Принуждение к \"счастью\"

ГОД назад депутатами Государственной думы Е.Б.Мизулиной, О.В.Морозовым, Н.В.Герасимовой, А.К.Исаевым, Г.П.Ивлиевым, В.А.Васильевым, В.Н.Плигиным и О.Г.Борзовой был внесен Проект федерального закона № 198484-5 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях обеспечения гарантий прав детей на надлежащее воспитание».

Само по себе это неудивительно. После реформирования армии, медицины, системы образования настал черед заботы о детях. О них усиленно заботятся уже больше года, и реки слез текут от этой заботы по земле, мешаясь с потоками «освоенных» денег.

Так вот. Согласно пункту 4 статьи 1 предлагаемой редакции Федерального закона, «надлежащее воспитание ребенка – воспитание, основанное на уважении к родителям, к России, ее истории, традициям и культуре, к Конституции Российской Федерации и к законам Российской Федерации, на идеалах мира, терпимости, свободы, равенства и справедливости, дружбы между народами, этническими, национальными и религиозными группами». Это не просто НЕ определение. Как пишет один из журналистов: «Под такое определение можно подвести любые ценности, а точнее, в нем уже заложена основа приоритета либеральных ценностей, которые в данном случае утверждаются как надлежащие духовно-нравственные ценности и интересы российского общества». И конечно же, в пояснительной записке к законопроекту говорится, что «такое определение соответствует Конвенции ООН о правах ребенка и является составной частью права ребенка на воспитание в широком смысле…»

…На то место, где должна быть работающая совесть, нам вмонтируют все новые и новые бесчисленные – и бессмысленные – законы, которые уже стали причиной страданий миллионов людей, взрослых и детей, искалечили сотни тысяч судеб, обрушили почти все моральные и этические нормы… Дошло до того, что я, стоит мне услышать слова «по закону», подсознательно напрягаюсь – врут, хотят обмануть или обобрать. В данном случае каждый новый закон «о защите ребенка» со странным постоянством упирается в ясно или не очень ясно видимую, но ОДНУ И ТУ ЖЕ конечную цель: облегчить государству процесс контроля над русской семьей и – при случае – изъятия из нее ребенка.

Не верите? Напрасно.
Дело в том, что воспитание ребенка – это дело души и совести. Не закона. Невозможно воспитывать по закону, по закону можно только угробить семью за шлепок или окрик. А ответственность за реальное моральное одичание части родителей – а оно есть– несет снова государство. И никакими законами это не исправишь – только сносом под основание «долбилонской башни» нашей общественно-политической системы. Более того – нормальное, разумное, человеческое воспитание нередко напрямую вступает в противоречие с Конвенцией ООН о правах ребенка!

Последний год «заботы о детях» принес нам множество скандалов, связанных со всплывающими фактами силового изъятия детей из родных и приемных семей – на фоне истерии о «родителях-извергах». Началось все это с истории с мальчиком Глебом, которого «зверски искалечили в приемной семье Агеевых». Сейчас любой заинтересованный человек может познакомиться с этим делом и убедиться, что полностью сфабрикованное «дело Агеевых» стало просто детонатором, «подорвавшим» мину процесса борьбы с русскими семьями. На его волне появились дикие заявления о том, что «в наших детдомах детям лучше, чем в большинстве родных семей», «не можешь прокормить ребенка – отдай его государству» и прочие славословия «государственному воспитанию». Если еще вчера о детдомах говорили, как о месте, где – простите за каламбур – ребенку не место, то теперь все чаще и чаще слышатся разговоры о «финансировании», «питании», «отдыхе», «обучении» и прочих благах, которые НЕ МОГУТ дать детям русские родители, но МОГУТ – детдома.

Причина тут проста и тупа. В последнее время на детдома стали выделять хорошие деньги. От полумиллиона рублей в год на ребенка в московских детдомах – до 4–9 тысяч в месяц на ребенка в детдомах провинциальных. Вполне естественно, что значительная часть этих денег «прихватизируется» чиновниками разного ранга. И так же естественно становится то, что этим чиновникам ВЫГОДНО, чтобы в детомах детей было КАК МОЖНО БОЛЬШЕ. «За ребенком в организацию идут деньги…»

Ни для кого не секрет, что жизнь во многих русских семьях на самом деле тяжелая до нищеты. И чем больше детей – тем она тяжелее. Так, может статься, на самом деле забота государства поможет детям пережить бесконечно длящиеся тяжелые времена?

Ну что ж, давайте посмотрим, что думают об этом… дети. А они ничего не думают. Они при первой возможности бегут из-под нежной опеки государства – по крайней мере, на первом этапе, пока из них еще не вытравили память о семье. Чаще всего обвинением в таких случаях служит «маниакальная склонность к побегам». Что ж, такое заболевание и правда существует – и от него лечат (точнее – его глушат) аминазином. Но давайте посмотрим на нижеприведенный сюжет:
Сегодня я выступал, пожалуй, в одном из самых необычных мест. В детской колонии.

Вернее, не совсем колонии – это приют для малолетних преступников, где они находятся не более месяца, а после этого попадают кто куда – кто в семью, кто в специализированные учебные заведения, а кто в колонию. Детей было немного. Позже воспитатели в личной беседе посетовали, что детей совсем мало, и многие из них убегают и стремятся жить на улице, нежели в приюте. Детей было около 15 – одетые в казенные спортивные костюмы. Впрочем, детьми их было сложно назвать – так как возраст их был от 14 до 18 лет.

