Демократическая дипломатия

Максим Соколов

Демократическая дипломатия

16.04.2017

Оскорбление Родины раньше могло стать поводом для дуэли, а сейчас – для дипломатической обструкции

Выступление заместителя и. о. постпреда России в ООН В. К. Сафронкова, в котором он полемизировал в представителем Великобритании Райкрофтом, привлекло всеобщее внимание, поскольку не часто можно услышать, как высокопоставленный дипломат публично изъясняется в манере низкопоставленного гопника.

В невозвратные старые времена дипломатии Владимиру Карповичу укоряюще бы заметили: “Décidément vous vous encanaillez”.

Правда, в старые времена представить такую речь из уст дипломата было и немыслимо.

Казалось бы, употребление таких оборотов речи, как “Посмотри на меня! Глаза-то не отводи! Что ты глаза отводишь?” etc., должно было бы встретить достаточно дружное осуждение, причем не англичан – их мнение давно уже малоинтересно, – а русских.

Ибо дипломат есть местоимение. Он всегда говорит не от себя, но от имени своего суверена. И если дипломат изъясняется наподобие пьяного мастерового, он позорит не себя, но свою державу.

Безусловно, с глубоким подзамком и совершенно не для печати, Сафронков имел право выразить крайнее неприятие последних действий правительства Ее Величества

Может быть, даже подражая Гейне, который называл англичан “самой противной нацией, которую Бог в гневе своем создал”, и негодовал против “вероломных и коварных интриг карфагенян Северного моря”.

У него даже были бы основания вторить немецкому поэту, ибо лихорадочная активность министров Ее Величества, развернутая накануне визита госсекретаря США в Москву, действительно производила очень дурное впечатление. Британские министр иностранных дел и министр обороны уверяли (как выясняется теперь, облыжно), что госсекретарь едет в Москву с ультиматумом. Или отрекитесь от Асада и эвакуируйте свои войска из Сирии, или… – что, впрочем, сделают США, если Россия отвергнет ультиматум, англичане не объясняли.

Говорливость, которая называется “Чем еще уконтропупишь мировую атмосферу” – как будто нынешняя мировая атмосфера в этом еще нуждается. Если все это говорилось по согласованию с США, это плохо, если правительство Ее Величества занималось самодеятельностью – еще хуже.

Все это очень неприятно, но заветы старой дипломатии гласили: “Качество, необходимое дипломату, это – спокойствие. Лицо, ведущее переговоры, не только не должно показывать свое раздражение при столкновении с глупостью, бесчестностью, жестокостью или самомнением тех, с кем на него падает печальная обязанность вести переговоры, но он должен отречься от какой-либо личной враждебности, личного предрасположения, от энтузиазма, предрассудков, тщеславия, преувеличений, театральности и морального негодования”.

Потеря терпения дипломатом может обойтись чрезмерно дорого

К тому же для того, чтобы поставить оппонента на место, не обязательно самому терять лицо. Можно было рассказать про стихотворение И. С. Тургенева “Крокет в Виндзоре”, написанное в 1876 г., в котором британскую королеву посещает страшное видение: вместо крокетных шаров ей чудятся головы замученных тогдашним ИГИЛом –

Вернулась домой — и в раздумье стоит…

Склонились тяжелые вежды…

О ужас! кровавой струею залит

Весь край королевской одежды!

«Велю это смыть! Я хочу позабыть!

На помощь, британские реки!»

«Нет, Ваше Величество! Вам уж не смыть

Той крови невинной вовеки!»

Можно было, развивая мысль Гейне, сообщить, что римляне знали понятие “fidelitas punica” (“пуническая верность”, т. е. вероломство), каковая верность и поныне присуща некоторым соединенным королевствам.

Можно было, не злоупотребляя цветистостью, просто напомнить про Ирак и Ливию, и предположить, что мнение держав, столь отменно зарекомендовавших себя в этих странах, вряд ли может быть особенно полезно при обсуждении сирийских дел.

Это варианты навскидку, возможны и другие. Позиция просвещенного мореплавателя, лицемерие которого било через край, была достаточно уязвима, а сдержанный гнев всегда впечатляет сильнее, чем базарная ругань

Тем не менее встречались и другие мнения о смелых речах Владимира Карповича. Замминистра иностранных дел РФ С. А. Рябков вступился за своего сотрудника, указав, что “Настает момент, когда нужно послать серьезный эмоциональный сигнал, иначе из состояния такого политического зомбирования тех, кто сидит за одним с нами столом в зале Совбеза или исполнительного совета ОЗХО, вывести просто не получается”.

По мнению Рябкова, если бы представитель России продолжал разговор в жанре “ваше превосходительство, преисполненные полного уважения и почтения”, то “эти превосходительства в итоге уверуют окончательно в свое превосходство над всеми” – теперь же “представители Запада должны подумать над своим поведением”.

Что же до мнения трудящихся, то социальные сети полны одобрительных отзывов о речах Сафронкова, отзывов, выдержанных в духе “Все правильно сказал, по рогам ему и промеж ему!”. По мнению трудящихся, а равно и по мнению замминистра, с такими архаровцами иначе и нельзя разговаривать, они другого языка не понимают.

Очевидно, думающие так полагают, что есть либо церемониальная жеманность, либо гопнический тон, а других регистров вообще не существует. Простому и некнижному человеку простительно так думать, замминистра, правда, уже менее простительно.

Возможно, такое понимание связано трудностями демократической дипломатии. Старая дипломатия, занимавшаяся переговорами владетельных особ была сплошь аристократической

Пережитки такого порядка мы и доселе видим во Франции, где свобода, равенство, братство и политкорректность, но на Кэ д’Орсэ служат почти исключительно граждане с приставкой “де”.

Но даже если дипломат рекрутировался из людей простого звания (Громыко, например), он усваивал обычаи аристократической касты и в манере Владимира Карповича отнюдь не изъяснялся. При этом старая дипломатия предполагала в основном конфиденциальные переговоры, где надо было расположить к себе знатного партнера, а отнюдь не широкую публику.

Конечно, принципы старой дипломатии с давних пор подвергались эрозии. Еще два века назад британский министр Каннинг в самом положительном смысле говорил о “роковой (т. е. мощной, всесокрушающей) артиллерии народного возбуждения” – за что был порицаем Меттернихом. Не чурался апелляции к массам и Бисмарк, а в XX веке такая практика сделалась почти универсальной. Настало такое смешение, когда было уже непонятным, по какому критерию оценивать деятельность дипломатического ведомства.

То ли “достигнуто взаимоприемлемых соглашений – столько-то”, причем, возможно, с самыми неприятными партнерами, в международной политике не всегда возможно выбирать контрагентов по вкусу. То ли “поднято гнева масс – столько-то”. При том, что это и задачи разные, и средства для их достижения тоже разные.

А при виде зрелища последних лет, когда политики освещают международные проблемы в твиттере и несут на публику Бог знает что, и Меттерних, и Горчаков и Громыко дружно бы отправились в сумасшедший дом. Их психика такого бы не вынесла

И тем более особь статья – трибуна ООН. Тут мы встречаем не столько выверенное до мельчайших нюансов слово дипломата, сколько заливистое парламентское красноречие –

Dreimal Hundert Advokaten –

Vaterland, du bist verraten;

Acht und achtzig Professoren –

Vaterland, du bist verloren!

И так друг друга с криком вящим язвят в колене восходящем.

Поскольку представление о первоначальных цели и смысле дипломатии уже в большой мере утрачено, а у широкой публики, возможно, и сроду не наличествовало, задорные речи с трибуны ООН многим очень нравятся.