Причины поражения Красной Армии в начальный период ВОВ

22 июня 1941 года нацистская Германия, вероломно нарушив договор о ненападении, внезапно, без объявления войны нанесла по Советскому Союзу мощный удар. Этот день вошел в историю нашей страны трагической датой, стал днем начала неимоверно тяжелой войны советского народа против фашизма, справедливо названной Великой Отечественной войной.

Военно-политическое руководство Германии, сосредоточив против СССР основные вооруженные силы, планировало путем нанесения сокрушительных ударов на широком фронте и на большую глубину, разгромить Советские Вооруженные Силы и добиться победы в течение 4-5 месяцев.

Перед нападением на СССР вооруженные силы Германии насчитывали 8,5 млн. человек. В сухопутных войсках имелось 179 пехотных и кавалеристских дивизий, 35 моторизованных и танковых дивизий и бригад, всего 5,2 млн. человек. Против Советского Союза из них были развернуты 119 пехотных и кавалеристских (66,5% из всех имеющихся), 33 моторизованных и танковых (94,3%) дивизии и 2 бригады. Помимо этого, у границ СССР были приведены в боевую готовность 29 дивизий и 16 бригад союзников Германии - Финляндии, Венгрии и Румынии. Всего в этой группировке войск Германии и ее союзников насчитывалось 5,5 млн. человек, 47,2 тыс. орудий и минометов, 4,3 тыс. танков и около 5 тыс. боевых самолетов.[1]

В Красной Армии к началу германской агрессии имелось 303 дивизии, в том числе 198 стрелковых, 13 кавалерийских, 31 моторизованная, 61 танковая. Механизированные и танковые дивизии входили в 29-ти механизированных корпусов. В Красной Армии и Военно-Морском флоте насчитывалось до 4 826 907 военнослужащих. Кроме того, в формированиях других ведомств, стоявших на довольствии в наркомате обороны, содержалось 74 940 человек, в числе которых - 64 900 военнослужащих.[2]

В войсках пяти западных пограничных округов и силах трех флотов (Северный, Балтийский и Черноморский флоты) находилось 2 млн. 900 тыс. военнослужащих. Сухопутная группировка имела 170 дивизий (103 стрелковых, 40 танковых, 20 механизированных, 7 кавалерийских) и две бригады. На их вооружении имелось 32,9 тыс. орудий и минометов (без 50-мм.), 14,2 тыс. танков, 9,2 тыс. боевых самолетов, что намного больше половины всего боевого и численного состава Красной Армии и Военно-Морского флота.[3]

Нападение фашистской Германии застало Советские Вооруженные Силы в период стратегического развертывания, когда его мероприятия были начаты, но ни одно к началу войны не завершилось. В наиболее тяжелом положении оказались Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты, развернутые на основе Прибалтийского, Западного и Киевского военных округов. Войска этих фронтов приняли на себя удары главных группировок войн противника.[4]

В первые месяцы войны Красная Армия потерпела тяжелые поражения и понесла большие потери. Уже к исходу первого дня нападения Германии танковые группировки противника на многих участках фронта вклинились вглубь советской территории от 25 до 35, а местами до 50 км. К 10 июля вражеские войска продвинулись на решающих направлениях от 380 до 600 км. Красная Армия понесла большие потери. Противнику удалось разгромить 28 советских дивизий и более 72 дивизий понесли потери в личном составе и боевой технике от 50% и выше. «Общие потери Красной Армии, - пишет Г.А.Куманев, - только в дивизиях без учета частей усиления и боевого обеспечения за это время составили около 850 тыс. человек, до 6 тыс. танков, не менее 6,5 тыс. орудий калибра 76 мм и выше, более 3 тыс. противотанковых орудий, около 12 тыс. минометов, а также около 3,5 тыс. самолетов».[5]