Прежде чем попасть в приют, я прошел строгую проверку, содержимое чемодана и контейнера было досмотрено. Дети сидели очень смирно, не было обычной суеты и смеха. Зато постоянно раздавались аплодисменты – мне никогда еще не аплодировали так часто – буквально после каждого эксперимента. Когда я вызывал добровольцев, то дети очень смущались, а воспитатели настороженно присматривались к своим подопечным. Один раз произошел забавный казус. Я вызвал парня для того, чтобы он выдул яйцо из колбы, но как только я начал ему объяснять что делать, подбежала воспитательница и запретила ему что-нибудь прикладывать ко рту, так как это запрещено правилами.

В итоге я провел эксперимент самостоятельно, а парень стоял рядом и смотрел. Впрочем, аплодисменты достались и ему. После шоу обычно дети всегда облепляют мой стол и задают вопросы. Здесь же их централизованно без шума вывели за одну минут из зала. Пусть у них все будет хорошо. Ребятам я пожелал счастливого Нового года.

Поразился я комментариям к этому рассказу. Опять вылезла какая-то дрянь, считающая себя НЕУЯЗВИМОЙ и НЕПОГРЕШИМОЙ. Хотя в ЦВИН попадают НЕ ТОЛЬКО и НЕ СТОЛЬКО малолетние преступники. Хорошо, что в комментариях этому умнику ответили достойно сразу несколько человек. Особенно мне понравилось это:
Всем рассуждающим о необходимости и полезности подобных заведений неплохо бы самим стать детьми и попасть туда. А потом уже рассуждать. Если уж в «центре временной изоляции, адаптации и реабилитации несовершеннолетних», где не только преступники, дети даже дышать могут только так, как им позволят надзиратели, – разве это жизнь, разве это детство? И какими выйдут оттуда молодые люди? Детские колонии, детдома, спецшколы и все прочие «изоляторы» не имеют морального права существовать. Тут и отношение воспитателей-надзирателей, и сам психологический фактор «я – преступник», и довольно жестокие отношения ребят между собой... В таких местах из детей растят зверей. Их ломают. Со всеми вытекающими. И я вполне понимаю тех, кто такому существованию предпочитает улицу...

Поразили меня еще своим идиотизмом вышеприведенные слова одного из работников центра: «Позже воспитатели в личной беседе посетовали, что детей совсем мало, и многие из них убегают и стремятся жить на улице, нежели в приюте.
У меня есть знакомый, который провел в таком месте две недели – два года назад, за драку. Ему тогда было 13 лет. Умный парень, кстати. Так вот он мне говорил недавно, разговор шел о воспитании: «Знаете, Олег Николаевич, там все правила как будто специально против людей. Вообще против здравого смысла». Могу добавить, что мать ему туда приносила книжки. Их запретили передавать. Но в компьютер разрешали резаться по 2–4 часа в день…

Мне кажется, обвинять подростка, сбежавшего из такого места, – это все равно что ставить подобный диагноз пацану из 1942 года, который бежал из Саласпилса или Тростянца. Впрочем, мне могут возразить – да что вы о месте, где так или иначе содержатся неблагополучные дети?! В настоящих детдомах все иначе!
Хорошо.

А ко мне и моим друзьям обращаются с жалобами и просьбами, рассказами и фактами, подобными изложенным ниже. Простите…
«Нашему приемному сыну 9 лет, кровный на год младше. До нас ребенок жил 2 года в коррекционном детдоме, где пребывают дети от 4 до 18. Скоро я стала замечать, что приемный пытается «образовать» младшего. Какое-то время мы не обращали внимания, ждали, что само пройдет. Но вчера мне кровный ляпнул по дороге из школы типа «матерная ругань с половым подтекстом», и у меня сорвало крышу. После мучительных допросов приемного и выяснений, кто что сказал и сделал, выяснилось, что «я просто хотел рассказать ему, что у нас было в детдоме». А в детдоме было то, что «описание гомосексуальных половых контактов со старшими ребятами обычно». После того как он говорил это воспитателям или директору, насиловавшего подростка посылали в психбольницу, но его заменял другой. Приемный считает, что это «обыкновенный секс», «как у всех».

После того как он мне рассказал, меня черт попутал, отлупила его ремнем, хотя до этого пальцем не трогала детей, наорала, что это было преступление, и за такое в колонию, и дебилом вырастешь, если такое будешь делать, и отвезу назад, и видеть не могу. Пришлось рассказать мужу, кроме того, что он его еще раз побил, только уже своим ремнем, и решил отвезти назад – ничем ситуацию не исправил. Страшно то, что ребенок принял казнь как должное, никаких эмоций: что воля, что неволя, он окончательно сломлен. Знаю, что бить нельзя, знаю, что сделали только хуже, но это от бессилия и невозможности исправить ситуацию. Я не могу исправить его прошлое, хочется повеситься от бессилия. Сегодня пробовала поговорить с мужем, но он не хочет слушать. «Я не могу на него смотреть, он до конца растлит младшего» – это все, что я слышу от него. Я не могу бросить ребенка в такой ситуации, но что делать – не знаю.

