Иранско-турецкое ядро как новый полюс мира

Гайдпаркер Акиф Гусейнов написал мне в ответ на мою статью об итогах 2010-го года :

«Очень интересно, но сложно обсуждать, потому, что материал обширный и охватывает очень широкий круг вопросов. Полагаю, что проблемы Обамы еще впереди, то что США теряет функцию всемирного жандарма -это точно. Помимо Китая - вторая по темпам развития страна -Турция - начала вести абсолютно самостоятельную политику, полностью игнорируя эмбарго Ирана и фактически, создает свой блок Турция-Иран-Азербайджан, становясь энергетическим узлом Европы. К этому блоку, скорее всего присоединится Россия, чтобы продолжать контролировать поставки энергоносителей. А Беларусь уже ведет переговоры о закупке иранской нефти, которую ей будет продавать Турция со своих средиземноморских портов. Два года США давили и не назначали послов в Турцию и Азербайджан. После совместного стамбульского заявления трех стран, американцы пошли на попятную и Обама прервав рождественские каникулы и игнорируя законодательный орган, своим указом утвердил послов. Если так пойдет, то у Обамы впереди действительно - невеселые деньки».

Отвечаю. Проблема Ирана, в самом деле, является ключевой. Дело в том, что на Западе распространено мнение об абсолютности того мироустройства, которое распространилось по миру из Европы. В известной статье Фукуямы это убеждение изложено довольно забавно. Но ведь это следствие не специфически его наивности. Это следствие фундаментального порока цивилизаций, основанных на авраамических религиях – уверенность в непогрешимости. Еще несколько поколений советских людей могут вспомнить о «единственно верном и всепобеждающем учении». Фукуяма, построивший свою концепцию на могиле этого «всепобеждающего», мыслит в том же типологическом ключе. Как и большая часть западных мыслителей и практически все западные политики. Они убеждены в преимуществах эгалитарной демократии, европейской концепции прав человека, западной экономической системы, и готовы применять насилие для внедрения своих систем в совершенно чуждые им общества. И никакие уроки не впрок. Иран же может рассматриваться не просто как страна, отстаивающая свои интересы, но как символ незападного мироустройства, ищущего свои пути в будущее.

В сущности, чем озабочен Иран? Иран стремится достичь научно-технологического уровня государств-лидеров, для того чтобы вырваться из-под пресса этих гегемонов и иметь возможность самостоятельно решать свою судьбу, самостоятельно распоряжаться своими ресурсами. Иран легко понять. На протяжении последних двухсот лет эта страна, а по сути, субцивилизация, была разодрана на клочки Россией и Великобританией. Эти страны, а затем и США, диктовали ей свои условия, навязывали грабительские концессии, расстреливали парламент, меняли шахов, вводили свои войска для подчинения Ирана своей воле. И совершенно естественно Иран должен был испытывать желание защититься, найти способ оказать сопротивление. И если Запад полагает, что его превосходство необратимо, и все, отставшие от него, должны играть по западным правилам и принимать его волю, как неизбежность, то те, кому эта воля диктуется, стремятся найти выход из статус-кво. И некоторые страны сумели найти решение для себя. Китай, Бразилия, Индия. Это решение еще частичное, компромиссное, промежуточное, не устраивающее ни одну сторону, но оно динамически меняет равновесие, постепенно уменьшая гегемонию Запада. И если Китай смог совершить фантастический рывок за срок жизни одного поколения и из нищей, раздробленной и наполовину оккупированной страны превратиться в мирового лидера, молодую сверхдержаву, то почему бы Ирану, имеющему не меньшую, чем Китай, историческую традицию, не попытаться достичь положения пусть не Китая – Бразилии?

Эту цель поставила для себя династия Пехлеви, и хотя Запад (для Ирана Россия полностью вписывается в это интегральное понятие) многократно пресекал эти попытки, Иран двигался в избранном направлении достаточно быстро. Так быстро, что общество не поспевало за элитами, и Исламская революция была попыткой затормозить этот процесс или даже обратить его вспять. Положение изгоя, в которое попал Иран после революции 1979 года, а также неизбежный термидор вернули страну на путь модернизации.

И ядерная программа оказалась в мейнстриме развития.

