали. В Росгидромете свои методики.

— Эпидемии возможны в районах наводнений?

— В районах наводнения и затоплений — да, если не проводить необходимых санитарно-эпидемиологических мероприятий. Но, насколько мы видим, в Оренбуржье уже начали делать необходимые профилактические прививки. В весеннее половодье всегда качество воды в реках резко ухудшается, потому что происходит смыв всей грязи, нечистот, накопившихся на водосборной территории. А когда затапливаются скотомогильники, кладбища, в воду тоже может поступить какая-то зараза. Но вообще-то это вопрос специалистов-эпидемиологов.

— А сколько времени нужно для очищения воды после наводнения?

— Обычно до месяца-двух. Когда вода спадет и войдет в русло реки.

Ольга Вандышева