«Пожалуйста, помогите защитить 10-летнего мальчишку, который из-за побоев сбежал из детского дома! Тут, в общем, такие дела… У меня оказалась пленка, на которой 10-летний мальчик, Вадим Иванов, рассказывает, как его и других мальчишек избивают до посинения воспитатели, приглашают старших, устраивают настоящую дедовщину, заставляя 10-летних приседать по 400 (!) раз, отжиматься по 100. Самого Вадима несколько раз отправляли в психиатрическую больницу за то, что сбегал из детского дома, как он рассказывает».

Когда я поделился этой историей с людьми, один из них мне написал: «У меня в универе был друг, бывший детдомовец, который сидел в нашей, тюменской дурке за побег. Там, собственно, все пацаны, человек пятьдесят, сидели именно за это, настоящих «психических» вроде как даже и не было. Так что это явно обычная практика, к сожалению».

Примерно так. Думаете, исключения? Поговорите – предварительно потихоньку «разговорив на откровенность» – с детдомовцами из вашего города (уверен, что у вас есть это заведение). И не верьте заявлениям, подобным вот этому, которое сделал наш главомбудсмен П.Астахов: «Если говорить о целях – возьмем весь мировой опыт защиты детей, когда государство на себя принимает эту функцию. Сразу неизбежно встает вопрос: что важнее – семья или ребенок? Вопрос, на который сегодня не могут ответить в Америке, не могут ответить до конца в Европе. Только в Японии ответили на этот вопрос совершенно четко – у них законодательство строится исходя из позиции приоритета прав ребенка. Все! Ребенок – самый главный. У нас законодательная система строится следующим образом: что приоритет семьи всегда присутствует. Не будем ломать законодательство существующее, давайте встраиваться в него, давайте заниматься защитой прав ребенка с учетом интересов семьи. Но в тех случаях, когда семья становится не благодатной почвой или атмосферой для развития ребенка, а прямо противоречит его интересам, нарушает его права и свободы, угрожает его жизни и здоровью…»

Начнем с констатации простого факта: я не хочу, чтобы в русскую семью встраивался со своими откровенно странными идеями человек, идентифицирующий себя как «Бэтман» и содержащий свою семью во Франции. Это как-то неестественно, вам не кажется? Продолжим тем, что Павел Астахов явно и откровенно не понимает (или не хочет понимать?), что вне семьи в современном мире никого воспитать человеком невозможно.

Вообще всякий раз, когда кто-то начинает говорить о «правах и свободах ребенка», у меня возникает стойкое ощущение: этот человек хочет наварить на детях капитал. Денежный, политический, общественный... Потому что у ребенка ОДНО ПРАВО и ОДНА СВОБОДА – право расти в родной семье, свобода быть с родителями. А не те «права и свободы», которые усиленно впаривают детям добрые дяди и тети – словно запихивают ребенка в явно великоватый ему костюм, который ребенок просто не сможет носить. Историям же ПРО-ДЕТЕЙ-КОТОРЫМ-ДОМА-БЫЛО-ПЛОХО-И-КОТОРЫХ-СПАСЛИ-ОПЕКУНЯЙЦЫ – я не верю. Однозначно не верю, и чем больше их показывают по телевизору – тем больше не верю. Особенно после страшной истории Глеба Агеева, о которой будет ниже...
Давайте посмотрим, чем оборачивается для русского ребенка такое «спасение».

Людмила Петрановская, педагог-психолог, специалист по семейному устройству: «Была я летом в красивом городе Ярославле, проводила семинар для специалистов по особенностям детей из детских домов. Специалисты разные были: и психологи, и воспитатели, и соцпедагоги, кто давно работает, кто недавно… В начале семинара спрашиваю: «Каковы были ваши первые впечатления, когда вы пришли на эту работу, что это за дети, какие они?» Начали все по очереди вспоминать и рассказывать. Соцпедагог из приюта, куда привозят детей сразу после изъятия, и они там не больше года живут, говорит: «Они очень самостоятельные, слишком взрослые, рассуждают и ведут себя так, как будто на пару лет старше, чем есть.

Грустные, перепуганные. Но удивительно легко приспосабливаются ко всему. Умеют о себе позаботиться. Очень родителей любят, жалеют, оправдывают во всем, беспокоятся о них, мечтают, как вырастут и будут помогать». Запомните этот словесный портрет. Это ДЕТИ НА ВХОДЕ. Круг идет дальше, говорят другие участники, и вот выступает воспитатель интерната, в котором дети уже по многу лет находятся, подростки в основном. «Они, – говорит, – инфантильные ужасно, несамостоятельные, к жизни не готовы, не могут о себе позаботиться, ждут, что им все дадут готовое. К людям тоже отношение потребительское: а что мне от тебя за польза? Сообщаешь, что мать умерла, радуются, ведь теперь еще и пенсия будет поступать, денег на сберкнижке больше. Кого-то родители хотели обратно забрать, восстановиться в правах, так дети сами не хотят – там надо будет работать, помогать, а здесь все готовое, шефы подарки дорогие привозят». Это описание ДЕТЕЙ НА ВЫХОДЕ. Только вдумайтесь: огромная, очень дорогостоящая государственная машина «защиты сирот», по сути, просто делает из ТЕХ детей ВОТ ЭТИХ. Из травмированных, но нормальных, жизнеспособных, высокоадаптивных, добрых и любящих делает, прошу прощения, моральных уродов, которые радуются, что мать умерла, и что пенсия... На это тратятся огромные деньги, ради этого по всей стране ходят на работу десятки тысяч. Конечно, не все дети таковы. Конечно, не все учреждения одинаковы. Но то явление, о котором идет речь, – не проблема конкретного плохого интерната или конкретных испорченных детей. Это системная проблема, которая не решается, а порой и усугубляется попытками сделать жизнь детей в детдомах «лучше и веселее».

