Иммунитет, авторитет, менталитет

На модерации Отложенный

Когда врачи не знают, как объяснить, почему одни люди заболевают, а другие нет, они утверждают, что дело в иммунитете. А на вопрос, почему у одних иммунитет сильный, а у других слабый, говорят про правильный образ жизни, занятия спортом, сбалансированное питание, чистую воду, свежий воздух, спокойный сон, молодой возраст, отсутствие стрессов, лишнего веса и сигарет, хорошие гены. Все это верно, но конкретного ответа, как лично я перенесу заражение, если подхвачу вирус, из таких ответов получить невозможно. При тяжелой болезни всегда можно найти объяснение («Чего вы хотите, батенька, в свои шестьдесят?») и при легкой тоже.

Когда политические психологи не знают, как объяснить, почему народ свихнулся на любви к очередному вождю, они утверждают, что это у него авторитет срабатывает. А на вопрос, почему одни лидеры авторитетны, а другие нет, говорят про любовь к высоким и красивым генералам, героям войны, блестящим ораторам с сильными политтехнологами… В нашей стране, правда, харизматики маленькие и некрасивые, не герои и не ораторы, но народ десятилетиями от них без ума.

Успех Ленина, Сталина или Путина всегда можно объяснить (сам этим занимался), однако здесь как раз тот случай, когда объяснить мы можем, но понять в полной мере нет.

Когда социологи не знают, как объяснить, почему одни страны успешны, а другие нет, то рассуждают про менталитет (трудолюбие, честность, рационализм, трезвость, уважение к собственности…) Про «здоровую страну» всегда можно сказать: «Ну, там религиозная этика способствует развитию». А если та же страна со временем вдруг «заболела», можно скептически усмехнуться и заметить: «Перестали ценить труд и собственность, испортился менталитет». Подобное объяснение всегда верно (как про иммунитет и авторитет), но мало что объясняет. Если мы хотим понять нашу страну, то следует детально разбираться в специфике ее «социального организма», сравнивать с другими странами, прослеживать путь «взросления». Меня иногда спрашивают, чем я занимаюсь в науке (не в публицистике!) последние 30 лет? Как раз этим.