... В БОБРУЙСКЕ ВАЖНО ВСЁ...

В начале февраля 1983 г. я сидела в офицерской гостинице Минска и нервно грызла ногти. Я ждала мужа, который должен был принести наш приговор - Лепель или Бобруйск. Бобруйск или Лепель.
Мы только что вернулись из прекрасной страны Германии, уехав оттуда в самый канун Рождества (увы, увы, сколько слез было пролито!), отгуляли отпуск и приехали в Минск за назначением, ибо мужа отправили в распоряжение Белорусского военного округа. Я ничего не имела против Белоруссии, о ней в офицерских кругах говорили только хорошее, да мы и сами, как жители СССР, знали, что Белоруссия - одна из самых благополучных и сытых республик.
Я ничего не знала про Лепель. Вообще ничего, а интернетов ваших тогда и в помине не было, мы и про компьютеры-то толком не слыхивали - ну, стоят громадные дуры, занимают целые залы и называются ЭВМ, вот и все. Зачем нужны - непонятно.
А вот про Бобруйск читывали, как же. «В Бобруйск каждый был готов ехать хоть сейчас. Бобруйск считался высококультурным, цивилизованным городом». - Цитата, вероятно, неточная, но мне день лезть за книгой, извините. И в гугль лень. Суть и так понятна. И цитату, конечно, опознал каждый. «Золотой теленок», ага. И почему именно это внушало мне такие жуткие сомнения, что я грызла ногти, дожидаясь мужа с вердиктом. Только бы Лепель, только бы Лепель, бубнила я себе под нос, как заклинание, хотя Лепель и вовсе был пустым звуком.
Муж пришел с мрачным лицом, и я сразу поняла, что оправдались самые худшие прогнозы. Что он тут же и подтвердил. Мы едем в Бобруйск. (Кстати, чуть позже выяснилось, что лепельский гарнизон стоял буквально в глухом лесу, так что нам крупно повезло). А в тот злополучный вечер мы решили пойти в ресторан, заесть горькую пилюлю.

- Бобруйск? - чуть картаво спросил уже знакомый гардеробщик, принимая мою дубленку. - О! Бобруйск - прекрасный город! - и поцеловал кончики своих пальцев.
И мы чуть воспряли духом.
Он оказался действительно достаточно цивилизованным и довольно культурным, в нем даже театр был. Кстати, потом я какое-то время в этом театре работала, и у меня до сих пор валяются программки с моей фамилией на них, но это неважно. Хотя вру. В Бобруйске важно все.

Довольно трудно описывать город, в котором живешь, тем более, что на протяжении этих 27 лет он здорово изменился. Это уже совсем не тот Бобруйск, в который мы приехали в феврале 1983 г. и в котором жили довольно долго. Последняя волна эмиграции унесла из Бобруйска почти всех евреев - цвет города. Один из анекдотов на эту тему звучал так: «В 2000 году в очереди в магазин маленький мальчик дергает свою маму за руку и трагическим шепотом вопрошает : мама, эта тетя еврейка, да? Тетя, услышав его громкий шепот, поворачивается и отвечает на весь магазин: я еврейка? Я идиотка!- И это с непередаваемыми бобруйскими интонациями.
Про Бобруйск говорили - это маленькая Одесса. Может быть, не знаю. Но то, что это был город семейственный - факт. Здесь все так или иначе друг друга знали, и это при населении в 300 тысяч человек. Та цепочка в шесть человек, которая вроде бы связывает всех людей на планете, здесь резко сокращалась до двух-трех. Когда мне потребовалось срочно найти одного шапочного знакомого, с которым я несколько лет не виделась и про которого знала только имя, даже без фамилии, и примерное место его последней известной мне работы, мне положили на стол его телефон и адрес часов через шесть. Здесь всегда можно было позвонить приятелю и спросить, нет ли у него кого-нибудь вот там-то. В самом крайнем случае тебе отвечали - лично у меня нет, но ты обратись вот к тому-то, он тебе точно поможет. И помогали.
Я не умею этого описать, но это было здорово. Здесь было несколько самых разных кругов общения, но все они так или иначе пересекались, и в самом неожиданном месте можно было встретить совершенно вроде бы неподходящего для этого места человека.
Потом евреи массово уехали, в город вместо них хлынул народ из ближайших и неближайших деревень, и дух Бобруйска пропал.