Проще говоря, детдом – и вообще внесемейное воспитание – калечит необратимо даже тех, кто уже успел получить полезные навыки. Да, очень трудно остаться человеком, если к «расчеловечиванию» тебя подталкивает все вокруг. Так и рождаются психически изломанные, с разрушенными жизненными установками (труд, любовь к матери, человеческие привязанности – «на свалку»!) и трагично одинокие существа. То есть именно те беззащитные и одновременно агрессивные потребляйцы, которые нужны государству.

А вот что пишет мой знакомый адвокат. «Правда еще в том, что целая служба, решающая у кого ребенка отнять, живет сама по себе, без общественного контроля. Имя ей – органы опеки и попечительства. За кадром остается то, как решения принимаются.

Из практики. Ребенок украл, выясняется причина кражи – голод, мать недостаточно зарабатывает. Решение органа – оштрафовать мать на крупную сумму. За то, что не следит за ребенком. Пытаюсь двум грузным тетям объяснить, что, отняв деньги у мамы, они спровоцируют ребенка на новую кражу.
Пришли к клиенту две женщины, залезли под диван, нашли пыль, сунулись в холодильник, написали, что ребенку нечем питаться, увидели ребенка на подогреваемом ламинате в грязной рубахе – тот рисовал акварелью. Написали: не кормят, живет в грязи на холодном полу.

В законе о гарантии прав ребенка нет ни слова о ювенальной юстиции, но… там прописано как раз все, чего так не хватает опеке (а ей и так уже много отведено по закону об опеке) и что отвечает требованиям ЮЮ.

Нередко работники опеки действуют так, что объяснить их действия можно, только допустив, что они сумасшедшие или садисты. Причем выражаясь не фигурально, а строго медицински(!). Пример тому – недавняя жуткая история расправы над маленьким Робертом Рантала и его семьей... Она произошла в Финляндии, но мальчик – наполовину русский и имеет гражданство РФ.

Мальчика поместили в приют на девяносто дней без права общаться с родителями. Между тем у органов опеки нет никаких оснований отбирать мальчика: в деле нет ни одного документа, свидетельствующего о насилии в семье – ни из полиции, ни от врачей. Только слова учительницы Туи Ниеми, что кто-то кому-то что-то сказал о том, что Роберта шлепнула мать. Причем сам ребенок это отрицал – категорически и логично. Роберту запретили ходить в школу и заниматься любимым хоккеем – он полностью оказался отрезан от внешнего мира.

«Семилетний мальчик находится словно в тюрьме, ему даже запрещено ходить в школу. Его обучением должна заниматься приходящая учительница, но она, по словам очевидцев, появлялась за месяц всего два раза.

– Ребенок каждый день скучает по родителям. Он постоянно, и особенно перед сном повторяет: «Я хочу домой к маме и папе», – говорит Йохан Бекман. – Органы опеки настаивают на том, что супруги Рантала используют недопустимые «воспитательные методы». Но объяснить, почему тогда Роберт рвется к родителям, они не смогли».

Вот этот факт – САМЫЙ интересный во всех историях с отобранием детей, которые я разбирал. ВО ВСЕХ из них дети хотят домой. Но у их палачей-«защитников» и на это готов садистский ответ: ЖЕЛАНИЯ РЕБЕНКА НЕ СОВПАДАЮТ С ЕГО ИНТЕРЕСАМИ!!!

Спустя месяц после нахождения в приюте, когда он убежал домой, Роберту Рантала впервые удалось высказать свою позицию в прессе. До этого мальчика два раза в неделю по два часа навещали только родственники.

«Там плохо, я не могу там уснуть, все время плачу. Почему мама меня не забирает, ведь она обещала, что я проведу там всего несколько дней? Пожалуйста, не отдавайте меня обратно, я буду хорошо себя вести», – заявил Роберт в интервью корреспонденту «БалтИнфо».
О господи, да где ж высечь, на каком камне, эти страшные и наивные (вот сейчас я попрошу прощенья, пусть ни за чт

, но попрошу – и взрослые вернут мне маму…) детские слова-мольбу?! Мальчик, разве это ТЫ плохо вел себя?! Как нелюди, как злобные твари из страшной сказки, вели себя ТЕ, взрослые…

Мальчик добавил, что сегодня, в первый день учебы, школьная учительница, которая и вызвала в свое время социальных работников, грубо с ним обращалась.
«Она ругалась, что я не ходил в школу месяц, и не была рада меня видеть. Но мои одноклассники соскучились, обнимали меня. Я хочу жить с мамой и папой, здесь мой дом, не увозите меня, пожалуйста», – добавил Роберт Рантала.

Но тут и правда подоспел на помощь «главный детозащитник Всея Руси» Павел Астахов. Правда, когда доведенные до отчаянья родители начали просить его вывезти их вместе с сыном в Россию, он почему-то пустился в воспоминания о том, как в 9 лет сбегал из пионерского лагеря (?!), посоветовал ребенка вернуть на место, а сам пообещал «поставить вопрос».