В чем же причина этих тяжелых поражений Красной Армии. По нашему мнению, имеется целый комплекс объективных и субъективных факторов, которые обусловили тяжелый для Красной Армии ход боевых действий в начальный период войны. «В исторической литературе, опубликованной в стране и за рубежом, - пишет Г.А.Куманев, - имеется немало работ, содержащих ответ на этот вопрос. Обычно ссылаются на огромный военно-экономический потенциал фашистского рейха, который в июне 1941 г. опирался на ресурсы порабощенной им Европы. Внимание читателей обращается и на факт, что немецко-фашистская армия имела двухлетний опыт войны, была хорошо обученной и оснащенной по последнему слову техники. Неудачи Красной Армии объясняются также довоенными репрессиями в отношении военных кадров, ошибочной оценкой Сталина и его ближайшего окружения военно-стратегической обстановки, неправильным определением направления главного удара агрессора, нашей недостаточной подготовленности к войне в экономическом плане, слишком краткими рамками мирного времени, не позволившими выполнить все намеченные планы, и т.д.».[6]

Среди этих и других факторов, приведших к крайне тяжелым последствиям для советских войск, главным, как полагаем мы, было то, что германская армия в июне 1941 года была сильнее, боеспособнее, лучше вооружена, чем Красная Армия. Она приобрела опыт боевых действий в современной войне. Германская армия была лучшей армией на тот момент в Европе. Достаточно вспомнить, что лишь около месяца потребовалось вермахту, чтобы Франция была поставлена на колени. При этом немецкие войска потеряли всего 29 тыс. убитыми. Вся кампания в Польше заняла к вермахта только 14 дней.

В результате оккупации европейских стран вермахт получил большое количество военной техники и материальных запасов. Только во Франции было захвачено 3 тыс. самолетов и свыше 3,5 тыс. танков. Всего в оккупированных странах было взято военной техники на 150 дивизий. После кампаний в Западной Европе и Польше в Германии был осуществлен ряд мероприятий по улучшению качества вооружения. В войсках были оставлены образцы вооружения и техники, показавшие наилучшую эффективность в боевых действиях. Вместе с этим была проведена модернизации ряда выпускавшихся видов и образцов вооружения, а вся имевшаяся в войсках техника отремонтирована и ее ресурс доведен до необходимого уровня.[7]

Отметим, что оценивая возможности немецкой армии перед нападением на СССР, многие исследователи обращают внимание на высокий уровень ее командного состава, который во второй половине 30-х годов получил практику управления войсками, организацию их обеспечения в условиях боевых действий. О подготовке унтер-офицерских кадров бывший генерал вермахта К.Типпельскирх писал, что немецкая армия «располагала... таким унтер-офицерским составом, какого не имела ни одна другая армия мира - многочисленным, исключительно хорошо подготовленным и обученным».[8]

К тому же, группировка войск противника, сосредоточенная у границы СССР, превосходила советские войска западных военных округов по числу личного состава в 1,9 раза, по тяжелым и средним танкам - в 1,5 раза, по боевым самолетам новых типов - 3,2 раза. Несмотря на большое количество самолетов и танков, имевшихся в Красной Армии, общее превосходство (с учетом всех приведенных показателей) было в пользу Германии в 1,2 раза.[9]

Численность Красной Армии, как уже отмечалось, с 1939 по 1941 год увеличилась в два с половиной раза и составила более пяти млн. человек. В результате Красная Армия в большинстве своем состояла из недавно призванной молодежи в возрасте 18-21 лет.[10] Почти половина красноармейцев первого года службы приходилась на призывников 1941 года.[11] Значительная часть призванных из запаса в течение зимы и весны 1941 года не успела пройти полный курс по боевой подготовке.

17 мая 1941 года была издана директива, подписанная Ждановым, Тимошенко и Жуковым, с критикой недостатков, выявленных в ходе инспекторских проверок частей и соединений Красной Армии в начале 1941 года. Отмечалось, что подготовка, особенно батальонов и дивизионов, почти во всех военных округах плохая. Средний и младший начсостав многих частей и соединений также получил низкие оценки.[12] Все проверенные военные округа по огневой подготовке получили плохую оценку.