Но все равно иногда можно встретить людей из того, старого времени. Помню, как-то нас с Дарьей вез таксист «из прежних», и за 10 минут мы с ним нашли кучу общих знакомых и точек соприкосновения. Дарья до сих пор жалеет, что ей не довелось пожить в том, старом Бобруйске, а средняя дочь иногда говорит: «Мамочка, мне нужно это и это. Я же знаю, что ты можешь». Действительно, могу. До сих пор. Причем, как правило, без взяток борзыми щенками. Просто по старой памяти, хотя уже далеко не так просто, как раньше.
Теперь у нас есть даже институт в дополнение к четырем техникумам. Два кинотеатра из четырех закрылись, но оставшихся двух вполне хватает, чтобы обеспечить культурные потребности города. В театр я не хожу, у меня на него идиосинкразия еще со времен работы, хотя в нем практически полностью поменялась и труппа, и прочие сотрудники. Да я вообще никуда не хожу, чего уж там. Если раньше было просто невозможно не пойти на приехавших гастролеров – тебя бы просто не поняли, то теперь никому до этого дела нет. Впрочем, когда приезжают Лева с Шурой, на их концерт приходят все, кто остался от старого Бобруйска. Потому что Лева с Шурой - свои.

Раньше в городе были свои какие-то неписаные ритуалы и традиции, теперь их некому соблюдать, но когда на День города на площади какой-то народный коллектив запел 7-40, плясать начала вся площадь. Евреи уехали, а дух остался.
Многое в городе стало лучше, чем было раньше - в смысле удобства и красоты. Много зелени, много цветочных клумб, жители сами украшают и содержат в порядке территорию возле своих домов. Куча магазинов, я все недоумеваю, кто в таком количестве покупает одежду, обувь и ставит окна и двери. У нас жителей-то столько нет. Сделали пешеходные зоны, к Дожинкам подремонтировали фасады. В общем, смотрится город неплохо. Ну, не сейчас, конечно, сейчас он завален снегом так, что не пройти. Такое впечатление, что дворники пропали, как класс. И снеугоборочные машины вместе с ними, не иначе, это происки инопланетян. Но весной, летом и осенью у нас красиво.
Про недостатки я писать не буду - где их нет? Хватает выше головы.

Ну, и так, «короткой строкой».
* В Бобруйске есть улица Пушкина, улица Лермонтова, улица Толстого и улица Гоголя - у нас любят классиков.
* Есть улица Крестьянская и улица Колхозная.
* Есть улица Сакко и улица Ванцетти - именно так, по отдельности.
* Есть улица Энгельса (бывшая Инвалидная) и улица Карла Маркса. Я не знаю, за что бобруйчане так уважают именно автора «Капитала», но улицу всегда называют по имени и фамилии.
* Есть улица Новый Быт и Новый Свет.
* Есть Даманский и Скрипочка (районы города).
* Есть река Березина и речка Бобруйка.
* Есть дом под названием «китайская стена» и «дом с кактусами».
* Есть улицы, названные Линиями, как на Васильевском острове, причем с шестой по десятую Линии идут подряд, а где находятся первые пять - понятия не имею:)
* Есть улица Комсомольская и улица Коммунистическая, улица Советская и улица Социалистическая.
Пешеходы переходят улицы только на зеленый свет, и иногородние с удивлением смотрят, как на пустой улице терпеливо стоят у светофора пешеходы и не бегут на красный.
А на зебрах водители обязательно пропускают пешеходов. Как сказала моя френдесса Таня Соболева, Беларусь - это страна непуганых пешеходов.
Автобусы у нас ходят строго по расписанию, и это очень удобно.
И еще у нас очень чисто, правда-правда. И на каждом шагу стоят мусорные урны, из которых мусор не вывал ивается, потому что их постоянно освобождают специально обученные тетеньки и дяденьки.