И вот окончание этой истории. СЧАСТЛИВОЕ?

17.03.2010. Сегодня в Финляндии в результате переговоров уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка Павла Астахова с представителями органов социальной защиты города Турку было достигнуто соглашение о том, что сын россиянки Инги Рантала семилетний Роберт останется в семье и не будет возвращен в приют. Об этом сообщила пресс-служба «детского» омбудсмена. «Судебный иск не будет подан, если родители мальчика обязуются выполнять определенные условия», – отметил П.Астахов.

В самом названии «план счастливой жизни» мне чудится что-то изуверское, насмешливо-издевательское. Помнится, в детстве я обожал фильм «Москва–Кассиопея», где цивилизация роботов, отлавливая людей, подвергала их принудительному «осчастливливанию», вытравливая из них все человеческие чувства, все, что делало людей людьми. От этого финского плана несет тем же душком. Для меня в тысячу раз понятней и приемлемей шлепок расшалившемуся ребенку, чем такое «контролируемое счастье», когда и родители, и дети думают только об одном: не донесут ли? Не отберут ли снова? Не постучат ли в дверь вот сейчас?
По финским законам даже легкий шлепок ребенку считается уголовным преступлением. Однако ни соцработники, ни полиция так и не представили никаких доказательств. Между тем около 11 000 детей по Финляндии за последнее время помещено в приюты и детдома.

Сам Роберт, похоже, наконец, счастлив. Мальчик два дня перебирал любимые игрушки, которые не видел полтора месяца, что был в приюте. Но?..
Как легко может развалить любую семью такой надзор психологов и социальных служб – настырный, наглый. От него легко можно сойти с ума – чего стоят одни психологические тренинги, где фрейдисты-врачи принуждают взрослых и детей (чаще всего направленных к ним насильно) не просто вытаскивать на поверхность все самое мерзкое из прошлого, но и откровенно придумывать проблемы... И не исключено, что стараниями «спасителей» счастливая семья Рантала через какое-то время и правда превратится в трех обозленных друг на друга, недоверчивых, озирающихся существ...

Ну хорошо, скажет читатель. Но к чему автор привел эту страшную историю? Это, слава богу, Финляндия, не Россия…
Ну так вот, учтите: именно такого будущего чают наши ювенальщики. Об этом открыто говорит как раз детский омбудсмен Всея Руси Астахов, который так «активно» защищает Роберта: о возможности в любой момент ворваться в любой дом, и без суда и следствия забрать любого ребенка, и поместить его в тюрьму ради его же блага. А родителей лишить презумпции невиновности. Ведь в нарушение всех норм не органы должны доказывать их вину, а они – свою невиновность!
С точки зрения разума, повторяю, понять действия ювенальщиков невозможно. Они как будто нарочито отрицают очевидное – изъятый из семьи ребенок пролучает психическую травму такой же глубины, как малолетний узник гитлеровского концлагеря. Пожалуй, даже глубже, ибо не может для себя логически обосновать разлуку с родителями: нет войны, нет фашистов, нет врагов – откуда же эта дикая боль в душе и за что отняли папу и маму?!

«10 минут назад мне позвонили из соцслужбы и сказали, что хотят прийти к нам в дом, посмотреть, как живет Роберт, – рассказала GZT.RU Инга Рантала. – Раньше они вообще не приходили, а теперь чуть ли не ночевать здесь собираются. Конечно, сложно будет восстановить доверие. Не думаю, что меня отпустит страх, что Роберта отберут. Если слишком сильно будут давить и наступать на пятки, уедем в Россию. Хочется спокойно жить и не оглядываться. И муж, и дочь согласны жить в Петербурге, где у меня мама живет. Там и квартира у нас, и друзья, и с работой проблем не будет. Правда, тогда нужно продавать дом в Турку, мы брали его под ссуду на 20 лет. Думаю, что к лету мы окончательно решим, что делать дальше и скорее всего уедем».

Кроме того, Инга боится контактов Роберта с соцработниками. «Он очень обижен на них и до сих пор сердится, – сказала она. – Пока он был в приюте, старшие дети научили его ругаться матом, и он все время норовит соцработников куда-нибудь послать. Я боюсь, что это будет негативно расценено».
Не могу сказать, что я не понимаю мальчика… (Хотя чему в первую очередь учат в детском доме – сразу видно!) Но дальше еще интереснее – Астахов в ужасе от того, что увидел в Финляндии!

Как выяснил Павел Астахов, у финнов единственное лекарство от всех болезней семьи – изъять ребенка и отправить в приют или на усыновление. Получается, что наш российский опыт гораздо более основательный и богатый, чем у них. Мы до конца боремся за семью, пытаемся ее сохранить, поддержать родителей. А здесь, и финны сами это подтверждают, сразу действуют по крайнему варианту – отобрать, и все. Отбирают сразу, зачастую даже не соблюдая необходимые процедуры, – возмущен Астахов. – Например, мне ни одной бумажки не смогли показать, где бы Рантала расписались». По словам омбудсмена, в разговоре с ним финские коллеги привели жуткие цифры – за прошлый год по стране было изъято из семей 11 тыс. детей (все население Финляндии – 5 млн человек). Астахов выяснил и причину этого явления – активность социальных служб Финляндии измеряется количеством изъятых детей. «Они сами сегодня (18 марта) проговорились, рассказали мне страшный факт, – возмущен Астахов. – В одном городе (я не хочу его называть) службу наказали штрафом в 330 тыс. евро за то, что мало изъятых из семей детей. Не тех, кого спасли или кому помогли – про работу с семьей мне вообще здесь никто ничего не может рассказать!»

