Российский генерал: «Помощи от нас ждали, в том числе, и жители русской деревни Физулинского района»
Сегодня наш собеседник - главный федеральный инспектор в Санкт-Петербурге, генерал-лейтенант внутренней службы Александр Волох, в 1991 году возглавлявший военную комендатуру Физулинского района Азербайджана.
Справка: Генерал-лейтенант внутренней службы Александр Иванович Волох родился в 1949 году в Омске. Имеет военное и юридическое образования. Кандидат педагогических наук. В 1984-94 годах проходил службу в Санкт-Петербурге, преподавал в Высшем политическом училище МВД СССР, с 1994 по 1998 год - начальник межрегионального учебного центра ГУИН МВД России. В апреле 1998 года назначен начальником УИН Минюста России по Московской области, с 2002 года - заместитель начальника ГУИН Минюста России по Центральному федеральному округу. Выполнял специальные задания Правительства РФ, участвовал в миротворческих операциях в Абхазии и Нагорном Карабахе. До назначения главным федеральным инспектором в Петербурге А. Волох с 2005 года занимал пост начальника Управления федеральной службы исполнения наказаний по Северо-Западному федеральному округу. Имеет 9 государственных и ведомственных наград, почетные знаки и благодарности.
- Александр Иванович, когда и как Вы оказались в районе чрезвычайного положения НКАО и прилегающих к ней районов Азербайджана?
- Это было летом 1991 года. Если честно, то в НКАО и прилегающие к ней районы Азербайджана я вообще не должен был попасть. Дело в том, что в самом начале лета 1991 года я серьезно заболел, и меня заменили другим человеком. Но когда я выписался из больницы и узнал об этом, то настоял на том, чтобы в Азербайджан направили именно меня. Я был психологически готов к миротворческой миссии в Азербайджане, к тому же, у меня уже был соответствующий опыт, приобретенный в Абхазии в 1989 году. Поэтому мне удалось настоять на своей отправке в Азербайджан.
Следует отметить, что подготовка к участию в миротворческой миссии в НКАО была чрезвычайно слабой, несмотря на то, что уже достаточно много офицеров успело пройти через Карабахский конфликт, и накопленный опыт можно было систематизировать и передать на собранной по данному вопросу конференции. К сожалению, этого сделано не было.
- Какие задачи ставились перед Вами?
- Мне сообщили, что по прибытии в Баку меня введут в курс дела и поставят передо мной конкретные задачи. Но когда мы прибыли в столицу Азербайджана, там как раз прекратила работу военная комендатура по Баку. Тогда мне сказали, чтобы я направился в Степанакерт (Ханкенди - ред.), мол, там мне все объяснят. Но в военной комендатуре по НКАО и прилегающим районам Азербайджана было не до нас, меня просто направили в Физули.
В Физули же выяснилось, что комендатура района была брошена, ставить передо мной задачи было уже некому. В комендатуре даже не было телефона. Вообще ни души. Поэтому мне пришлось самому наводить порядок, чтобы выполнить единственную задачу – удержать людей от конфликта, спасти тех, кто оказался незащищенным.
- Несмотря на то, что Физулинский район не входил в состав НКАО, тем не менее, местные жители подвергались нападениям со стороны армянских боевиков. Какая ситуация была в районе на момент Вашего прибытия туда?
- Ситуация в районе была весьма тревожной. Все ощущали, что идет тайная война. Постоянно происходили перестрелки с летальным исходом. Довольно распространены были случаи исчезновения людей. И тогда нам приходилось заниматься поиском и спасением похищенных.
Кроме того, мы стремились сделать все возможное, чтобы не нарушалась хозяйственная
жизнь в районе. Мы организовывали своевременную поставку горючего для сельхозтехники, осуществляли контроль над сохранностью изъятого у населения оружия, чтобы оно не было пущено в ход. Следует отметить, что в Физулинском районе люди были законопослушным и беспрекословно сдавали незаконно хранившееся у него оружие. Поэтому, если говорить о выполнении условий с азербайджанской стороны, то я должен отметить, что она их соблюдала.
- Кстати, азербайджанское население НКАО и близлежащих районов небезосновательно жаловалось на то, что оно по первому же требованию военных сдавало хранившееся у него оружие, тем самым, вверяя им свои жизни, а армяне не сдавали. В руках у армян было много оружия, которое они использовали против обезоруженного азербайджанского населения. Вам приходилось сталкиваться с подобной ситуацией в Физулинском районе?
- Да, нападения совершались не только на мирных жителей, но и на советских военных. Причем, в некоторых СМИ это преподносилось как нападение азербайджанцев на армян и военнослужащих Внутренних войск. Так, однажды в СМИ была распространена информация о том, что якобы азербайджанцы обстреляли военнослужащих внутренних войск, ранив при этом прапорщика и солдата. Узнав об этом, я выехал на место происшествия и установил, что военные были обстреляны армянскими боевиками, так как огонь был открыт со стороны населенного армянами села.
