Феномен Обамы: попытка объяснения

Не стоит труда растолковывать в нашем любезном отечестве политически озабоченной публике, что такое эффекты новой метлы. В России их хлебнули по горло. Это Америке в новинку такие эффекты новой метлы. Америка на недавних выборах президента США творчески последовала ненавязчивому политическому совету истинного зачинателя американской национальной философии Генри Форда: «Каждый покупатель может приобрести автомобиль модели «Т» любого цвета при условии, что он будет черным». А потом пришла в восхищение результатом своего приобретения и привела его посредством в восторг весь прочий не Новый Свет. Старчески сентиментальная Европа просто потеряла голову от молодого и стильного Барака Хусейна Обамы. Бывший левак и маоист Андре Глюксман разразился в Le Figaro (12.11.2008) совершенно слюнявыми излияниями: «4 ноября мы испытали не только вовлеченность, но и волнение, потрясение, душевный подъем. Избрание Барака Хусейна Обамы — это не только объективное событие, но и происшествие в субъективном восприятии людей.

Доказательство того, что США остаются, что бы там ни говорили их хулители, столицей глобализации. Давайте договоримся: не сверхдержава, но маяк, не центр мира, но ось нашей общей судьбы, связывающей нас на счастье или на беду. В последние месяцы мы жили по манхэттенскому времени, и в дни выборов трепетали как никогда».

Но, что бы ни писали акулы пера и ни говорили пикейные жилеты о мессианском призвании Обамы, очевидно одно: на высшем государственном посту в США в очередной раз окажется дилетант. Нет, Гарвард за плечами у Обамы — это, конечно, Гарвард. Плющевая, понимаете ли, лига. И президент Обама, наверное, не станет плавать и тонуть в политической географии, как его незадачливый предшественник. Но о скромном уровне представлений Обамы, например, о России красноречиво свидетельствует его бестселлер «Дерзость надежды», крайне своевременно выпущенный в свет издательством «Азбука». Например: «Магазин Calvin Klein и салон Maserati на Красной площади; остановившийся перед рестораном кортеж из джипов, за рулем которых сидели крепкие парни, которые когда-то, вероятно, бежали открывать дверь кремлевскому чиновнику, а теперь находятся в службе безопасности какого-нибудь русского миллиардера-олигарха; группы угрюмых подростков, слушающих плееры». С таким background Обаме будет трудновато вести дела с Россией. И без советов и советчиков тут ему, как и вообще в международной политике, явно не обойтись. Если Обама назначит Хиллари Клинтон госсекретарем, ей придется полностью раскрыть доходы своего супруга Билла, чего этой благословенной чете сильно не хочется. Барак Обама не приходит в Белый дом наподобие арахисово-демократического Джимми Картера — пешком, за руку с женой и с «правами человека» наперевес.

Если в старые добрые времена в любой интриге надо было искать исключительно женщину, то в данном случае, хотя без женщины здесь явно не обошлось, следует искать Большие Деньги. Фишка даже не в том, что в своей предвыборной кампании Обама отказался, в отличие от Маккейна, от казенных денег и что тем не менее она была самой дорогостоящей за всю историю США. Как могло случиться, что финансовые возможности новичка в Вашингтоне и совершенно неизвестного в Америке за пределами Чикаго сенатора от штата Иллинойс оказались на порядок выше, чем у ключевого на сегодня публичного человека весьма влиятельного в США и за рубежом клана Клинтонов?

За Обамой стояли крупнейшие финансовые и корпоративные силы планеты: его поддержали богатейший в мире инвестор Уоррен Баффет и богатейший в мире бизнесмен Билли Гейтс, его спонсировала корпорация «Боинг». Собственные деньги на кампанию кандидата-демократа жертвовали президент JPMorgan Chase Джейми Даймон, глава Citigroup Майкл Фроман и многие другие. Однако неотвратим вопрос: а с какого, пардон, рожна эти богачи и капитаны экономики и финансов стали горячими сторонниками далекого от них, как небо от земли, по своему происхождению и биографии Барака Обамы?

На эту загадку способен пролить некоторый рассеянный свет персональный состав ближайших советников и советчиков 44-го президента США. Суперзвездами в когорте советников Обамы являются, однако, Збигнев Бжезинский и его сын Маркс. Бжезинские занимают стратегические позиции в полуконспиративных организациях американской и мировой финансовой и политической элиты: старший Бжезинский прямо причастен к организации Бильдербергского клуба.