Месяц назад он вещал, как классно наведет порядок в России и приструнит родителей, получается, ничего не знал? Но как он тогда попал на эту должность?
Может быть, правительство поняло, что наконец-то перегнуло палку и вот именно на этом – на угрозе детям – люди терпеть перестанут. И сейчас будут искать комфортные пути отступления, вроде вот этого изумления: «А ТАМ, оказывается, критерий успешности работы – количество отобранных детей, а мы и не знали!»
Ох, хотелось бы верить… но не верится.

Что-то подобное уже проникло и в нашу страну… Все чаще попадают на страницы и экраны СМИ вопиющие, дикие случаи подачи детьми в суд жалоб на своих родителей – вроде вот этой: В Республике Карелия создан прецедент: отец 7-летней девочки выплатил ей после порки ремнем 2000 рублей за моральный вред. Как сообщила Елена Волкова, помощник прокурора Питкярантского района, в ходе расследования обстоятельств дела выяснилось, что поводом для наказания послужило долгое отсутствие девочки: – Она ушла гулять, было вечернее время. Родители забеспокоились и начали самостоятельные поиски. Они очень переживали, и когда дочь нашлась, нервы папы не выдержали, и он решил наказать ее.

В районной прокуратуре отмечают, что семья девочки благополучная, оба родителя работают, не пьют, находятся в хороших отношениях. И раньше не прибегали к физическим методам наказания. «Это был единичный случай», – заявляют в прокуратуре. Заявление поступило от бабушки девочки по отцовской линии. Она не была свидетелем семейных разборок, внучка сама рассказала о том, что отец отходил ее ремнем. Было возбуждено уголовное дело по факту побоев.
– Экспертизой выявлены небольшие кровоподтеки, которые остались от ремня в области ягодиц, они не были квалифицированы даже как причинение легкого вреда здоровью, – сообщила Елена Волкова.

Дело было прекращено по примирению сторон. Интересы несовершеннолетнего ребенка в суде представляла мама девочки. Подсудимый раскаялся. В прокуратуре говорят, что отец извинился перед ребенком и, чтобы загладить вину, накупил ей подарков. Кроме этого, он открыл на имя девочки счет в банке, куда по решению суда перечислил сумму в 2000 рублей – это компенсация морального вреда за нравственные и физические страдания.

– Суд не разобщил этих людей, – уверена Елена Волкова. – Конечно, в каждой семье между родственниками могут быть сложные отношения, но мы видели, как девочка приходила на суд с мамой и папой… Можно сказать, их семья стала еще крепче... …Интересно, что чувствовала семилетняя дурочка, когда ее притащили в кабинет и незнакомые тети стали рассматривать ее голую задницу на предмет «выявления»? А где была голова у бабушки? Она хоть поняла, КУДА она чуть не запихала сына и внучку?

И обратите внимание, В КАКУЮ ПРОПАСТЬ ЕДВА НЕ БРОСИЛ СЕМЬЮ ОБЫЧНЫЙ ДЕТСКИЙ ИМПУЛЬС МГНОВЕННОЙ ОБИДЫ – именно то, на чем нам предлагают базировать отношения «дети-родители» поборники «ювенальной юстиции» и «прав детей». А что, собственно, они говорят? Пример их рассуждений перед нами:
На круглом столе в информационном агентстве «БалтИнфо» собрались политики, священнослужители и юристы, чтобы выяснить, необходима ли в России ювенальная юстиция.

Говоря о скандале между семьей Рантала и органами социальной опеки Финляндии, специалисты отметили, что Россия слишком остро реагирует на действия финских властей. Связано это с тем, по их мнению, что в нашей стране слабо развит институт защиты прав детей. Так называемая ювенальная юстиция, действующая в большинстве европейских стран, в ближайшие два года должна прийти и в Россию.

По мнению президента Балтийской коллегии адвокатов Санкт-Петербурга Юрия Новолодского, ничего вопиющего в деле семьи Рантала нет. Российские власти не должны вмешиваться, так как органы опеки действуют в рамках установленного в Финляндии закона о защите прав ребенка, считает он.

«Для того, чтобы органы опеки забрали ребенка из семьи, достаточно его заявления о том, что родители применяют насилие. Естественно, проводится экспертиза, в том числе и психологическая, которая показывает, склонен ли ребенок к вранью. В России, пока ребенка не убили, никаких действий предприниматься не будет, в Финляндии стараются такое выявлять на ранних стадиях», – заметил он.

«Пример семьи Рантала в Финляндии очень яркий. Дело в том, что финское законодательство более правовое, чем наше. У нас семью будут сохранять до последнего и придерживаться политики невмешательства. В других же странах устного заявления ребенка будет достаточно для того, чтобы его изъяли из семьи. Я считаю, что отлучать от родителей – это крайняя мера, но родители тоже должны чувствовать силу закона», – пояснила Агапитова.