Не все благополучно обстояло с танковыми войсками. В 1941 году принимается решение о создании 9 механизированных корпусов, в марте 1941 года еще 20. Создалась парадоксальная ситуация: при наличии почти 19 тысяч танков в Красной Армии смогли укомплектовать ими полностью лишь один корпус из 29 механизированных корпусов. Мало было новых танков. Даже в западных округах на 22 июня 1941 года из 12782 танков новых было 1301 (469 танков КВ и 832 Т-34).[13] Из старых танков в вооруженных силах СССР на 15 июня 1941 года нуждались в капитальном ремонте 29%, в среднем - 44%, исправных было не более 27%.[14]

Серьезные проблемы были с боевой обученностью танкистов. Подготовка личного состава танковых частей оставляла желать лучшего. Многие механики-водители имели лишь 1,5-2 часа практику вождения танков.[15] Секретность вынуждала осваивать машины в темное время.

Начальник автобронетанкового управления Я.Н.Федоренко, выступая на декабрьском совещании 1940 года высшего командного состава Красной Армии, говорил, что за прошедший год танкисты смогли отработать только стрельбу с места, а к стрельбе в составе взвода и роты вообще не приступили. «Огневая подготовка, - отмечал он, - осталась в этом году недоработанной... В тактической подготовке остались в этом году недоработанными вопросы взаимодействия...» «К сожалению, отмечают авторы первой книги четырехтомника «Великая Отечественная война 1941-1945 гг.», то, что не успели сделать в 1940 году, не удалось завершить и в следующем».[16]

Следовало заменить устаревшие самолеты новыми, так как большая часть советских самолетов уступала германским по многим техническим характеристикам. Из 6379 боевых самолетов, имевшихся в распоряжении пяти пограничных округов, лишь 1540 было новых конструкций.[17] Плюс нехватка и низкая квалификация летного состава, так как на эти самолеты новых типов приходилось всего 208 экипажей.[18] Даже в Западном Особом военном округе при всех 1909 боевых самолетах имелось 1343 боевых экипажа и 1086 боевых машин. На 242 новых самолетах смогли выполнять боевые задания 64 экипажа, а в сложных метеоусловиях - 4.[19]

В директиве Наркома обороны от 17 мая 1941 года (подчеркнуто. - авт.) отмечалось, в частности, следующее: «... низкие показатели в боевой подготовке авиационных частей Красной Армии сопровождались чрезвычайно большим количеством катастроф и аварий... Эксплуатация новой материальной части летно-техническим составом освоена слабо... Летный состав по боевому применению - бомбометанию, воздушной стрельбе, высотным и маршрутным полетам - обучался совершенно неудовлетворительно... Средний налет на одного летчика за весь зимний период составлял в ВВВС КОВО (Киевского особого военного округа. - авт.) шесть часов, а в ОВО (Одесский военный округ. - авт.) - два часа и пятнадцать минут...»[20]

В приказе начальника Главного управления ВВС Красной Армии от того же числа указывалось, что в результате проверки ВВС Западного Особого военного округа, войска которого дислоцировались в Белоруссии, на направлении, где германское командование планировало нанести главный удар, выявлена низкая огневая подготовка летчиков, даже на земле они стреляли из пулемета неудовлетворительно. В июле 1941 года из-за отсутствия горючего в Западном Особом военном округе были прекращены полеты в ряде авиационных полков.[21] Главный Военный совет на своем заседании 5 мая 1941 года признал боевую подготовку Военно-воздушных сил Красной Армии неудовлетворительной.

Не лишне подчеркнуть, что в войсках люфтваффе еще летом 1939 года насчитывалось 8 тыс. пилотов повышенного разряда, имевших право дневного и ночного вождения любого типа военных самолетов. 25% пилотов владели мастерством слепого пилотирования. Безусловно, что за два года войны они значительно повысили свое мастерство, приобрели ценнейший боевой опыт.

