После трагедии: Как люди переживают массовые расстрелы

О тех, кто пережил массовые расстрелы, как правило, вспоминают в очередную годовщину трагедии. Всё остальное время они предоставлены себе и чаще всего вынуждены самостоятельно искать способы «двигаться дальше» и находить ответ на вопрос «Почему это случилось со мной?». Несмотря на то, что инциденты с применением огнестрельного оружия множатся в геометрической прогрессии, современное общество до сих пор не определилось ни с тем, как освещать их без нездорового хайпа, ни со способами психологической реабилитации для тех, кто выжил. Что происходит с этими людьми после того, как СМИ теряют интерес к их трагедии?

ДМИТРИЙ КУРКИН

АЛЕКСАНДРА САВИНА

Ночной клуб «Pulse» в Орландо, в котором погибло 49 человек

Поиск виновных

Массовая бойня — это всегда провал конкретной системы безопасности: комментаторы, обсуждающие расстрел, любят рассуждать, что стрелок «слишком легко» пронёс оружие в здание, где произошёл инцидент. А потому один из вопросов, которым рано или поздно задаются выжившие, звучит так: «Как это стало возможным и кто это допустил?» Ответы на него могут быть самыми разными, и зачастую они сильно зависят от информационного фона, который создаётся вокруг трагедии.

Посттравматическому стрессу нередко сопутствует ощущение нарушенной справедливости. И поскольку истребовать компенсацию со стрелка или террористической организации, которую он представлял, чаще всего невозможно, виновных в случившемся невольные участники инцидента начинают искать где-либо ещё. Список тех, с кем судятся люди, пережившие бойню, обычно начинается с заведений, где произошёл инцидент: ночной клуб «Pulse» в Орландо, гейм-бар в Джексонвилле, проводивший турнир по игре Madden, и отель Mandalay Bay в Лас-Вегасе получили такие иски (владельцы отеля даже успели подать встречные и превентивные иски против тысячи выживших, чтобы таким образом снять с себя финансовую ответственность). Но поиски справедливости — и виновных — могут завести далеко, особенно в тех случаях, когда вокруг трагедии возникают разнообразные теории заговоров.

Наиболее показательны в этом смысле реакции на серию терактов, произошедших в Париже в ноябре 2015 года. Джесси Хьюз, вокалист группы Eagles of Death Metal, выступавшей в клубе «Батаклан» в тот злополучный вечер, заподозрил охрану заведения в том, что она знала о готовящейся атаке, а потому не появилась на месте происшествия вовремя. Часть выживших и члены семей погибших объединились для коллективного иска против государства, заявив, что если бы солдаты национальной армии вмешались в происходящее, жертв могло бы быть гораздо меньше. Наконец, женщина из Чикаго, оказавшаяся в Париже в день терактов, попыталасьзасудить Google, Twitter и Facebook, назвав их пособниками ИГИЛ (деятельность организации запрещена на территории РФ).

Митинг за ужесточение оборота оружия
в США

Законодательство
и протесты

Многие из тех, кого коснулась проблема массовых расстрелов, требуют изменить ситуацию уже на государственном уровне — ужесточить законы, касающиеся распространения оружия. Так поступила, например, Сара Уокер Кэрон — мать ребёнка, в чьей начальной школе «Сэнди-Хук» в Коннектикуте произошла массовая стрельба (в инциденте 2012 года погибли двадцать шести-семилетних детей и шесть взрослых). Спустя пять лет после трагедии она написала для Chicago Tribune колонку, где рассказала о событии и о том, как она и её семья его справлялись — и продолжают справляться с последствиями до сих пор: «Как мать ребёнка, пережившего массовый расстрел, я больше не могу слепо верить, что такая трагедия может не коснуться нас. Или нашего города. Или тех, кого мы любим. Я живое доказательство того, что это возможно».

Она считает, что единственный ответ на проблему — новые законы. «Я, как родитель, узнала, что никакие запертые двери, бронированные стёкла и убежища не защитят нас от опасного и серьёзно вооружённого человека, — говорит женщина. — Более того, наша страна решила, что слова соболезнования — это и есть адекватный ответ на трагедии в „Сэнди-Хук“, Лас-Вегасе, а теперь и в Сазерленд-Спрингс, штат Техас. И хотя за ними скрываются благие намерения, одни сострадание и молитвы не изменят ситуацию. Только резкий поворот в общенациональной дискуссии об оружии и том, кому оно доступно, поможет изменить ситуацию».

