Правнук Достоевского освоил 21 профессию и водил трамвай

То, что Дмитрий Андреевич Достоевский — потомок великого писателя, видно с первого взгляда. Очень они похожи — Федор Михайлович и его правнук. Живет он в Санкт-Петербурге. А встретились мы в Гатчине на фестивале «Литература и кино». Правнук Достоевского оказался темпераментным человеком и никому не давал заскучать.

Правнук Достоевского освоил 21 профессию и водил трамвай

Дмитрий Андреевич Достоевский

«Я освоил 21 профессию, начиная с водителя трамвая»

— Внук Михаила Шолохова Александр Шолохов рассказывал, как встретил однажды потомков Радищева. Они поразили его своим сходством со знаменитым предком. Вы тоже очень похожи на своего прадеда. Доводилось ли вам иметь дело с представителями других славных родов?

- Одно время я был предводителем Дворянского собрания, которое в отличие от основного объединяло служивых дворян. Там было много представителей известных фамилий, в том числе Карамзины. Они тоже очень похожи на своего знаменитого родственника.

Встречая потомка известного человека, прежде всего обращаешь внимание на его внешность, а познакомившись поближе, изучаешь характер. Многие внутренние качества передаются из поколения в поколение. Если говорить о Федоре Михайловиче, то нельзя не упомянуть, что он был сладкоежкой. Во мне эта наклонность в меньшей степени проявилась, а вот у моего сына и внучки все с этим прекрасно. Я встречал упоминания о любви к сладкому в письмах моего отца и деда.

Федор Михайлович интенсивно курил. Я провел исследование ближайших предков и выяснил, что и они имели эту склонность. У жены Достоевского Анны Григорьевны есть упоминание о том, что ее супруг брал папиросу за папиросой. Причем это было целое действо. Когда дети достигли более или менее сознательного возраста, Федор Михайлович взвалил на них обязанность смешивать табак двух видов в определенных пропорциях. Дети, видимо, любили вертеть эту смесь. Они же занимались набиванием папирос. По теперешним понятиям, они готовили отцу яд, тем более что тот страдал заболеванием легких. Антибиотиков еще не существовало, так что он губил себя, и дети ему в этом помогали.

Федор Михайлович Достоевский

— Знатное родство предопределило вашу жизнь?

- Непременно. Когда у меня спрашивают, имею ли я отношение к известному писателю, я смотрю человеку в глаза и решаю, стоит ли с ним общаться. Но всегда можно сказать: «Нет. Однофамилец». Люди, узнав, что ты потомок знаменитого человека, пытаются понять: а сам-то ты что из себя представляешь? И это может стать трагедией жизни.

Дочь Федора Михайловича, Люба, могла сказать: почему все говорят о моем отце, почему не говорят обо мне, я тоже буду писать. И писала. Но я бы не сказал, что у нее был талант. С большим трудом заставил себя прочитать то, что она написала.

У Анны Григорьевны есть исповедальное слово, где она говорит, что на потомках гениев природа отдыхает. Люба всю жизнь тяжело жила, так и не вышла замуж, не родила детей. Линия рода на ней прервалась. Она считала себя особой женщиной, боялась продешевить с избранником, чему есть два письменных подтверждения.

Она хотела выйти замуж за губернатора Старой Руссы, а он на нее не обращал внимания. Ее общение со Львом Львовичем Толстым тоже не переросло в роман.

Когда ее матери говорили, мол, что же вы, молодая вдова, не выходите замуж, она отвечала, что после Достоевского можно пойти разве что за самого Льва Николаевича Толстого, но он уже занят. И у Любы сложилось что-то подобное. Вместе со Львом Львовичем она писала какие-то пьески, но в итоге они расстались.

У Достоевского есть пророчество относительно собственной семьи. Уже на смертном одре он вызвал к себе детей и прочитал им притчу о блудном сыне. Оба его ребенка оторвались от дома. Он понимал, что не сможет на них влиять. Люба покидает Россию, когда ни один русский человек и не думал еще уезжать: В 1912-м говорит матери, что едет в Европу на лечение, а потом вернется, а сама до смерти прожила за границей и там умерла. А жила на деньги, полученные от издания книг отца, которые ей аккуратно высылала мама.

Есть трагическое письмо, где Анна Григорьевна просит Любу не играть в казино, напоминает о печальном примере отца (больше я не встречал упоминаний об этом). Может быть, Люба взяла себя в руки и больше не играла.