Эта одна из главных причин поражения Красной Армии в начале войны - была усугублена целым рядом ошибок, просчетов, неверных решений в подготовке армии и страны к фашистской агрессии.

Отметим, прежде всего, проблемы внезапности. При определении ее роли в поражении Красной Армии, как представляется автору, допускается крайность, не отвечающая действительности. До сих пор бытует утверждение, что Сталин, разведывательные органы страны знали о нападении Германии, и поэтому всякая его якобы внезапность исключается. Однако документы свидетельствуют, что, несмотря на донесения разведорганов, сообщения дипломатов о грозящей опасности, Сталин опасался дать Германии повод к нападению. Только в ночь на 22 июня, когда сигналы о готовящемся нападении стали чрезвычайно тревожными, Сталин разрешил наркому обороны С.К.Тимошенко и начальнику Генерального штаба Г.К.Жукову передать директиву о приведении войск в боевую готовность.

Однако эта мера сильно запоздала.

Объединения, соединения и части Красной Армии Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов (бывшие Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа) должны были в полной мере осуществить оперативное развертывание, занять исходное положение для отражения ударов противника. Однако этого не было сделано. Из 75 стрелковых дивизий этих фронтов более трети находилось в движении, совершали марши к новому мету дислокации или в районы сосредоточения, 20 дивизий требовали доукомплектования от 25 до 50%.[22]

Эти и другие факты позволяют сделать вывод, что стратегической внезапности не было, страна, народ, армия знали, что рано или поздно возможна агрессия со стороны Германии. Однако была явная оперативно-тактическая внезапность начала боевых действия, крайне негативно сказавшаяся на ход войны.

22 июня 1941 года генерал Ф.Гальдер [23]записал в своем дневнике: «... Все армии, кроме 11-й перешли в наступление согласно плану. Наступление наших войск, по-видимому, явилось для противника полной тактической неожиданностью... О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствуют факты, что части были захвачены врасплох на казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать... Можно ожидать еще большего влияния элемента внезапности на дельнейший ход событий...»[24]

В дискуссиях о событиях первых дней войны особое место занимает обсуждение влияния репрессий по отношению к командным кадрам Красной Армии в предвоенные годы. С определенной степенью условности можно выделить три точки зрения, высказываемые в ходе рассмотрения данной проблемы.

Суть первой заключается в том утверждении, что именно в результате репрессий армия оказалась обезглавлена и не выдержала удара германского вермахта. Сторонники этой точки зрения ссылаются на то, что с 1937 года до начала Великой Отечественной войны было репрессировано 40 тыс. командиров всех степеней, что оставило, по их мнению, армию без командных кадров.

Вторая точка зрения почти противоположная. Ее суть: сторонники первой версии преувеличивают ущерб, нанесенный сталинскими репрессиями. Всего было уволено и репрессировано 36898 командиров различных рангов. Это менее 7% всей численности командного состава Красной Армии.[25] К тому же часть репрессированных командиров, около 15 тыс., были реабилитированы до войны или в начале войны. Следовательно, полагают они, репрессии не оказали приписываемого им столь пагубного влияния на ход боевых действий.

И третья точка зрения, которая близка нам, исходит из того, что подготовка командных кадров не поспевала за быстрым численным ростом армии, несмотря на развернутую в стране широкую сеть высших и средних военных учебных заведений, открытие военных факультетов в гражданских вузах, создание многочисленных курсов младших лейтенантов. К 1941 году только в сухопутных войсках не хватало по штату 66 900 человек командного состава (больше, чем всех уволенных и репрессированных). Некомплект летно-технического состава Военно-Воздушных Сил достигал 32,3%.[26] Ликвидировать такое положение за короткий срок было просто невозможно. К тому же более 75% военных кадров опытом управления войсками в боевых условиях не обладали. Их быстрое продвижение по должности без приобретения необходимого опыта неблагоприятно влияло на качество военных кадров. Более 55% командных кадров перед началом Великой Отечественной войны находилось на своих должностях менее чем полгода и только четверть их можно считать имеющими опыт, так как они занимали должности более одного года.[27]