Об этом я немедленно проинформировал военного коменданта района чрезвычайного положения НКАО и прилегающих районов Азербайджана.
Кроме того, наши военнослужащие неоднократно задерживали вооруженных армян. После того, как боевики подожгли село Туг около Гадрута, нам пришлось вывозить мирных жителей на бронетранспортерах в комендатуру Физулинского района, чтобы спасти их от расстрела.
- Главари армянских боевиков часто назначали крупные денежные награды за головы тех советских офицеров, кто честно выполнял свой долг в Нагорном Карабахе. За Вашу голову тоже была назначена награда?
- Была ситуация, когда армянские боевики передали мне предложение встретиться с одним из их лидеров - полковником Аркадием Тер-Тадевосяном. Мол, встреча необходима для того, чтобы избежать дальнейшего кровопролития. Я, наивно полагая, что этой встречей действительно возможно предотвратить дальнейшее кровопролитие, согласился на встречу. Но встретиться с Тер-Тадевосяном так и не пришлось, так как армянские боевики устроили мне в горах засаду. То есть, приглашение было всего лишь приманкой. Избежать ловушки удалось благодаря тому, что вперед себя я выслал разведчиков, которые и обнаружили засаду.
Угрозы в мой адрес, конечно, поступали постоянно. Боевики даже назначили награду не только за мою голову, но и за голову водителя моего бронетранспортера. Кстати, армянские боевики предпринимали также попытки подорвать меня на мине. По дороге в село Туг неподалеку от Гадрута был мостик, под который была заложена мина. Обнаружить ее удалось совершенно случайно. Думаю, высшие силы уберегли нас от неминуемой гибели.
- В конце 1991 года Внутренние войска МВД СССР покинули район чрезвычайного положения. Вам предлагали остаться в Азербайджане?
- Я покинул Азербайджан в ноябре 1991 года. Тогдашний глава МВД Азербайджана Мухаммед Асадов предлагал мне остаться в республике. Хочу сказать, что еще до этого генерал Асадов наградил меня знаком за отличную службу. Хотя это и небольшая награда, но для меня она настолько памятная, что я ее до сих пор высоко ценю, считаю одной из важнейших своих наград.
Кстати, по личной просьбе Асадова я написал рапорт с прошением продлить мое пребывание в Физулинском районе, однако оно не было удовлетворено.
Так я покинул Азербайджан. К сожалению, свидеться с М. Асадовым нам больше не пришлось, так как спустя неделю после моего отъезда, 20 ноября 1991 года, он погиб в том самом вертолете, который был сбит над Гаракендом. В 2008 году, будучи в Азербайджане, я возложил цветы на могилу Мухаммеда Асадова.
- По возвращении в Россию, Вы следили за тем, как разворачивались события в Нагорном Карабахе?
- Конечно, я внимательно отслеживал разворачивавшиеся в Нагорном Карабахе события. Мне до сих пор все, что там происходит, небезразлично, потому что я помню людей, которые с надеждой смотрели на нас, которые видели в нас защиту от боевиков. Ведь этой помощи от нас ждали не только азербайджанцы, но и русские. Вы же помните, что в Физулинском районе была и деревня Фиолетовка, населенная русскими. Я не знаю, что произошло потом с этим селом, но я помню, как они просили нас помочь им, поэтому у меня в душе до сих пор рана от чувства бессилия.
Безусловно, я не мог оставаться равнодушным к тому, что происходило в Карабахе. Сразу же по возвращении в Россию, я выступил на ленинградском радио. Далее была публикация в газете «Санкт-Петербургские ведомости». Кстати, тогда на одной странице были размещены сразу две статьи о Карабахском конфликте – моя и армянской общины Петербурга. Это произвело серьезный резонанс. Из-за этого на меня и членов моей семьи даже посыпались угрозы от армян.
Я также выступил в прямом эфире телевидения, где в течение получаса рассказывал о том, что действительно происходит в Нагорном Карабахе. В том числе и о той политике, которую проводили некоторые ныне покойные.
- Вы имеете в виду небезызвестную Галину Старовойтову?
- Выступая по телевидению, я сказал, что готов встретиться с ней в прямом эфире, и отстаивать свою позицию по Карабаху. Через три дня после моего выступления были опубликованы аналитические материалы в газетах «Комсомольская правда» и «Известия», и вскоре Старовойтову сняли с должности помощника президента России.
К тому же, вместе с профессором Юрием Помпеевым мы проводили в Санкт-Петербурге политику по недопущению ущемления прав проживающих здесь азербайджанцев.
- В феврале этого года Вы приняли активное участие в мероприятии инициативной группы российской интеллигенции по доведению до мировой общественности правды о геноциде в Ходжалы. Вы не опасаетесь, что армянская диаспора России может предпринять определенные меры по Вашей дискредитации или даже нейтрализации, благо опыт в этом у нее предостаточный?
- Кое-какие меры уже предпринимаются. Кому-то очень уж хочется извратить и события в Карабахе, и мое участие в мероприятии инициативной группы. Это дело рук тех, кто боится моей активности.
Комментарии