Сирийский джихад I. Война и суннитское большинство

Многие сирийцы, по обе стороны баррикад, отвергнут анализ сирийского конфликта, сфокусированный на сектантской лояльности как ориенталистский и расистский. Но реальная картина, статистика потерь – ориенталистская и расистская. Можно не доверять точным цифрам потерь, предоставленных оппозицией, но они необходимы в документации общего тренда – и очень четко иллюстрируют сектантский характер конфликта.

Этой статьей открывается серия постов, основанных на работе шведского журналиста, редактора Upsala Nya Tidning Арона Лунда. Лунд – один из немногих западных специалистов по сирийской оппозиции и по сирийскому джихаду . В 2010 он выпустил книгу о политической оппозиции Асаду. Он также работал в Ливии в период гражданской войны.

Гражданская война в Сирии – среди прочего - межобщинный конфликт. Это также конфликт вдоль линий социально-экономического раздела, конфликт между городом и деревней, современная жакерия против центрального правительства, разделенная в глубинке по причудливым паттернам религиозной и клановой лояльности. У конфликта существует и политическое измерение – сторонники Башара Асада пытаются сохранить существующую структуру власти в битве против демократизации и за экономическое перераспределение. В дополнение ко всему прочему, Сирия – поле битвы между региональными державами, и это добавляет конфликту еще один уровень сложности.

Перечисленные измерения сирийского конфликта взаимно модифицируют друг друга. Так, например, межобщинный конфликт внутри Сирии отражает региональную битву за влияние . Сирийский альянс с Ираном, Ираком и поддерживаемым "Хизбаллой" правительством Ливана частично – союз, основанный на взаимной материальной выгоде, частично – реликт эпохи холодной войны, и, в добавок у этому – союз всех несуннитских государств региона. В свою очередь, основные региональные противники Сирии – Турция, Катар и Саудовская Аравия тесно связаны с суннитским исламизмом. Ни сирийская гражданская война, ни региональная схватка за влияние не могут быть сведены к этим религиозным элементам, но их также нельзя интерпретировать без понимания того, каким образом сектантские сантименты формируют отношения и предрассудки наверху и помогают мобилизовать массы внизу.

Режим старательно сохраняет свой светский имидж, и отказывается признать религиозное измерение конфликта – несмотря на то, что безжалостно эксплуатируют сирийскую сектантскую политику. Точно также, большая часть оппозиционной прессы с неохотой обсуждает сектантский ракурс. Большинство активистов описывают свою деятельность в качестве борьбы за свободу против тирании, при том, что они полностью осознают сектантский характер конфликта, но тщательно скрывают его – для поддержания атмосферы морального превосходства и чистоты, и для того, чтобы не тревожить западных доброхотов.

Сирийская традиционная и базирующаяся в изгнании оппозиция – Сирийский Национальный Совет (СНС) все еще играет важную роль в переговорах и в создании впечатлений о конфликте у международного сообщества.

Она остается более-менее мультирелигиозной и частично идеологически светской. Но ее влияние быстро улетучивается, и среди вооруженных инсургентов на местах ситуация совершенно иная. Все крупные военные столкновения ограничены исключительно районами, заселенными суннитскими арабами, в то время как территории, заселенные религиозными меньшинствами (алавиты, друзы , христиане), большей частью остаются активными или пассивными сторонниками режима.

Многие сирийцы, по обе стороны баррикад, отвергнут анализ сирийского конфликта, сфокусированный на сектантской лояльности как ориенталистский и расистский. Но реальная картина, статистика потерь – ориенталистская и расистская. Можно не доверять точным цифрам потерь, предоставленных оппозицией, но они необходимы в документации общего тренда – и очень четко иллюстрируют сектантский характер конфликта.

С марта 2011 по август 2012 Центр Документации Нарушений в Сирии ( VDC) зарегистрировал 1832 смерти в губернаторстве Дераа, в котором живет около 850 тысяч человек, в основном, арабы-сунниты, с небольшим христианским меньшинством. За тот же период, VDC зарегистрировал лишь 17 смертей в соседнем губернаторстве Свейда, заселенном, в основном , друзами. В губернаторстве Хомс (1,5 миллиона обитателей), сельская местность заселена суннитами, с вкраплениями алавитов и христиан. По статистике VDC, военные операции правительства против суннитских мятежников и межобщинное насилие привели к 5798 смертям. Это резко контрастирует с соседним губернаторством Тартус, заселенном преимущественно алавитами (700 тысяч человек). Здесь были убиты лишь 38 человек. Единственным исключением является губернаторство Ракка на севере страны. Там живет 800 тысяч человек, преимущественно арабы-сунниты. За указанный период там были убиты 73 человека. Этот феномен может быть объяснен различными теориями – малой плотностью населения, характером местности, хорошо организованными милициями, поддерживающими режим – но в любом случае, положение в Ракке заслуживает отдельного изучения.

Сектантский сосав Сирии является продуктом сложной истории социальных несоответствий между (и внутри) различных религиозных общин, равно как и доктринерского религиозного конфликта, заграничных религиозных связей и политических манипуляций.

Сирийская этнорелигиозная демография:

Арабы-сунниты 65%
Алавиты                12%
Курды 9%

Христиане               9%

Друзы                        3%

Прочие                     2%

Упрощая, с конца 60-х годов в сирийском правительстве доминировала небольшая группа алавитских кланов из Латакии и Тартуса, которых поддерживали их племенные, политические и личные союзники более широкого сектантского и регионального спектра.