За границей к юбилею смерти отца она написала воспоминания. По-французски. У нас их издали в 1928-м. Люба родилась в Дрездене, вот ее и тянуло в Европу. А ее брат Федя в Петербурге родился, и когда ему мама писала: «Поезжай в Европу, развейся, отдохни», отвечал: «Чего я там не видел?»

Он всю жизнь занимался скаковыми лошадьми, держал конюшню, а когда она сгорела, едва успел лучших лошадей спасти. Интересно, что сестры Федора Михайловича остались в Москве, а братья поехали в Петербург. Достоевский в последние дни, а он умирать не собирался, написал в записной книжке и в письме Анне Григорьевне о подготовке к переезду в Москву.

— Сколько вам было лет, когда вы узнали, кто вы есть?

- Лет в 15. Как только мама почувствовала, что можно мне об этом сказать, но добавила: «Только поменьше об этом говори». Время такое было.

А я не торопился рассказать своей старшей внучке Ане о ее знаменитом предке. В новогодние дни мы поехали в музей Достоевского. Рядом — памятник ему. Мы подошли. Аня уже умела читать, пальчиком провела по буквам: «Ой, и я Достоевская». Тут я ей и объяснил, что этот дядя — родственник, пообещал показать, сколько он книг написал. Через два дня мы нашли у нее маленькую книжку, которую она сама сшила, заполненную синусоидами. Аня написала книгу.

— А ваш сын…

— Он постепенно заменяет меня. Я сразу решил, что не буду на него давить своим отношением к Федору Михайловичу, пусть формируется самостоятельно. Не подсовывал книг со словами: «Читай прапрадеда». Он сформировался сам.

— Кто он по профессии?

- Учился в педагогическом, но по специальности «учитель английского языка» не работал. И это тоже в наших генах сидит.

Федор Михайлович получил высшее образование, был инженером-топографом, но через полгода подал в отставку, стал свободным человеком, начал писать и жить на это. Тогда трудно было существовать на литературные труды. Тургенев, Толстой имели деревеньки, крестьян, которые пахали на них. У Достоевского такого подспорья не было. Сын Федор ни одного дня на государственной службе не состоял. У внука Андрея, моего отца, большая часть жизни прошла в советское время.

Он окончил индустриальный, а теперь политехнический институт в Ленинграде, изучал лесоустройство. Потом началась война, он фактически в первые дни ушел на фронт, был ранен и в 1946-м по медицинским показателям получил раннюю пенсию. Я принципиально отказался получать высшее образование.

— А в чем принцип?

— Считал, что неинтересно быть инженером за 80 рублей в месяц. Хотелось многому научиться. У меня 21 профессия. В советское время я вообще считался летуном. В отделе кадров, глядя в мою трудовую книжку, настороженно ко мне относились. Смотрели внимательно в глаза, в итоге принимали. Видно же, что не пьяница.

— Знаю, что вы водили трамвай, а чем еще занимались?

— Спектр профессий — от технических до художественных.

— И какая самая художественная?

- Нанесение алмазных граней на хрустальные вазы. Это одна из моих первых профессий. В старших классах ввели обязательное профессиональное образование. Я пошел в школу на Фонтанке, где половина моих одноклассников училась на заводе художественного стекла, а другая гравировала валы, при помощи которых наносился рисунок на ткань. С раннего детства увлекался радиотехникой, собирал приемники.

В 90-е наступили сложности, я оказался без работы. Меня пригласили в Германию открывать Общество Достоевского, и я там остался поработать, ремонтировал первые видеомагнитофоны, телевизоры. Получал деньги и отсылал посылки семье, чтобы как-то ее прокормить.

— Так вы один там жили?

- Сначала один. Привез в Германию всю семью, когда понял, что легко могу устроиться, а если надо будет — пойду водить мюнхенский трамвай.

Пригодилось качественное вязание моей жены Люды. Я ее отводил в парк, она сидела на скамеечке и вязала. Была возможность заработать, и мы ни от чего не отказывались. Домой вернулись на иномарке.

Из Германии уехали удивительным образом. Случился ГКЧП. По телевизору объявляют, что готовы предоставить политическое убежище в упрощенной форме, автоматически продлевая визу россиянам, находящимся на территории Германии. Мы собрались семейным советом, подумали — вдруг границу закроют, и все, и мы тут застрянем. Собрались и поехали домой. Хотя у нас в Германии была квартирка снимаемая, постоянная работа, хотя и неофициальная. Живи и радуйся. Но у меня ностальгия наступила на третьем месяце.

— Вы могли бы припеваючи жить, создав фонд Достоевского.