Вместе с тем, эти исследователи считают, что репрессии по отношению к командному составу и различного рода чистка отрицательно повлияли на боевую готовность Вооруженных Сил. Были сменены все командующие войсками военных округов, 90% их заместителей, начальников родов войск и служб. 80% руководящего состава корпусного и дивизионных звеньев, 91% командиров полков и их заместителей.[28] То есть пострадало подготовленное звено командиров, восстановить которое в короткие сроки было чрезвычайно трудно. Репрессии в немалой степени обусловили недостаточный качественный уровень командного состава. На заседании руководящего состава РККА в декабре 1940 года В.Н.Курдюмов сообщил: «Последняя проверка, проведенная инспектором пехоты, показала, что из 225 командиров полков, привлеченных на сбор, только 25 человек оказались закончившие военное училище, остальные двести человек - это люди, окончившие курсы младших лейтенантов и пришедшие из запаса».[29] В целом к началу войны только 7% командиров имели высшее образование, до 37% не прошли полного курса обучения даже в средних военных учебных заведениях.

Достаточно ощутимы были и психологические последствия репрессий, которые порождали неуверенность командного состава, боязнь самостоятельно принимать ответственные решения.

На ход сражений первых дней войны определенным образом сказался ошибочный взгляд на развязывание войны фашистской Германией. «Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми имевшимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами, - писал Г.К.Жуков, - то есть характер самого удара, во всем объеме нами не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.М.Шапошников, К.А.Мерецков и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизированных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов».[30]

«Следует подчеркнуть, - пишут авторы книги «Великая Отечественная война без грифа секретности», - что подобный способ развязывания войны Германия уже применяла при нападении на страны Западной Европы и Польши. Было время его проанализировать, учесть в подготовке наших войск и военных кадров. К сожалению, этого в полной мере сделано не было. И часть военных кадров Красной Армии оказалась неподготовленными к управлению войсками в сложной обстановке. Это одна из причин больших потерь Красной Армии в первые месяцы войны».[31]

Среди других версий трагических событий начала войны имеется одна откровенно глумящаяся с позиции слепой ненависти к русскому народу, россиянам, участникам войны. Ее трудно не расценить как клевету на защитников Отечества. Сторонники этой версии (И.Бунич, М.Солонин и др.) утверждают, что в начале войны в Красной Армии возникло «стихийное, никем не управляемое восстание, армия не хотела воевать в защиту сталинского режима». На тысячекилометровом фронте «... миллионы офицеров и солдат дали предметный урок преступному режиму, начав переход на сторону противника» (Бунич).[32]

Как же «доказывается» эта чудовищная клевета на советских воинов? Основой для этого злопыхательства для них служило большое число бойцов и командиров, попавших в плен в начальный период Великой Отечественной войны. По официальным данным за июль-декабрь 1941 года Красная Армия и Военно-Морской флот потеряли убитыми 802 191 человек и 2 335 482 пропавших без вести и попавших в плен.[33] Нельзя не согласиться с тем, что в плен попало большое число советских воинов. Но обратим внимание на то, каким было это соотношение в других кампаниях, проведенных вермахтом в Европе в годы Второй мировой войны. Польская армия, например, в боях с вермахтом потеряла 66.3 тыс. убитыми, а пропавшими без вести и попавшими в плен 420 тыс. То есть на каждого убитого польского воина приходилось 6,3 попавших в плен.[34] Разгромленная французская армия потеряла 84 тыс. солдат и офицеров, а пленными - 1 547 000, то есть на одного убитого - 18 пленных.