Как сообщил Юрий Новолодский, в России в лучшем случае лишь один из тысячи случаев насилия над ребенком в семье получает огласку.
«В России в воспитании детей насилие и жестокое обращение запрещены. Нужно понимать, что к этому относится не только физическое, но и психологическое насилие. По словам эксперта, если ребенка шлепнули, то это тоже приравнивается к насилию. В России становится известно только о каких-то самых вопиющих случаях, считает Новолодский.

Для сравнения Новолодский рассказал о ситуации в Норвегии, где у него живут друзья. Ребенок друзей устроил костер на веранде.
«Отец накричал на своего сына. Тот в свою очередь позвонил в социальную службу и сообщил, что на него орет папа и ему страшно. Ребенка забрали из семьи на 8 месяцев», – рассказал юрист.

Вот вам и пример. То есть ребенка на 8 месяцев забрать из семьи за то, что он развел костер на веранде (не в первый раз, кстати – видимо, до этого все сходило с рук), а отец на него накричал – это, по мнению Новолодского, нормальная практика цивилизованного государства… А если бы сгорел дом и с ним этот маленький дурак? На кого кричать тогда? Да, кстати. Понравилось ли маленькому доносчику в приюте – вот что я бы хотел услышать из его собственных уст. Но об этом адвокат промолчал…

Понимаете, от этих рассуждений пахнет или диким цинизмом, или, в который уже раз повторюсь, откровенной психической ненормальностью. Вчитайтесь, увидите сами – без моих комментариев. Все эти примеры о «спасенных» детях – как из страшной книжки… Бесконечные мутные рассуждения о том, что «у нас с этим плохо, а западный опыт положителен» – как будто ни читать эти люди не умеют, ни просто своими глазами смотреть на положение дел с семьей на Западе… «Угрозы, унижающие достоинство подростка… психологическое насилие… родители должны чувствовать силу закона… типичная российская наивность…» – бесконечная и бессмысленная пена говорильни, призванная к одному: замазать простой факт – на наших детей есть заказ. На все поколение. Оно должно вырасти отдельно от родителей – даже если в семье. Чтобы НИЧЕГО не передали своим детям русские: ни трудолюбия, ни честности, ни строгости, ни веры, ни отваги – НИ-ЧЕ-ГО, все будет подведено под статьи о насилии вот такими «специалистами»!

Любителю рассуждать о проломленных палками детских головах следовало бы ознакомиться со статистикой, представленной Л.Рошалем: в его центр за год обратилось с травмами около 40 тысяч детей. Так вот, только у сорока из них было обнаружено что-то, похожее на следы побоев. И не факт, что от родителей.
К вопросу о проломленных злыми русскими головах детей и необходимости с рождения изымать каждого ребенка – как бы чего не вышло.

3 марта 2010 года полиция арестовала семейную пару в округе Йорк (штат Пенсильвания) по обвинению в убийстве в августе 2009 года приемного сына из России.
Ваня Скоробогатов, получивший при усыновлении имя Натаниэл Крэйвер, скончался в больнице от черепно-мозговой травмы 26 августа прошлого года.
Сестра-близнец Вани-Натаниэла переезжает с ним вместе в Пенсильванию, чувствует себя хорошо и находится под присмотром других членов приемной семьи.
По вине иностранных усыновителей с 1996 года погибли 15 российских детей (14 в США, один – в Канаде).

В октябре 2000 года в штате Нью-Джерси умер 7-летний русский мальчик Виктор Тулимов. Усыновившей его супружеской паре Матей официально предъявлены обвинения в истязании и убийстве своего приемного сына. Вскрытие показало, что он умер от переохлаждения, а непосредственной причиной смерти стала сердечная аритмия. Тело мальчика было покрыто многочисленными ранами. В 2004 году Верховный суд в Нью-Джерси приговорил супругов Роберта и Брэнду Матей к десяти годам тюрьмы.

В августе 2002 года в США по обвинению в предумышленном убийстве усыновленного ребенка была задержана натурализованная гражданка США Наташа Хигиер. Погибший ребенок – 2-летний Никита Хорьяков из Оренбурга – был усыновлен супружеской парой Хигиер в декабре 2001 года. Причиной смерти стали травмы головы.

В 2003 году в штате Пенсильвания на скамью подсудимых попали супруги Хизер и Джеймс Линдорфф. Обвинения семейной паре были предъявлены после того, как умер 5-летний Яков Линдорфф. Врачи нашли на его теле большую рану. Перед судом выступили пять братьев погибшего, которые заявили, что рану мальчик получил еще в России. Супруги были оправданы.

Одним из самых громких стал процесс над Ирмой Павлис, которая обвинялась в убийстве 6-летнего Алекса Павлиса (Алексея Гейко). Мальчик был усыновлен в 2003 году из российского детского дома. 18 декабря 2003 года «скорая» госпитализировала мальчика со следами побоев в коматозном состоянии. На следующий день ребенок скончался. Обследование показало, что у ребенка произошло кровоизлияние в мозг. Приемная мать избила его за то, что он обмочился в постели. Ирму Павлис приговорили к 12 годам заключения.

В июле 2005 года в штате Вирджиния погибла Нина Хилт (Вика Баженова) 2,5 лет. Ее до смерти избила приемная мать Пегги Сью Хилт. Как показало вскрытие, девочка умерла от ударов в брюшную полость. Суд назначил Хилт наказание в 35 лет лишения свободы. Из них 25 лет ей предстоит отбыть в тюрьме, а затем ее отпустят, после чего она проведет еще 10 лет на условном сроке.