— Еще в юности размышлял: я — правнук великого человека, но буду ли я жить за счет этого или стану самостоятельным? Моя жизнь разделилась на две части: одна принадлежала Федору Михайловичу, а вторая была моей собственной. Но мысль что-то специально создавать не приходила в голову. Единственное, что я сделал, так это защитил саму фамилию как товарный знак, чтобы она не появилась всюду, чтобы не появлялись казино «Достоевский».

— Но отель-то есть.

- Соответствующая бумага у меня появилась позже, чем название отеля. Задним числом мы не имеем возможности что-то менять.

Мне сообщили из Старой Руссы, что москвичи закупили четыре участка, построили гостиницу, назвали «Достоевский». Спросили, как я к этому отношусь. Я ответил: «Пусть будет так». Даже Анна Григорьевна не была против одноименного парохода на Волге. Путешествуя по реке, она написала: «Мимо меня прошел пароход «Достоевский». И жила на улице Достоевского в Ялте. Когда станцию метро в Петербурге назвали «Достоевская», я подумал: пусть так и будет. В честь Анны Григорьевны.

Анна Григорьевна Достоевская

«Федор Михайлович любил пиво»

— Когда вас приглашают в разные города и страны на мероприятия, посвященные Достоевскому, чего от вас хотят?

- В основном представления себя самого как прямого потомка. Грубо говоря, зовут в качестве свадебного генерала. Меня это не устраивает, и я делаю доклады: например, о жизни детей, основанный на тысяче писем Анны Григорьевны к детям и их писем к ней. Они хранятся в Пушкинском доме, но никто, кроме меня, на них не напал до сих пор.

Из них я узнал, что Федор Михайлович очень любил пиво. У Анны Григорьевны написано, что в каждом городе, где они останавливались, было какое-то пригожее место. Там они сидели, любовались пейзажами и пили пиво, упоминает светлое. Этот напиток был в моей семье немаловажным продуктом. Сам я от него отошел, а сын любит.

— Значит, можно еще извлечь новые факты, сделать находки?

— Случается. У нас есть шанс найти черновую рукопись «Братьев Карамазовых». Следы какие-то остались, как и предположение, что она была украдена и перемещалась по восставшей России в 1918-м в сторону Грузии. В конечном итоге, я думаю, она ушла за границу и где-то скрывается, если считать, что рукописи не горят. В ней бесценные для текстологической работы правки писателя.

Много чего нет, например, рукописи «Бесов», и письма пропали. Я обнаружил упоминания о том, что дети Достоевского Федя и Люба плохо учились. Федя честно пишет маме, что прогуливает уроки и как-то, гуляя в саду, оказался на скамейке рядом с седовласым генералом. Разговорились, и выяснилось, что у него во время службы в Сибири были письма Федора Михайловича, штук двадцать. Но все они сгорели. А когда Достоевские купили домик в Старой Руссе, оказалось, что хозяин скрыл, что время от времени участок заливается водой. Как-то Люба оставалась там одна, а вещи с первого этаже не перенесли наверх, и чемоданы с письмами Достоевского размокли. Она их выбросила.

«Племянника Достоевского отправили на строительство Беломоро-Балтийского канала»

— Давайте воспроизведем фамильное древо.

— У Федора Михайловича было четверо детей. Первый и последний умерли в младенчестве. Люба, как мы уже говорили, не имела потомства. Оставался Федор, родословная которого тянется до сегодняшнего дня. После него следующими были опять Федор и Андрей. Федор-третий умер в 16 лет. Мама сохранила его стихи. Они были напечатаны в «Хронике рода Достоевских». Когда я показал их поэтам, рассказал, что написал их 16-летний юноша, все были потрясены. Насколько это зрело.

— Интересно, что три Федора подряд.

— Это старая русская традиция — старшего сына называть именем отца. У Андрея тоже было двое детей — моя довоенная сестра и я, послевоенный. То, что я Дмитрий, — на этом, скорее всего, мама настояла в память о своем рано умершем брате. У нас с сестрой Татьяной почти десять лет разницы. Мы из разных поколений. Ее жизнь во многом повторила судьбу Любы. Не знаю, чью жизнь сам проживаю.

— А как вашего внука назвали?

— Федя. Федор-четвертый. Я настаивал на Иване. Мне нравилось, что Алексей есть, Дмитрий есть, пусть будет и Иван. Я верю в то, что для Федора Михайловича три брата — ипостаси одного человека: бунтующего, верующего и сомневающегося. Мой сын Алексей стал капитаном монастырского флота на Валааме. Он там служил в армии и остался. Все тогда беспокоились, что их детей могут отправить в Чечню. У него еще не было семьи, а продолжать род надо. И тут Федор Михайлович вместе с Господом помог.

