Что обещает народу Путин-кандидат

Характер кампании, предшествующей пролонгации власти действующего главы государства, требует особых агитприемов. Главные из них уже пущены в ход.

Основное правило — не говорить о том, за что придется отчитываться.

Владимир Путин, наконец, выдвинут в президенты. То, что сам он не нашел времени поприсутствовать на сборе инициативной группы, прекрасно вписывается в логику нынешней его кампании.

На днях исполнится 18 лет с тех пор, как Борис Ельцин передал Путину президентские бразды. Агитировать за себя с таким же размахом и настойчивостью, как в прошлые разы, на этот раз даже неловко. С другой стороны, просто сообщить народу, что мы, мол, давно и хорошо знакомы друг с другом, и на этом поставить точку в своей выборной кампании, выглядело бы стилистически изысканно, но несло бы некоторые риски, пусть и небольшие. Поэтому приходится искать золотую середину. Агитацию, конечно, вести, но без перегибов, опасных уклонов в конкретику и лишнего драматизма.

Этот последний пункт сейчас важен — и даже, не исключу, принципиально. То, что народ нынче недостаточно бодр, утомлен трудностями жизни и вяло реагирует на триумфы, о которых ему докладывают с экранов, заметно даже сверху. Поэтому какие-либо намеки на предстоящие великие дела, неизбежно сопряженные с серьезными потрясениями, и даже на простое и привычное завинчивание гаек, полностью отсутствуют в сегодняшней путинской риторике.

Массы явно не рвутся в бой. Вот их и не пугают новыми войнами или разогревом старых. А сирийская операция и вовсе объявлена победоносно законченной. Строго говоря, с ней это происходит уже второй раз, и не факт, что в последний, но публике все равно приятно. Несмотря на перспективу новой волны санкций, почти добродушны отзывы об Америке и Европе. Народ устал жить в осажденной крепости, и до 18 марта ему об этом не станут напоминать слишком уж часто. По крайней мере, попробуют.

Не рекламируется и военно-охранительный уклон государственного бюджета. Сменяющие друг друга сверхпрограммы вооружений, упоминания о которых еще недавно грели душу рядовым людям, начинают увязываться в умах с затягиванием поясов. Это, конечно, не повод урезать силовые траты, но аргумент в пользу того, чтобы поменьше о них говорить.

Думаю, тон кампании уже определился: спокойный и рассудительный.

И гуманный. Чуть даже не сказал — либеральный, но это слово, пожалуй, не к месту. Обещать все и всем можно, но несолидно. Это для новичков. Однако хоть что-нибудь приятное вождь готов сказать и даже в какой-то мере пообещать буквально каждому.

 — Не объявить ли широкую амнистию? — Об этом можно подумать.

 — Не простить ли гражданам безнадежные и невзыскиваемые долги? — Простим.

 — Не облегчить ли бизнесменам ввоз в Россию капиталов из-за границы? — Обязательно облегчим.

И уж само собой понятно, что «Россия должна стать пространством подлинной экономической свободы для всех, кто ведет свое дело, для десятков тысяч новых стартапов, небольших семейных предприятий, фермерских хозяйств, индивидуальных предпринимателей…» Без этого у нас нельзя.

Главная тонкость — всегда помнить о черте, отделяющей обещания, которые останутся у людей в памяти и выполнения которых они будут добиваться, от кочующих из речи в речь лучезарных фраз, отчета за которые держать не придется.

Если просто сказать, что впереди «устойчивое повышение реальных доходов граждан», «увеличение пенсий и социальной поддержки», «хорошая экология, современная инфраструктура, жилищно-коммунальное хозяйство, удобное, качественное жилье, доступное для миллионов наших граждан», если, повторю, просто сказать и это, и еще многое сверх того, но не приводя цифр и не связывая себя конкретикой, то люди не станут придираться и поймут это правильно. Как желание подбодрить, сказать ласковое слово, но уж вовсе не как политическое обязательство.

А есть и такие сферы, где даже цифрами можно щеголять, не капли не боясь последующих упреков.

«Экономические кризисы, внешние ограничения не позволили нам выйти на задачу роста экономики выше мирового. Но мы обязательно должны это сделать, и мы сделаем это. Причем Россия должна не только прочно закрепиться в пятерке крупнейших глобальных экономик, но и приблизиться к уровню передовых стран по ВВП на душу населения…»

Первая фраза задумана, видимо, как исчерпывающее объяснение того, почему за вторую половину правления Путина, называемую иногда «потерянным десятилетием», экономического роста толком не было. Но предстоящие шесть лет станут совсем другими, и даже точно сказано, какими именно.

Правда, «закрепление» на пятом мировом месте невозможно, поскольку сегодня российская экономика занимает шестое место (если считать ВВП по покупательным паритетам), а через шесть лет как раз передвинется на седьмое, пропустив вперед индонезийскую, которая сейчас на 20% меньше, но растет темпами и в самом деле куда более высокими, чем среднемировые. Если же считать ВВП по обменным курсам валют, то наша экономика уже и сейчас только во второй мировой десятке. Что же до «уровня передовых стран по ВВП на душу населения», то даже удержание нынешнего семидесятого места будет серьезным и далеко не очевидным успехом.

Но обещать все это можно безбоязненно, потому что запоминать, проверять и корить неудачей никто не станет. Для рядового человека все эти «глобальные пятерки», «валовые продукты» и прочая чиновно-пропагандистская отчетность — сугубые абстракции, которые со своим бытом он никак не увязывает.

Совсем другое дело — транспортные тарифы, коммунальные платежи, размеры индексации пенсий. Вот тут надо действовать предельно аккуратно и обойтись без цифр, потому что их запомнят. И не ворошить все, что полутайком обсуждается, но может разозлить людей — от введения накопительного сбора с зарплаты до увеличения возраста выхода на пенсию.

Вот вам и главные интонации кампании, в четвертый, а фактически в пятый раз ведущей Владимира Путина в главное кресло России. Рассудительно. Миролюбиво. Гуманно. Без резких движений. И без углубления в детали.

Возможно, для порядка появится программа с пунктами и подпунктами, хотя народ ее и не просит. Поскольку полагает, что после 18 марта ее забудут, и все пойдет как было. В первом он, конечно, прав, а вот насчет второго уверенности нет.