Около десятка учеников школы в Санта-Фе участвовали в марше протеста
в годовщину трагедии в «Колумбайне». Через месяц десять учеников этой же школы погибли в массовом расстреле

Сильнее всего движение против распространения оружия развернулось в США, и неудивительно. Достаточно посмотреть последние новости: минувшие выходные в Нью-Йорке стали первыми за двадцать пять лет без стрельбы — последний раз такое в городе происходило аж в 1993 году. Заполучить оружие в США действительно проще, чем во многих других странах: считается, что право на него закреплено в конституции страны, а для покупки оружия достаточно паспорта и заполненной анкеты; проверка по базе данных занимает всего несколько минут. Статистика о количестве массовых расстрелов в США разнится от исследования к исследованию — от полутора сотен до более полутора тысяч за последние шесть лет, в зависимости от того, какие инциденты с оружием подпадают под определение массовой стрельбы. И самая большая, и самая скромная цифра подводят к одному итогу: перемены необходимы, и как можно скорее.

В марте этого года в США развернулись массовые протесты, которые прошли в восьмистах точках в Америке и других странах. Акцию «Марш за наши жизни», одноимённую организацию и движение #NeverAgain запустили ученики школы в Паркленде, где в феврале из-за стрельбы погибли семнадцать учеников. Лицом протеста стала 18-летняя Эмма Гонсалес, которая во время выступления на марше в Вашингтоне замолчала на шесть минут двадцать секунд — ровно столько понадобилось убийце, чтобы семнадцать человек погибли, а ещё пятнадцать получили ранения. Летом несколько десятков подростков (в том числе четырнадцать учеников из Паркленда) отправились в тур по стране, призывая американцев голосовать и выбирать политиков, которые ужесточат контроль за оборотом оружия.

Правда, до перемен пока далеко. Около десятка учеников школы в Санта-Фе, штат Техас, участвовали в марше протеста в апреле, в годовщину трагедии в «Колумбайне». Через месяц десять учеников этой же школы погибли в массовом расстреле.

Барак Обама навещает девушек, переживших стрельбу в Ороре

Без рецепта

Говоря о том, как люди, пережившие массовые расстрелы, справляются со посттравматическим стрессом, нужно иметь в виду, что «правильной» — или хотя бы общепринятой — реакции на такие события не существует.

Как не существует инструкции «Что делать, если вы едва не погибли в инциденте с применением огнестрельного оружия». Человек, на чью долю выпало такое испытание, в каком-то смысле оказывается выброшенным посреди пустыни без карты. В том числе и потому, что при освещении подобных трагедий выжившие почти всегда оказываются за кадром: основное внимание оттягивают на себя те, кто устроил бойню. Этот нездоровый перекос до сих пор должным образом не отрефлексирован — и он уж точно не помогает преодолеть психологическую травму.

Луис Хавьер Руис, один из тех, кто пережил бойню в клубе «Pulse», встал на путь христианства, «отказался» от своей гомосексуальности как от «греховной» и примкнул к организации, которая защищает права «бывших геев и трансгендерных людей». Полгода назад он заявил, что трагедия стала тем событием, которое обратило его в веру.

Американцу Остину Юбэнксу, получившему ранения во время стрельбы в школе «Колумбайн» в 1999 году, врачи прописали тридцатидневный курс лечения опиатами, в результате которого он приобрёл фармакологическую зависимость. (Что показательно: родители Юбэнкса обратили внимание на то, что поведение изменилось, однако списали это на посттравматический стресс и не стали вмешиваться.) На то, чтобы избавиться от зависимости, у него ушло двенадцать лет, после чего он стал сотрудником программы реабилитации наркозависимых и ярым противником лечения эмоциональных расстройств при помощи сильнодействующих препаратов.

Луис Хавьер Руис, один из тех,
кто пережил бойню в клубе «Pulse», встал на путь христианства
и «отказался» от своей «греховной» гомосексуальности

Карен Тевес, мать Алекса Тевеса, погибшего во время стрельбы в кинотеатре в Ороре, штат Колорадо, была шокирована не только смертью сына, но и тем, как медиа освещали трагедию: по её словам, на протяжении двенадцати часов новостные каналы только и делали, что рассказывали о человеке, устроившем бойню, таким образом превращая убийцу её сына в знаменитость. Это убедило женщину основать общественную кампанию «No Notoriety», цель которой — изменить подход к тому, как средства массовой информации рассказывают о массовых расстрелах.

