Муки политкорректности: русский вопрос

Русский вопрос, о котором наша газета упорно пишет уже несколько лет, в последние годы, кажется, перестаёт быть запретной темой. Во всяком случае, его уже решаются упоминать на самых разных уровнях. Вот только к решению его ни общество, ни власти пока явно не готовы. Попросту не знают, как к нему подобраться. Что ж, мы продолжим свои усилия. И прежде всего для того, чтобы сам русский народ осознал своё положение, свои возможности, свои перспективы.

ПО СОВЕТСКИМ ЛЕКАЛАМ
Мы постепенно привыкаем к торжественному и смешному термину - «политкорректность». Это слово, не переваренное русским языком, звучит ежедневно в связке с другим, не менее загадочным: «толерантность».

Национальный вопрос всегда был пространством конфликта, но в недавнем прошлом наша страна была самой мирной из многонациональных держав. Но вот внятное понятие «дружба народов» сменили на «толерантность» (там же, тогда же убийц стали называть киллерами) - и нынче даже в некогда спокойных русских городках идут кровавые межэтнические распри. Оказалось, что свобода частной инициативы приводит к варваризации национальных взаимоотношений...

Феномен политкорректности неотделим от сексуальной революции, от эпохи Интернета. Рухнули покровы, оказалось, что у наших домов стеклянные стены. Понадобилась новая система запретов, чтобы наконец-то реализовать старинную утопическую заповедь демократии: «Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого». Вот и возникли правила политкорректности - запрет на оскорбление по признаку расы, национальности, пола, возраста, вероисповедания, сексуальной ориентации. Политкорректность, возникшая не в последнюю очередь из переосмысления советских традиций, оказалась авторитарным перстом, который спас Соединённые Штаты от вполне реальной смуты.

Поветрие политкорректности неузнаваемо изменило США. И, хотя можно убедительно и репризно высмеивать перегибы этой идеологии, надо признать: система благонамеренного лицемерия сделала сверхдержаву сильнее, обезопасила её от распада, укрепила международное влияние.

А вот для европейского организма американское лекарство оказалось отравой. Послабее цианистого калия, но позабористее мухоморов. Коренные народы слабеют, а достойного аналога голливудской «американской мечты» у них нет. Нет и патриотического вкуса к экспансии, к победам. Вот и остаётся подражать Голливуду - и погибать в контексте Pax Americana.

В подражании заложена установка на второй сорт - это нужно осознавать и нам. Но мы не принимаем песен о политкорректности не только потому, что они родились вдали от русских осин. Принципиальный изъян этой системы - культ агрессивных меньшинств и компромиссное угнетение большинства. В США и Западной Европе не встретишь тотальной пропаганды того или иного политического режима, зато для пропаганды гомосексуализма открыты все семафоры.

Но куда важнее для России вопрос о других меньшинствах - национальных. Равноправие народов считалось одним из завоеваний Октября. Но равноправие не означает диктат меньшинств! Существовала установка на власть большинства - рабочих и крестьян. В первом - революционном - поколении советских управленцев мы видим шеренги евреев, поляков, грузин, армян, латышей, давших повод к белогвардейской максиме: «Инородцы продали Россию».

Продали не продали, но многие из них плохо понимали Россию, думали не по-русски, без колебаний сметали русские традиции. Их трудно было воспринимать в качестве представителей народного большинства. В 30-е годы смена караула прошла во всех органах власти, это был жестокий, кровавый процесс, но в результате мы получили подлинную власть большинства. Никогда прежде в истории государства Российского правящая элита не была столь русской и простонародной по происхождению, как в 1930-1991 гг. При этом действовали не националистические, а куда более эффективные критерии отбора - социальные, производственные. В номенклатуре - партийной, военной, индустриальной - представители всех народов СССР присутствовали почти пропорционально их доле в населении страны. Заметно заниженным было только представительство народов Средней Азии - думается, их черёд ко времени распада Союза просто ещё не настал.

СОЛЬЮТСЯ В РУССКОМ МОРЕ...
Многонациональный советский карнавал в реальности не был идиллией в стиле ВДНХ, но вплоть до середины 80-х уважения к соседним (братским!) народам было больше, чем ненависти. И культура межнационального сотрудничества у нас развивалась успешнее, чем на Западе. В самом скверном случае это был худой мир, который лучше хорошей ссоры. Существовали фигуры умолчания, действовал институт прописки и распределения трудовых ресурсов, исключавший наплывы неисчислимых своенравных гостей в Бутово или Измайлово, в Ярославль или Хабаровск. Оскорбления по национальному признаку пресекались. Но невозможным было и проживание в Москве вне русской культуры. У нас не могло быть «чайна-таунов» и гарлемов.

А потом стало можно враждовать, ненавидеть, мстить. Свобода ненавидеть в сочетании со свободой передвижения - это симфония, от которой зубы болят нещадно. Ограничение свободы почему-то считается кощунственным. «Пусть гибнет мир, но торжествуют гражданские свободы!» - такая схоластика проникла во многие души, овладела умами.

В последние годы перестройки тогдашние демократы сделали ставку на радикальный национализм. Конечно, не на русский. На литовский, эстонский, грузинский, армянский... Демократы пестовали, с ложки кормили маленьких фюреров с Кавказа и из Прибалтики. Пробуждали русофобию, спесь и фанатизм в горячих головах. Страна распалась, почти во всех новых государствах верх взяли националисты, которые энергично провели десоветизацию, напридумывали легенд. Они улыбались Ельцину, когда тот прощал им долги за газ, а детей приучали к тому, что русские - это оккупанты, захватчики, жандармы проклятой империи...

