Судебную власть в России давно «съели»

К отечественному правосудию накопилось много вопросов, без решения которых в стране не будет ни демократии, ни привлекательной для инвесторов экономики.

К российской судебной системе накопилось много вопросов. Так, активистов и политиков возмущают точечные репрессии, которые санкционируют в судах с подачи силовиков: рапорты полиции и прошения о СИЗО, домашних арестах — истина в высшей инстанции. Дело Алексея Навального показало, что изменить приговор несложно, а ЕСПЧ больше не является островком свободы.

В свою очередь простые граждане и практикующие юристы столкнулись с судебной казуистикой: на бумагах немые выкривают антикремлевские лозунги, а любой участник протеста — потенциально злостный переносчик коронавируса. Массовые штрафы и административные аресты — итог январских акций. Врагами признают и общественников меньшего калибра — так, 18 февраля за сотрудничество с «нежелательной» организацией активистку Анастасию Шевченко приговорили к четырем годам лишения свободы условно.

Ученых же привлекают более высокие материи. Нет независимого суда — нет федерализма, демократии и свободной экономики, в которую готовы вкладываться инвесторы. Либеральные завоевания девяностых поглотила исполнительная власть, предложив взамен духовные скрепы и абстрактную стабильность.

Эксперты объясняют, как могла бы проходить судебная реформа в «прекрасной России будущего».

Ирина Бусыгина, доктор политических наук, заведующая Центром сравнительных исследований власти и управления НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге:

«Российский авторитарный режим построен так, что исполнительная власть захватила государство. Она съела все: парламентаризм и суды. Последние на ней завязаны, и изменить их отдельно невозможно. Ничто не автономно — нужны комплексные перемены.

Вы не можете проводить реформы, пока не обеспечите независимость судебной власти. Напомню, она объективно связана с силовыми ведомствами, которые приводят приговоры и другие решения в силу, и это проблема не только нашей страны. Сегодня же сотрудники находятся на дотациях, они лояльны чиновникам. Если поддерживаются взяточничество и укрывательство, не стоит ожидать независимых решений. Нужны не высокие зарплаты или новые кадры, а стимулы к беспристрастному поведению — таковых нет.

Чтобы сделать суд лучше, нужно работать не столько с ним, сколько с исполнительной властью — сделать ее подотчетной, лишить права бесконтрольно вмешиваться. А уже потом выучите новые поколения юристов, объясните им, какой стороной держать кодекс, и все будет работать».

Елена Лукьянова, доктор юридических наук, специалист по конституционному праву:

«Во время переходного периода мы не можем остановить правосудие. Задача — убрать наиболее одиозные кадры. Так что судьи выводятся за штат, продолжают работать, а на переквалификацию постепенно отправляют тех сотрудников, по поводу которых есть большие сомнения. Начинается серия проверок по заведомо неправосудным приговорам. Мы, общество, не можем огульно что-либо утверждать, факт заведомости нужно доказать по ходу расследования.

Кстати, если в основу подобных вопиющих решений легло незнание, значит, судья должен быть дисквалифицирован.

При этом важно набирать новые кадры, хотя и с оговорками. Например, ввести запрет на переход на должность сразу из правоохранительных органов. Перерыв — минимум на пять лет, иначе мы снова вернем обвинительный уклон при рассмотрении дел. Кандидаты должны приходить из адвокатуры, правозащитной сферы, нужны и ученые — самый разный опыт. Причем это касается и Верховного суда. Хотя я не специалист в этой отрасли, но мне кажется, что важен минимальный возраст — его стоит увеличить. Судья — не просто юрист, это сверхъюрист, который опирается не только на знания, полученные в университете, но и на опыт, а также наработанную репутацию».

Анастасия Буракова, правозащитница, юрист «Правозащиты Открытки»:

«Основная проблема — отсутствие системы разделения властей. Независимого суда фактически нет. Политически мотивированные процессы — уголовные дела, дела об административных правонарушениях, дела об обжаловании действий органов государственные власти — так или иначе подконтрольны. Отсутствует презумпция невиновности: не стесняясь, судьи заявляют, что «нет оснований не доверять сотрудникам полиции», и привлекают людей к ответственности.

Как реформировать судебную систему? При авторитарном режиме это вряд ли возможно. На мой взгляд, не так важно, например, выборные ли судьи или назначаемые, если в идеальной конфигурации соблюдается принцип разделения властей.

При этом я не выступаю за тотальную люстрацию работников ведомств. В России судьи, несмотря на ангажированность в ряде дел, обладают высокой квалификацией. Вряд ли мы разом найдем такое же количество работников, с учетом высокой нагрузки на суды — ее, кстати, нужно сокращать, например за счет работающего института медиации. Но проверки необходимы: если в биографии конкретного судьи были вопиющие неправосудные решения, то стоит поставить вопрос о его соответствии должности».

Дмитрий Сухарев, руководитель регионального антикоррупционного центра в Санкт-Петербурге при Transparency International (организация признана иноагентом):

«В первую очередь, конечно, нужно разрывать связь судей с правоохранительными и надзорными органами. Вплоть до запрета бывшим сотрудникам этих структур становиться судьями. Нынешний корпус придется серьезно почистить: кого-то уволить, кого-то привлечь к уголовной ответственности за вынесение заведомо неправосудных приговоров.

Мировые судьи должны стать выборными, и информация об их работе должна быть открыта и прозрачна. Оценивать работу сотрудников, а также проверять поданные ими сведения о доходах — ответственность независимого органа. Подобная процедура должна распространяться не только на супругов и несовершеннолетних детей, но и на всех ближайших родственников. Впрочем, в будущем это правило стоит распространить на всех государственных и муниципальных служащих».