У страха глаза велики, и США увидели в развитии Ирана угрозу своему доминированию, что правильно, и угрозу миру, что вряд ли можно подтвердить – ведь на протяжении жизни нынешних поколений Иран вел только одну вону, оборонительную, которую развязал Ирак при поддержке США. Но чем больше США или Израиль пытаются принудить Иран принять их условия, чем чаще там говорят о неизбежном бомбовом ударе (иногда предлагают использовать ядерное оружие), тем больше Иран должен желать стать сильным. И если в условиях свободного развития эта страна могла бы сконцентрироваться на экономическом развитии, в условиях нарастающего давления она просто обязана наращивать вооружения, а в условиях изоляции - развивать самые современные технологии вооружений. Запад не оставил Ирану выбора.

Турция находится в существенно ином положении. Она уже в значительной мере модернизирована, и Запад не имеет желания ее останавливать. Однако европеизация пошла настолько далеко, что большая часть населения осталась в ином мире, иной эпохе. Попытка Запада после распада СССР взвалить на Турцию избыточное цивилизационное бремя (превратить ее в проводника европейских ценностей в Центральной и Передней Азии) с неизбежностью должна была привести к реакции, которая не замедлила проявиться уже в 90-х годах. Мягкая реисламизация Турции ставит на повестку дня выработку новой политической стратегии, и мне представляется, что возвращение в свой цивилизационный ареал для Турции естественней, чем встраивание в Европу. Я бы не стал преувеличивать самостоятельность Турции, тем более не стал бы говорить о том, что Турция бросила вызов Соединенным Штатам. Пока еще Турция ищет свое место, не выпадая из мировой западной системы. И турецкое общество расколото. Думаю, можно говорить о двух Турциях. А европейские страхи относительно турецкого вхождения в ЕС (на мой взгляд, отчасти оправданные) только подливают масла в огонь, разжигая антизападные настроения.

Если арабскому суннитскому миру неприемлема растущая роль Ирана (Викиликс дал нам дополнительную пищу, продемонстрировав отношение к этой стране Саудовской Аравии), то все еще светская Турция может оказаться толерантнее и увидеть в Иране своего союзника. Если сближение Турции и Ирана произойдет (а пока налицо такая тенденция), то этот альянс может сыграть ключевую роль в достижении стабильного развития исламского цивилизационного ареала. Эгоистическое стремление Запада извлекать несоразмерную материальную пользу из своего военного и промышленного доминирования может толкнуть его парадоксальным образом на союзничество с силами, способными и дальше дестабилизировать исламский мир, тем более что арабские страны недолюбливают Турцию, как бывшего колонизатора или гегемона. В прошлом США охотно прибегали к такой тактике, вскармливая иранских моджахедов и талибов, чтобы противостоять влиянию СССР и России (являвшимися, по сути, потенциальными союзниками Запада), поддерживая Ирак в его авантюрной войне против Ирана или фактически помогая партизанской войне Пол Пота ради ослабления влияния Вьетнама.

Иранско-турецкое ядро способно сыграть в Передней Азии ту же роль, какую сыграло послевоенное объединение усилий Германии и Франции. Не только Азербайджан может войти в интеграционный проект, но и Таджикистан и даже Узбекистан. Что касается России, то, на мой взгляд, она ошибочно противопоставляет себя Ирану, действуя во вред собственным национальным интересам в угоду Западу. В Москве напрасно полагают, что Иран для нас не слишком важен. Во всяком случае, не настолько, чтобы не сдавать своего партнера, если за это Европа отпустит нам благосклонный взгляд. Россия пошла в отношении Ирана дальше, чем того требовали решения ООН. Но объективно интересы России требуют сотрудничества с Ираном. Глупо думать, что можно сохранить западное господство в неизменном виде. Еще глупее пристроиться на краешке стола, рассчитывая получить крохи на барском пиршестве Запада. Россия могла бы сыграть гораздо более важную роль в выстраивании сбалансированного мира, где вместо западного диктата восторжествовала бы политика конкуренции идей, конкуренции стратегических проектов. Мы бы выиграли от этого больше, чем в мелочном извлечении выгод от угнетения пока еще отстающих соседей.