А.И.Бурлаков совершенно справедливо ставит вопрос: чья же армия воевала более мужественно: французская, в которой на одного убитого 18 сдались в плен, или советская, потерявшая на одного убитого 2,9 пленных? И подчеркивает очевидность ответа - советские воины защищали свое социалистическое Отечество более мужественно, чем солдаты французской армии защищали свою Родину, которая считалась образцом демократии.[35]

Но главное опровержение версии М.Солонина, И.Бунича и иже с ними состоит в самой действительности, в реальных фактах боевых действий Красной Армии против немецких войск в начале Великой Отечественной войны. С первых же дней войны бойцы и командиры Красной Армии самоотверженно сражались с врагом в исключительно тяжелых условиях, оказывали ему упорное сопротивление. В подтверждение тому можно привести свидетельства о стойкости пограничных застав, героической защиты Брестской крепости, Могилева, ожесточенное оборонительное Смоленское сражение, оборону Лужского рубежа в июле-августе 1941 году, героическую оборону Одессу.

Войска нацистской Германии и ее союзников до этого нигде не встречали такого ожесточенного сопротивления и не несли такие большие потери в живой силе и боевой технике.

Об этом свидетельствуют бывшие генералы вермахта, немецкие исследователи Второй мировой войны, основываясь на архивных документах, донесениях командиров соединений и частей немецкой армии.

24 июня 1941 года генерал Гальдер сделал запись в своем дневнике: «Следует отметить упорство русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен». Чуть позже, 29 июня он записывает: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего патрона... Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бои по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности. Теперь это уже недопустимо».[36]

Генерал Блюментрит, который в звании лейтенанта два года воевал на Восточном фронте в годы Первой мировой войны, говорил английскому историку Лиддел Гарту: «Уже сражения июня 1941 г. показали нам, что представляет собой новая Советская Армия. Мы теряли в боях до пятидесяти процентов личного состава.. Красная Армия 1941-1945 гг. была гораздо более сильным противником, чем царская армия, ибо она самоотверженно сражалась за идею».[37]

Приведем высказывания авторов ФРГ. «Несмотря на неудовлетворительное вооружение и снабжение, - пишет П.Гостони в своей книге «Красная Армия», - Красная Армия сражалась за свою Родину, как правило упорно и ожесточенно. Не было случая, чтобы целые участки фронта прекращали сопротивление, вспышки паники почти всегда удавалось погашать».[38] И.Дек одну из глав своей книги «Дорога через тысячу смертей» назвал «Только мертвые русские не стреляют». Он пишет о «чрезвычайном сопротивлении советских войск в районе Смоленска», «города, перед которым все завоеватели на своем пути к Москве вынуждены были останавливаться».[39]

Вероятно, не лишне напомнить высказывание У.Черчилля. В своих мемуарах, перечисляя факторы, которые позволили Советскому Союзу выстоять в первые месяцы войны, он назвал стойкость русского народа. Он пишет: «Президента Рузвельта сочли очень смелым человеком, когда он в сентябре 1941 года заявил, что русские удержат фронт и что Москва не будет взята. Замечательные мужество и патриотизм русского народа подтверждали правильность этого мнения».[40] Заметим, что эти высказывания относятся к фактам и событиям, которые произошли задолго до введения штрафных батальонов и заградительных отрядов.

На борьбу с агрессорами поднялось население, независимо от классовой принадлежности, социального положения в обществе, национальности и вероисповедания. На первый план выступили общенациональные духовные ценности. Война явила патриотизм народа, возвысившего долг служения Отечеству над собственными нуждами, страданиями, потерями. Тем самым утверждалась высшая и непреходящая ценность Отечества.

Несмотря на тяжелые поражения Красной Армии в начале войны, агрессору не удалось добиться осуществления «плана Барбаросса», срывались сроки «блицкрига». Благодаря все усиливающемуся сопротивлению советских войск противник нес большие потери, он не смог овладеть рядом важнейших стратегических центров Советского Союза, предусмотренных планом, а в сражении за Москву план «молниеносной войны» был окончательно похоронен.

Михаил Иванович Фролов, ветеран Великой Отечественной войны, доктор исторических наук, вице-президент Академии военно-исторических наук, профессор