Народам Азербайджана, Армении, Таджикистана, Молдавии бескомпромиссная спесь националистов стоила особенно дорого.

В прежние годы жить и работать в Россию приезжали по большому счёту единицы - и работал положительный отбор. Сегодня мы превращаемся в транзитный перевалочный пункт. Государственный подход предполагает культуру оседлости: «С родной земли умри - не сходи», но вместо этого капитаны бизнеса, да и чиновники твердят, что нам нужен лёгкий на подъём, социально мобильный специалист «на все руки от скуки». Закрыли завод в Красноярске - переезжай в Саратов или в Нагасаки, если сможешь. Был фрезеровщиком - поработай охранником, был инженером - станешь брокером или фотографом. В понедельник Савка мельник, а во вторник Савка шорник.

Прибавим к этому появление миллионов таких же кочевых перекати-поле из Средней Азии, Китая и Закавказья - и получаем страну, в которой для любого серьёзного проекта не хватает профессионалов. Немыслимое одичание для ХХI века. Полная свобода перемещения и соответственно свобода деградации трудящихся выгодна только бизнесу временщиков. А тем, у кого нет запасных аэродромов, впору задуматься о серьёзном ограничении потока мигрантов в Россию и о возвращении к жёсткому трудовому законодательству.

СВОИ И ЧУЖИЕ
Не знаю, как в Соединённых Штатах, а у нас плавильный котёл сломался. Не выдержал напряжения.

Ещё двадцать лет назад в Москве - столице многонационального Советского Союза - практически не было необрусевших жителей. Московские евреи, грузины, армяне, дагестанцы, осетины думали по-русски, учились, отдыхали и работали в русской среде. А иначе зачем переселяться в Россию, какой смысл? А обрусевшие корейцы и китайцы? На славу работал плавильный котёл - аж со времён Москвы Белокаменной. Действовала резонная политика: доброжелательно встречать работящих людей, но не множить диаспоры.

И вдруг оказалось, что диаспоры - это влиятельная сила, экономическая и политическая. Диаспоры стали организациями мафиозного типа, задача которых - обогащение лидеров и защита «своих» любой ценой. Они, например, всеми правдами и неправдами защищают своих соплеменников, попавших под следствие. Эта сила развращает полицию, развращает суды. А для русских националистических организаций в любом конфликте русского с инородцем априори виноват последний.

Оголённая национальная вражда опасна: когда люди начинают ненавидеть друг в друге врождённые качества - примирение невозможно.

Мафиозная этика, которая несовместима с государственной, побеждает, когда мы перестаём считать порочным индивидуализм и эгоизм. Нарушился баланс - и тут же началось позорное уличное противостояние. В ответ на появление агрессивных диаспор, которые по-хозяйски ведут себя в русских городах, возникли русские группировки диаспорного типа. Подоспели идеологи, которые стремятся превратить русский народ из государственного в мафиозный.

Появилась новая фигура: националист-антипатриот, у которого нет душевной привязанности ни к чему русскому, кроме крови. Да и не кровь им важна, а политическая позиция, собственный «креатив». Никаких сантиментов, главное, чтобы лидеры приумножали влияние, обогащались и защищали «своих» любой ценой. Кистень уличного национализма всегда бьёт по невиновным. А лидеры диаспор, как и вожди нацистских группировок, только подсчитывают барыши, когда получают известия об убийстве очередного своего сородича.

Русский народ, непобедимый в войнах, обречён на поражение в конкуренции мафий. Мы в этом убедились в первые же месяцы «шоковой терапии». Государствоцентризм народа - это не рабская психология, а психология хозяев, крепко стоящих на своей земле, а не рассеянных по диаспорам.

Есть и другая беда: обогащение национальных республик, по существу, за счёт Сибири и Севера. А в южных национальных республиках нетитульным нациям (вроде русских!) ох как неуютно живётся...

Раздражение назрело: русский народ не желает быть донором, дойной коровой. Бороться с несправедливостью «снизу», методами судов, пикетов и мордобоя, бессмысленно: так мы получим только усугубление деградации. Реалистичная политика должна исходить из Кремля. Нужен скучный бюджетный закон, запрещающий неравномерное распределение средств на душу населения, на квадратный километр. В то же время новый институт прописки должен исключить появление в городах России граждан других государств, не желающих принимать местные правила. Вряд ли России нужны мигранты, которые думают не по-русски.

Эти меры я назвал бы антифашистскими и антимафиозными, потому что иначе мы получим войну, в которой победителей не будет. По мне, лучше диктат плохого государства, чем всесилие хорошей мафии. Ни диаспоры, ни нацисты, ни гарлемы России не нужны. Если институт прописки остановит девятый вал миграции - может быть, снова заработает прохудившийся плавильный котёл?

Пока мы не учились по лекалам иноземной политкорректности, пока были сильными - никакого расизма у нас не было. Так что не поможет нам американская пилюля, у нас иная история, другие мышцы развиты, другие органы требуют лечения... Вот как стали внедрять у нас американскую терпимость - немедленно возникли и расовые стычки, и убийства.

Принципы, которые навязывают извне огнём, мечом и директивами международных организаций, в России не сработают.

Но политкорректность необходима и нам, ведь её изначальный смысл - охранительный. Система запретов полезна, когда она отвечает интересам большинства, ведь известно, что семеро одного не ждут. Это не означает агрессии по отношению к меньшинствам, но пора бы договориться, что недопустимо тиражировать всё то, что оскорбительно для большинства.