В центре обширной алавитской сети стоит президентская семья , Асады, поддерживаемая вторым значительным кланом – Махлуф. В дополнение к этому, крупные общины алавитов, христиан, друзов, светских суннитов и других, желающих сохранить тот или иной аспект режима, активно или пассивно поддерживают его.

Вопреки популярному мнению, существует достаточно большой суннитский блок, открыто поддерживающий Асада – и без этой поддержки режим просто не мог бы править эффективно. В последние годы в этот блок входил суннитский средний класс, богатые представители бизнеса, функционеры БААС, военные династии, периферийные племена, к которым режим благоволил, и прочие получатели щедрот Асада. С конца 2011 эта "мягкая" часть режима рушится. Растущий ручеек государственных/военных дезертиров – практически на 100% суннитский. Это следует рассматривать как индикацию того, что режим расходиться по сектантским швам, что угрожает оставить Асада лишь с его алавитско-военным костяком. Этого будет достаточно для продолжения войны, но не будет достаточно для восстановления эффективного контроля над национальной территорией.

Оппозиция, в некотором отношении – прямая противоположность режиму – то есть фактически – набор суннитских оппозиционных движений. Невооруженная заграничная оппозиция включает в свой состав громкие имена из числа религиозных меньшинств (включая алавитов Абдель-Азиз эль-Хайяра и Арефа Далила или христианина Мишеля Кило). Несмотря на это, "политическая" оппозиция маргинализирована оппозицией военной.

Практически все члены вооруженных групп инсургентов, независимо от их политических взглядов – арабы-сунниты. Они происходят, большей частью, из сельской местности и небольших провинциальных городков, наиболее всего пострадавших от попыток экономических реформ Башара Асада. Большие города и заселенные средним классом районы остаются спокойными, но мятеж постоянно расширяет свой плацдарм в "поясе нищеты" – в трущобах, окружающих и Дамаск, и Алеппо.

В движение инсургентов входит несколько десятков тысяч боевиков. Они организованы в десятки автономных милиций, которые принято называть "бригадами" (катиба), вне зависимости от их реальной численности. Большинство бригад, теоретически, собраны под общим флагом Сирийской Свободной Армии (FSA), но, как правило, они организованы по местному признаку и действуют только в районах близких к месту проживания бойцов.

Боевики, как правило, являются верующими и консервативными мусульманами, но процент идеологически сознательных исламистов среди них невелик. Несмотря на это, все бойцы отождествляют себя с исламской суннитской идеологией, и, с течением времени, мятеж приобретает все более выраженный суннитский сектантский оттенок.

Примером является "Бригада Фарук" в Хомсе. Она началась в качестве отряда армейских дезертиров, пользовавшихся, в основном, словарем национализма. Но, с осени 2011 года в бригаде на первый план начинают выступать символы, традиционно ассоциирующиеся с исламским терроризмом. У группы появился новый черный логотип со скрещенными мечами, а лидеры отрастили бороды в салафитском стиле. Бригада Фарук не была создана в качестве идеологической организации, но она постепенно приобретает внешность и риторику исламистской группировки.

Растущее значение исламистских имиджей, возможно, отражает их практическую выгоду для участников мятежа. Религия – не главная движущая сила восстания, но его наиболее общий знаменатель. Для сирийских "революционеров" ислам функционирует и в качестве маркера сектантской идентичности, и в качестве эффективного средства мобилизации в районах, заселенных суннитскими мусульманами. Религия также служит источником духовного комфорта и отвлечения во время войны. Этот феномен был отмечен американским журналистов Ниром Розеном, много ездившим по мятежным районам. Он столкнулся с тем, что многие боевики, до начала войны не думавшие о религии, с ее продолжением становятся все более и более религиозными людьми.

По материалам : Aron Lund. Syrian Jihadism. Uppsala, September 2012

Материалы по истории Сирии:

Сионисты, клянущиеся на Коране: у истоков ближневосточной паранойи

Каирская клика и расчленение Порты

День Дурака: Барон Сайкс рожает Джунд Филастын

Как Антанта оставила Россию без Константинополя

Арабская Весна – дубль первый. Создание Арабского Бюро

Призраки Сайкса-Пико над “временным государством Сирия”

Почему Сирию хотят превратить в братскую могилу алавитов

Истоки и природа “алавитского заговора”

Когда китайские друзы завоюют Мекку и Иерусалим

Фатальная ненависть друзов к сирийскому президенту

Тайная война в Леванте и либидо друзской принцессы Асмахан

Иерусалим-Каир. Эмира Асмахан на дороге смерти

Мастер-план: Американская карта раздела исламского мира

Три путча Хафеза Асада

Конституция Хафеза Асада. Как алавитов приняли в шииты

Три столпа идеологии БААС

Хафез Асад и Аллах

Легенда о золотом рыцаре. Как Сирия осталась без наследника

Башар Асад, халиф и фельдмаршал

Pax Syriana.I Раис Харири – путь наверх

Pax Syriana.II Хафез Асад – спаситель христианства и ликвидатор Палестины

Pax Syriana.III Другая Шестидневная Война и крах маронитского Ливана

Pax Syriana IV. “Система Харири”

Мальтус улыбается из могилы, или сирийский демографический вулкан

Балканизация Сирии и мечта о “Великом Курдистане”

Pax Syriana V. Сирийская колонизация Ливана

История измены генерала Тласа

Асад продал Голанские высоты Израилю

С Асадом или без: Коллапс сирийского государства