В августе 2005 года в штате Мэриленд от истощения скончался 8-летний мальчик из России. Обвинение в умышленном убийстве предъявлено супружеской паре Сэмуэлю и Донне Мэримен. По данным следствия, приемные родители просто не давали ребенку есть. Они были приговорены к 22 годам тюремного заключения.
В июне 2006 года американский суд вынес приговор супругам Джейн и Тимоти Кокран, обвиняемым в издевательствах над приемным сыном из России. Пара мучила 4-летнего Кузьму, била его, отрезала кусочек уха ножницами. Так взрослые наказывали ребенка за то, что он не мог читать молитвы на английском языке. Супругам вынесли минимальные сроки наказания. Джейн была приговорена к четырем месяцам тюрьмы, трем месяцам домашнего наблюдения, к пяти годам испытательного срока и 100 часам общественных работ. Тимоти приговорен к двум месяцам тюрьмы и трем годам испытательного срока.

В январе 2006 года в американском штате Юта был вынесен приговор супругам, обвиняемым в том, что они избивали и морили голодом двух приемных детей из России. В результате достигнутой между обвинением и защитой договоренности они были признаны виновными лишь в опрометчивом оставлении детей в опасности. Тереза Хансен приговорена к двум годам тюремного заключения условно и штрафу в размере 5 тысяч долларов, который ей придется выплатить в случае нарушения закона во время испытательного срока. А ее муж Рид Хансен приговорен к 6-месячному условному лишению свободы и штрафу в 2 тысячи долларов на тех же условиях.

7 марта 2008 года в Туиле (штат Юта, США) погиб 14-месячный Коля, приемный сын граждан США Фёдора и Кимберли Емельянцевых. Согласно заключению специалистов, причиной смерти ребенка стал перелом черепа, полученный в результате удара. Также у ребенка были зафиксированы многочисленные кровоподтеки на голове и ногах. В октябре 2008 года Емельянцева была приговорена к так называемому неопределенному сроку – от одного года до 15 лет тюрьмы. Это означает, что через год она может получить право на условно-досрочное освобождение.

В июле 2008 года в городке Херндон под Вашингтоном погиб 2-летний русский ребенок, которого его приемный отец Майлс Харрисон на целый день оставил в машине. Кондиционер был выключен, и температура в машине достигла 50 градусов. Мальчик скончался от перегрева. Как сообщил Харрисон следователям, он должен был завезти ребенка в ясли, но так торопился на работу, что забыл об этом. В декабре 2008 года американский суд оправдал Майлса Харрисона. Суд согласился с доводами защиты, что трагедия является несчастным случаем.

В марте 2010 года полиция арестовала семейную пару в округе Йорк (штат Пенсильвания) по обвинению в убийстве в августе 2009 года приемного сына из России. Вскрытие установило, что на теле мальчика было более 80 ран и повреждений, 20 из которых медики нашли на голове.
Кстати, со своими родными детьми американцы расправляются с не меньшей, даже большей жестокостью – и уж конечно, делают это намного чаще… Примеры?
В 2007 году в Вирджинии был осужден Кевин Келли, который оставил в машине умирать своего родного ребенка.
В 2004 году к 20 годам тюремного заключения за аналогичное преступление бы­-ла приговорена жительница Южной Каролины.

В том же году в Детройте 60 лет получила женщина, в машине которой умерли сразу двое малолетних детей.
В 2010 году суд признал 44-летнюю американку виновной в убийстве двух своих приемных дочерей, чьи тела она хранила в холодильнике два года.
Многие специалисты считают, что причиной этого кошмара является в первую очередь… разгул в США ювенальной юстиции. Родители, понимая, что у них в любой момент могут отобрать детей (многие дети в США меняли «семьи» по 5–7 раз!), либо просто становятся к ним равнодушны, либо в зверином страхе потерять запугивают и избивают, чтобы ребенок на людях был «хорошим», чтобы не подать малейшего повода для изъятия. Вот вам и результат…

Что самое страшное – мы оказались беззащитны перед этой угрозой. Вот вам пример комментария к одному из рассказов об отобранных детях: «У вас что-то напутано, так из нормальных семей детей не отбирают, только у колдырей разных пьяных…»
Понимаете? Люди не верят, что отбирают нормальных детей из нормальных семей. У них это просто не укладывается в голове… пока это не происходит рядом с ними. Или – с их собственной семьей…
…Один мой знакомый спокойно мне сказа

: «Сейчас под заказ угоняют машины. Введут ЭТО – будут под заказ отбирать детей».
…ЮВЕНАЛЬНУЮ ЮСТИЦИЮ В РОССИЮ ДОПУСКАТЬ НЕЛЬЗЯ! Ни под каким соусом – ни в виде цельного комплекса, ни в виде, в котором это сейчас делается – как мелкие множественные «дополнения» к законам. Нельзя не потому, что мы плохи и боимся, что нас «заставят быть лучше». Нельзя, потому что ювенальная юстиция является актом геноцида по отношению… нет, не к русскому народу. Нет, читатель, отрешитесь сейчас от мыслей о русофобии – нет! Беда пришла к человечеству в целом. И ювенальная юстиция должна быть запрещена и осуждена.
ТАКОВО МОЕ ТВЕРДОЕ МНЕНИЕ…