Зачем нам нужны 23 февраля и 8 марта?

Ну вот, в который раз мы отметили то, не разбери что: доставшийся нам по наследству от коммунистов праздник 23 февраля.

Предвижу возражения: праздник вроде бы как скорректирован под нынешнюю действительность. Называется он теперь не Днем Советской армии, а Днем защитника Отечества. На первый взгляд красивое и достойное название – что против него можно сказать?

Очень многое – но не против названия, а против даты и сути. Для того чтобы праздник был на самом деле праздником, а не банальным поводом для пьянки, жизненно важна его связь с реальными героями и реальными событиями. И если день называется Днем защитника Отечества, решительно необходимо, чтобы в этот день кто-то это самое Отечество защитил. Год назад или многие века – неважно. Важна историческая подлинность, важна правда.

23 февраля стоит выйти на улицу и спросить первого встречного празднующего: годовщину какого события, защиту своей страны кем, когда и от кого он изволит отмечать? Девять из десяти просто затруднятся с ответом, десятый же изложит нечто весьма сбивчивое и запутанное. И отнюдь не по причине подпития.

Четкого и ясного ответа на сей вопрос не существует, ему неоткуда взяться. Официальное объяснение, благополучно перешедшее к нам из советского вчера, изрядно запутано. Объяснений, собственно, не одно, а два, не пересекающихся, как параллельные прямые. По одной версии, 22 февраля 1918 года В. Ленин опубликовал воззвание «Социалистическое Отечество в опасности», а 23−го столичный пролетариат ответил на него массовой добровольной мобилизацией. Военные историки между тем указывают: по самый апрель газеты публикуют статьи Л. Троцкого и В. Ленина, где оба-два сокрушаются о том, что армия прирастает куда как плохо. Читай между строк – не прирастает, а умаляется. (Впоследствии эта проблема была решена путем мобилизации не добровольной, а насильственной, проведенной с помощью латышских стрелков).

Вторая версия гласит: большевики-де в эти числа «одержали первые победы под Псковом и Нарвой». Так и быть, я не стану даже придираться к тому, что люди, вступившие 23 февраля в армию, физически не могли в тот же день побеждать германцев под Псковом. Скажу проще: и этого тоже не было. На самом деле происходило следующее: в январе, когда Л. Троцкий не успел еще вымолить у немцев позорный Брестский мир, «главкомверх» М. Крыленко уже объявил демобилизацию. Красные начали массово покидать позиции. Узнавши о нестыковочке, Ленин кинулся отыгрывать крыленковский приказ назад. Как нетрудно угадать, обратный приказ оказался куда менее популярен. (Не забудем еще – речь-то идет о частях, полностью разложенных ликвидацией воинской дисциплины. На тот момент «комсостав» избирался самими солдатиками.) Нарва и Псков пали без боя. Революционный матрос Дыбенко, возглавлявший оборону Нарвы, отступил в тыл, героически спасши при этом от врага цистерну спирта. Современник пишет «об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже Нарвскую линию, не говорим уже о бегстве, хаосе, безрукости, разгильдяйстве». (Кстати, упомянутый современник – вовсе не белогвардеец, как можно было бы подумать, а напротив – сам Владимир Ильич на 393−й странице 35−го тома собственных своих сочинений.) Судьба столицы висела на волоске. Ясно как день, что любые условия мира были бы большевиками приняты. Вот и причина чудовищного национального унижения, подписанного в марте 1918−го в Брест-Литовске.

Очень хочется спросить: какого защитника Отечества можно воспитать на празднике, очищенная от лжи основа коего предстает трусостью, предательством и позором? Что, разве в нашей истории нет настоящих героев? Наши предки спасли христианский мир от чумы бонапартизма – чем нас не устраивают даты хотя бы той славной войны? Или чем нас не устраивает 6 мая – день покровителя воинов святого Георгия?

Впрочем, тут-то все как раз понятно. 23 февраля у нас оставили праздником сугубо по привычке. Нанести легкий макияж на старый праздник просто и легко. Идеологией у нас занимаются по-прежнему на коленке, не желая понимать, какая колоссальная сила – здоровое национальное самосознание.

Куда интереснее другой вопрос: а что же все-таки праздновали большевики, утвердившие 23 февраля праздником в середине 20−х годов? Была же у них хоть какая-то причина? И, коль скоро явная причина подложна, есть причина настоящая – тайная? На наше счастье, ее мы едва ли когда-нибудь узнаем. Но кое-какие забавные предположения напрашиваются. Прежде всего, 23 февраля – это не праздник, а только половинка праздника. Вторую половинку мы скоро тоже отпразднуем. Это столь же запутанный и столь же невнятный праздник 8 марта. О его подоплеке я уже писала [1], повторяться не хотелось бы. Но сейчас хочу подчеркнуть другое: 23 февраля – это и есть 8 марта, равно как и наоборот: вопрос игры старого и нового календарных стилей. И тут у нас начинают просматриваться довольно занятные фокусы. Например, вот такой. Если отбросить псевдоисторическую маскировку, каким эпитетом народ привык праздник 23 февраля обозначать? Правильно: мужской. А 8 марта? Женский, конечно. Инь и янь, так сказать, ведь на это акцент и ставился: поздравляем всех мальчиков, поздравляем всех девочек. Только символы не соседствуют, а совмещаются. При календарном попадании двух этих праздников на один день мужское как бы становится женским, а женское мужским. Образуется андрогин, сиречь гермафродит. Объект поклонения во всяких разных любопытных культах. О чем это я?

А вот о чем. Рубеж XIX и XX веков – время, когда общество, наше в частности, упоенно играло в оккультные игры. Люди, заварившие революцию, были плоть от плоти этого больного общества, со всеми его эзотерическими модами. С чего бы им меняться после того, как они пришли во власть? Они и не изменились. Идеологическая машина середины советского периода задним числом вылепила образы несгибаемых материалистов и так хорошо их растиражировала, что мы ведемся до сих пор. Но сие не в похвалу нашим мозговым извилинам. Большевики начала советского периода снаряжали экспедиции на поиски Шамбалы, обменивались посланиями с «махатмами» и каких только философских камней не искали. И некромантией баловались, и астрологией не брезговали. В сухом остатке вполне можно предположить, что эта двойная дата – атавизм неких эзотерических игрищ, весьма практиковавшихся в революционно-коммунистических верхах. Не настаиваю, но все же буду весьма признательна тому, кто убедительнее обоснует, отчего большевикам так сильно захотелось праздновать – дважды праздновать – дату-пустышку?

Гадать дальше о ее скрытых смыслах я не собираюсь. Докопаться можно, скорее всего, только до какой-нибудь гадости. Не очень-то и хотелось. Вернемся лучше к тому, с чего и начали разговор: нам-то зачем это число?