Где место России?

"Мы не члены Евросоюза, но мы европейская страна". Так говорил президент России Дмитрий Медведев в интервью западным журналистам на прошлой неделе, накануне саммита "большой двадцатки" и важнейшей встречи с президентом Бараком Обамой в Торонто. О его словах стоит задуматься.

Россия, какой мы ее знаем сегодня, ищет свое место в мире с самого распада Советского Союза, который произошел 20 лет назад. Лишенная имперской оболочки, страна утратила прочную идентичность. Этот поиск является одновременно геополитическим, философским и глубоко психологическим. Он осложняется тем фактом, что мир вокруг России также меняется.

Официальным представителям России было непросто скрыть свое удовлетворение тем, что Запад переживает стратегический упадок, увязнув в ближневосточной трясине и то и дело испытывая финансовые кризисы.

Безусловно, о будущем Запада размышляет не только Москва. Очевидно, что страхованием стратегических рисков занимаются и Турция, и Израиль, и Бразилия, и Китай. Еще никогда после начала "холодной войны" равновесие сил в мире не было таким неустойчивым.

Что делать России? В последние годы Россия экспериментировала с рядом геостратегических вариантов, большинство из которых оказались либо иллюзорными, либо ограниченно полезными.

Одним из вариантов было "стратегическое партнерство" с Китаем. Действительно, одним из крупнейших дипломатических достижений президентства Владимира Путина было окончательное урегулирование многолетнего пограничного спора с Китаем в 2005 году. Экономическая взаимодополняемость двух стран представляется очевидной: у России излишки природных ресурсов и дефицит рабочей силы, у Китая - наоборот. Но на практическом уровне сотрудничество ограничивается глубоко укорененным взаимным недоверием. У русских и китайцев - комплекс превосходства в отношении друг друга, который делает партнерство практически невозможным.

Москва вела еще одну линию: трубила о своем членстве в клубе ведущих развивающихся рынков, так называемом БРИК. Но даже с точки зрения экономической динамики Россия - явно чужеродный, если не лишний элемент в компании Бразилии, Индии и Китая. У России слабая производственная база, если не считать производства оружия. Более естественным выглядело бы членство России в ОПЕК, что только подчеркнуло бы ее зависимость от добычи углеводородов.

Кульминацией самого проблематичного этапа поиска Россией идентичности стала открытая конфронтация с Западом во время кровопролитного конфликта в Грузии в августе 2008 года.

Цены на нефть приближались к 150 долларам за баррель, а объем валютных резервов России достиг почти полутриллиона долларов. Русские чувствовали свою силу и готовились к драке. Новоизбранный президент Медведев оказался выразителем интересов "ястребов", которые хотели преподать Грузии и ее западным покровителям наглядный урок об интересах России на ее постсоветской периферии.

Надо признать, что конфронтацию спровоцировали русофобы в администрации Буша-Чейни. С их гиперреалистической точки зрения, это был беспроигрышный сценарий - либо грузины удивят русских новыми оборонительными технологиями, либо Россия покажет свое подлинное лицо беспощадного империалиста, окончательно доказав, что не имеет права называться европейской страной.

Немногим странам довелось пережить столь стремительное падение, как России после событий 2008 года.

Россия отпраздновала свою победу и поспешно признала независимость Южной Осетии и Абхазии, несмотря на то, что Москва всегда предупреждала Запад об опасности признания мятежных провинций типа Косово. Через несколько недель обвал на Уолл-стрит поставил все на свои места, и на этот раз Россия стала жертвой острой формы рыночной болезни.

Именно на этом опасном фоне новоизбранный президент Барак Обама выдвинул идею "перезагрузки" двусторонних отношений. Поначалу русские отреагировали на нее скептически, но теперь склонны считать Обаму человеком, с котором можно иметь дело. Еще важнее то, что у российской элиты было время подумать, в чем заключаются ее долгосрочные интересы.

Судя по стратегическому документу российского министерства иностранных дел, просочившемуся недавно в прессу, там идут важные дебаты. В документе отражены идеи президента Медведева о настоятельной потребности в модернизации и более тесных взаимоотношениях с Западом.

Сомнительно, что к этому мнению склоняется лагерь "ястребов", основой которого служат российские спецслужбы. Они по-прежнему убеждены в том, что Запад находится в цивилизационном упадке и что у России есть возможность осуществить свои краткосрочные интересы в соседних странах, в том числе на Украине, на Кавказе и в Центральной Азии.

Представители лагеря Медведева вряд ли разделяют тезис о конце Запада и, безусловно, видят упадок самой России. Вероятно, они не склонны недооценивать естественный потенциал Запада, который позволит ему преодолеть нынешние экономические трудности. Они также знают, что другие страны БРИК энергично развиваются. Они знают, что Россия не может позволить себе неоимпериалистические иллюзии.

Обычно считается, что премьер-министр Путин представляет лагерь спецслужб, и некоторые жесткие внутри- и внешнеполитические шаги явно несут на себе отпечаток его воззрений. Однако очевидно и то, что он часто выступает в роли арбитра между враждующими фракциями и способен радикально менять свою политику. Недавнее сближение с Польшей на почве признания советских преступлений было разумным и, возможно, значительным шагом.

Главная проблема Путина состоит в том, что, желая современных результатов, он не ограничивается во внутренней политике современными методами. Вера в самодержавное правление - которая погубила и царей, и комиссаров - продолжает преследовать Россию.

Медведев говорит о развитии в России нанотехнологий. С точки зрения экономики, эта цель абсолютно рациональна, но более глубокий вызов для России заключается в том, что ей нужна новая "операционная система", желательно ориентированная на Европу, основанная на представительном правлении, гражданских свободах, правах собственности и подлинном федерализме.

Великий русский историк Василий Ключевский писал о Петре Великом: "Он хотел не заимствовать с Запада готовые плоды тамошней техники, а усвоить ее, пересадить в Россию самые производства". Сам Петр говорил: "Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней должны повернуться задом".

Похоже, президент России говорит нечто иное. Лишь время покажет, сумеет ли Медведев добиться своего. Его западные партнеры, в том числе президент Обама, канцлер Ангела Меркель и президент Николя Саркози, должны по-прежнему продвигать мысль о том, что Россия может стать европейской страной.