Сенсационализм — ещё один симптом того, что общество до сих пор не понимает, как реагировать на подобные трагедии. Это отнюдь не абстрактная проблема, и её жертвами зачастую становятся конкретные люди: семь лет спустя после расстрела на острове Утойя норвежское издание Aftenposten поговорило с несколькими выжившими в инциденте и выяснило, что все эти годы они подвергались кибербуллингу, в то время как человек, устроивший бойню, становился знаменитостью.

Студенческая акция за ужесточение правил торговли оружием

Общий опыт

В общественном сознании каждый инцидент с массовой стрельбой проходит несколько стадий — от повышенного внимания, когда каждое действие преступника пристально рассматривают, а жертв многократно просят рассказать о подробностях трагедии, до постепенного вытеснения из информационного пространства. Но то, что о событии постепенно начинают забывать, ещё не значит, что пережившим его становится легче. На помощь приходят группы поддержки, количество членов которых растёт с каждым годом. Именно здесь жертвы могут поговорить о случившемся и рассказать о тяжёлом опыте — одновременно общем и очень разном, часто недоступном для понимания тому, кто никогда не сталкивался ни с чем подобным.

Одну из самых больших и известных групп поддержки для жертв стрельбы Rebels Project основали бывшие ученики «Колумбайн». Все они испытывали на себе последствия травмы: например, Хезер Мартин, выпускница 1999 года, долгие годы страдала от панических атак, боялась поехать учиться или работать в другой штат и не знала, как оставить трагедию в прошлом, поскольку в новостях постоянно появлялись новые сюжеты о стрельбе. В 2012 году, после массового убийства в кинотеатре в городе Орора, который находится в тридцати километрах от «Колумбайна», выпускники школы основали Rebels Project, чтобы поддерживать людей с похожим опытом. Поначалу участников было не так много («Сразу после того, как всё произошло, ты хочешь, чтобы тебя просто оставили в покое», — говоритХезер Мартин), но позднее их становилось больше. Сегодня в группе несколько сотен участников, они общаются вживую и онлайн, а раз в год устраивают совместный выезд на природу. Мартин рассказывает, что стремится, чтобы в группе общались и люди с похожим опытом (она вспоминает трёх беременных женщин, в которых выстрелили во время атак, но и они, и их дети выжили), и люди с разными историями — например, предлагает тем, кто потерял родственников, поговорить с теми, кто выжил во время нападения.

Организация выступает за политику «Don’t name them» («Не называйте их») 
в освещении стрельбы — то есть призывает к тому, чтобы не делать преступника знаменитым

Everytown Survivor Network — подразделение организации, выступающей за ужесточение оборота оружия — помогает не только жертвам массовых расстрелов, но и их свидетелям, и тем, кто потерял близких в любых инцидентах, связанных со стрельбой. У ещё одной организации, возникшей после стрельбы в Ороре, Survivors Empowered, есть «группа быстрого реагирования». Она работает с политиками, прессой и специалистами, занимающимися трагедией, над тем, чтобы минимизировать вред для пострадавших от массовых расстрелов. «Мы команда тех, кто пережил массовое насилие и кого ещё больше травмировало то, что действия специалистов не были скоординированы. Они не понимали, что нужно людям, чтобы оправиться от первичного шока», — гласит сообщение на сайте организации. Её основатели выступают за политику «Don’t name them» («Не называйте их») в освещении стрельбы — то есть призывают к тому, чтобы не делать преступника знаменитым.

Группы помогают жертвам понять, что они не одиноки в своих переживаниях, и поговорить о том, что непонятно человеку со стороны. Например, один из основателей Rebels Project рассказывает, что для него очень серьёзным триггером были традиционные фейерверки на 4 Июля — и только разговор с другими людьми с похожим опытом помог ему понять, что он не одинок, не теряет связь с реальностью, а такие эмоции абсолютно естественны.

«Массовые расстрелы глубоко воздействуют на человека, меняя всю его жизнь, — говорит работающая в Everytown Survivor Network Эшли Чек. Её мать выжила при стрельбе в «Сэнди-Хук». — Ты не можешь по-настоящему понять, через что проходит человек, если сам не прошёл через это. Возможность наладить контакт с теми, кто пережил нечто подобное, по-настоящему меняет жизнь и сильно поддерживает многих жертв». То, что группы поддержки продолжают расти, одновременно и радует Эшли, и мучает её: «Ты не хочешь, чтобы они становились ещё больше. Но такова жизнь».