Членство в Бильдербергском клубе тесно переплетено с Советом по международным отношениям (Council on Foreign Relations), Обществом пилигримов (Pilgrims Society), Трехсторонней комиссией (Trilateral Commission) и знаменитым «Круглым столом» (Round Table) — британской оксфордско-кембриджской элитарной группой, представленной одноименным имперским журналом, основанным в 1910 году. Эти структуры закулисно определяют повестку дня мировой политики для Запада. Кстати, именно здесь стоит поискать объяснение тому странному обстоятельству, что Обама, критик ex officio внутренней и международной политики республиканской администрации Буша — Чейни — Райс, тем не менее формирует состав своей будущей команды на межпартийной основе и советуется на сей кадровый счет с поверженным Джоном Маккейном.

Но почему «умный взгляд» этих могущественных институций пал именно на Обаму? Выдающуюся роль в его политической карьере сыграло, очевидно, пребывание в Гарварде. Гарвардский университет — это место обитания тайных и полутайных обществ, воспитывающих будущих правителей США. Гарвардские тайные общества (например, Общество печати), возможно, не столь известны, как знаменитое йельское «Череп и кости», членом которого состоял действующий президент США Джордж Буш. Однако, как правильно подметил Борис Кагарлицкий, в их рядах состояло немало влиятельных и известных людей. Это президенты Франклин Рузвельт и Теодор Рузвельт, философ Уильям Джеймс, поэт Томас Элиот и многие другие. Произошло некоторое перестроение в высших эшелонах властвующей элиты, и люди из Гарварда стали теснить людей из Йеля.

Но есть и другой фактор: смена поколений в американской политической жизни. Поколение беби-бумеров, рожденных в годы демографического взрыва в США детей солдат Второй мировой войны, тех, чья юность пришлась на 60-е, кто помнит Вьетнам, Уотергейт и холодную войну, кто по-прежнему противопоставляет хиппи и яппи и живет под впечатлением от речей Мартина Лютера Кинга и Рональда Рейгана, — это поколение, к которому принадлежит Джон Маккейн, сдает свои позиции под натиском поколения пост-беби-бумеров, из средоточия которого вышел Барак Обама. А это уже люди совершенно иного чекана: невозможно вообразить себе, чтобы ветеран вьетнамской войны летчик Маккейн, который горе мыкал в плену у своих врагов, коллекционировал, подобно Обаме, комиксы про Человека-паука и Конана-варвара или прочитал все книги о Гарри Поттере. И эти разные люди адресовались к разным социальным реальностям. И судьба президентских выборов решалась уже не в маленьких сонных городках, а в гигантских мегаполисах с их многонациональностью и этнической сегментацией, которые предпочли проголосовать за Обаму.

И последнее существенное обстоятельство, которое нужно зафиксировать: Обама провел первую по-настоящему релевантную для информационно-медийного общества эпохи постмодерна избирательную кампанию. Не будет преувеличением утверждать, что битва за президентское кресло в Белом доме была выиграна не на избирательных участках 4 ноября, а гораздо раньше — в Сети. Именно интернет стал той областью, в использовании которой Обама стал первопроходцем. Его послание о необходимости перемен самый сильный резонанс вызывало среди молодых американцев — активных пользователей Сети. Использование ресурсов My Space и Facebook — с которых снимали кальку создатели российских «Одноклассников» и «В контакте» — дало поразительные плоды в день выборов.

* * *

Обамомания, охватившая Америку и мир, — это иносказание революции надежд, сотворенной Обамой и его соратниками. Они понимали, что они затеяли именно эту революцию, целенаправленно ее совершали, взывая к великим теням прошлого. Девизом избирательной кампании Обамы стали слова: «Перемены, в которые мы можем поверить». Его речь на митинге в Берлине была построена на перекличке со знаменитым выступлением Джона Ф. Кеннеди «Ich bin ein Berliner». Трагедии «революций надежд», навсегда связанных с их именами, состояли, однако, в том, что вдохновители и организаторы таковых заплатили за их торжество собственной жизнью.

Сергей Земляной