Оказалось, что сын опоздал на осенний призыв, там уже был комплект. И он остался на зиму при монастыре, пришелся ко двору. Игумен дал ему вечное благословение — редчайший случай. Почти двадцать лет сын там живет.

Во время одной из своих поездок Алексей встретился с владыкой Томским, и выяснилось, что он мечтал превратить корабль в церковь, чтобы он курсировал по рекам Сибири. Предложил сыну стать его капитаном. Церквей в деревнях раз, два и обчелся, а на строительство новых нет денег. А на корабле можно и венчать, и отпевать.

Мне позвонили из канцелярии архиепископа и спросили как отца, благословляю ли я сына на дальнейшее действие. Я загорелся, сказал, что не против. А сын иначе решил: «Я еще валаамским духом не наполнился».

— Если предков почитаешь, тогда они и поддерживают?

- Есть у меня собственные наработки на этот счет. Я заболел раком в молодости. Мне жить охота, а надо оперироваться. Не было никакой гарантии, что выживу. Но ведь жив.

Моя мама хоть и перековалась в советского человека, но помнила, что происходит из дворян. Ее дед Шестаков был начальником артиллерии Петропавловской крепости, генерал-губернатором Вильно (теперешнего Вильнюса). В советское время мама вынуждена была это скрывать, в графе «социальное происхождение» указывала, что из мещан.

Потом она присоединилась к архискверной фамилии Достоевского — по определению Ульянова-Ленина. Сама ареста избежала, а вот мой отец месяц сидел в тюрьме на Шпалерной. В деле написано, что его арестовали через три дня после убийства Кирова.

То, что он сидел, стало известно за границей. Там начали писать: внук великого писателя в тюрьме. И отца выпустили. Федор Михайлович спас. А могли бы пришить все что угодно, как сделали это в отношении Андрея Андреевича — племянника Федора Михайловича, сына его брата: его забрали в 1931-м.

Есть документы по поводу этих арестов, которые никто, кроме меня, не видел. Волосы дыбом встали, настолько все было притянуто за уши. Андрея Андреевича отправили на строительство Беломоро-Балтийского канала, а ему было 64 года. Спас Луначарский, хотя министром уже не был. Андрей Андреевич через два года умер. Я впервые прочитал его первое объяснение после ареста в женевском архиве, имея разрешение на зачитывание от ФСБ. Вот где махровая бесовщина.

— Ваша фамилия притягивала к вам, наверное, самых разных людей?

— Постоянно. Но я ведь и родственник Пушкина через Павлищева, по женской линии. И, возможно, ближе к нему, чем некоторые из нынешних потомков.

— А что за история связана в вашем роду с Голливудом?

- Я горю этой темой, хочется, чтобы сценарий об Анне Григорьевне был поставлен. Моя бабушка Екатерина Петровна его написала, определила как художественно-документальный. По моим изысканиям он основан на ее беседах с Анной Григорьевной о Федоре Михайловиче.

Бабушка, конечно, его не видела: Достоевский умер, когда она познакомилась с его сыном. Сценарий она отправила в Голливуд в 1956 году, а в 1957-м умерла.

Екатерина Петровна общалась с Ниной Берберовой. Так вот она утверждала, что сценарий был принят. Надо было заключать договор, но Екатерины Петровны уже не было на свете. Сценарий ушел в архив. Вот бы его найти — думаю, что он не пропал в архивах Голливуда.

Бабушка занималась частными уроками, обучала большевистскую поросль, поскольку знала четыре языка. На это и жила. А тут еще получила ложное сообщение, что ее сын Андрей погиб. В общем, она решила уехать из СССР. Оказалась в Регенсбурге, Париже, потом в Ментоне. Там и дожила до конца своих дней и похоронена на православном кладбище. Я был там. Пришла интересная мысль, что хотел бы тоже там лежать. Такая красота! Вид на Средиземное море, похожее на изумруд, а рядом мандарины и лимоны растут.

— Рада, что познакомилась с вами. Такой вы темпераментный человек, живущий тем, чем и надо жить.

— Темперамент действительно есть. Федор Михайлович такой же был заводной. И у Федора Федоровича тоже темперамент имелся. Не скажу так про отца. А еще в наших генах полное отсутствие злопамятства. Тоже от Федора Михайловича. Анна Григорьевна об этом пишет. Он хоть и называл кое-кого своими литературными врагами, но мечтал с ними помириться.

Источник: http://www.mk.ru/culture/2016/10/21/pravnuk-dostoevskogo-osvoil-21-professiyu-i-vodil-tramvay.html

5
479
5