Православный протестантизм в РПЦ МП

На модерации Отложенный Если несколько отвлечься от современного словоблудия по поводу того, что попы продались Системе, о том, что они манипулируют сознанием - набивая свои кошельки и отращивая пузо. Если серьёзно /без злобы и ненависти, поскольку это только затуманивает ум/ всмотреться в современную ситуацию и современные жаркие дебаты по поводу роли РПЦ МП в жизни нашего многострадального Отечества, то с очевидностью станет ясно, что Церковь переживает глубокий Кризис /по греч. "суд"/.
ЦЕРКОВЬ И МИР
Прежде всего это связанно с тем, что обычно называется "болезнью роста". Когда в начале лихих 90-х, Церковь стала играть заметную роль в общественной, социальной, а после падения известной идеологии и мировоззренческой, а затем и политической жизни государства - возник с одной стороы государственный заказ на её тактическую роль в обществе, а с другой - появилась определённая мода на идентификацию себя с православием. Сейчас, я не буду приводить цифр из года в год, растущих храмов, общин, крещений, воскресных школ и т.д., а попробую проанализировать и теоретически обосновать этот странный феномен.
А также ответить на вопрос: "Почему при столь благоприятных условия, получился столь ничтожный результат?" Меня не интересует государственная позиция РПЦ в количественном отношении. Меня интересует её качественный статус и реальная способность ответить решительно и эфективно на актуальные вопросы и кризисные проблемы современного российского общества. Как известно, количественный фактор мало, что решает,а иногда даже вредит Церкви /eё качественной мощи/. Поясню. Когда во времена Константина, Церковь вышла из подполья и обрела лояльность гос. власти, в неё потекли огромные массы людей: чиновники и адвокаты,вчерашние палачи и бандиты, вельможы и олигархи, купцы и ростовщики, воины и полицейские, менялы и воры. Церковь с неизбежностью стала терять свою первоначальную чистоту и внутреннию святость. Её история наполнилась интригами и предательством, качественным разложением и обмирщением иерархии, сребролюбием и ростовщичеством, а самое главное подмена religare - гос. идеологией. Вот этот феномен и называется "болезнью роста". Правда, древняя Церковь смогла преодолеть этот кризис, подчинив себе и церковно обосновав, стихийно родившиеся монашество. 4-ое правило Халкидонского собора гласит: "Те, кто истинно и честно воспринял монашескую жизнь, достойны полагающийся им чести. Однако поскольку некоторые люди под видом монашества расстраивают дела и Церкви, и государства (выделено мной), беспорядочно передвигаясь через весь город, и ухитряются строить или открывать монастыри или молитвенный дом без позволения епископа данного города, дабы, будь то в городе или в деревне, монахи подчинялись епископу, и так пребывали в покое, ограничиваясь жизнью поста и молитвы, оставаясь в тех местах, где они отреклись от мира, избегая всякого участия или вмешательства в церковные или мирские дела, никогда не оставляя своего монастыря, кроме как по спешной нужде с разрешения епископа города…".
До русской революции официально в Российской империи
было 117 млн. православных христиан, которые проживали в 67 епархиях, управляемых 130 епископами, и 50 с лишним священников и диаконов служили в 48 тыс. приходских храмов. В ведение Церкви находилось 35 тыс.
начальных школ / к 1899 г. в них училось почти 1.5 млн. учеников/ и 58 семинарий, а также более тысячи действующих монастырей с почти 95 тыс. монашествующих. При этом, из 2148 выпусников семинарий /к 1911 г./
только 574 приняли сан к 1913 г. И всё это рухнуло как карточный домик. Однако, умывшись кровью мучеников и исповедников, Церковь духовно и нравственно возродилась.
Что же мы имеем теперь. В настоящее время в России действуют 208 мужских и 235 женских православных монастырей, 12 665 православных приходов и 4696 воскресных школ. Остальные конфессии даже в сумме значительно уступают РПЦ по своему весу: более 4000 мечетей, около 70 синагог, 220 приходов Римско-католической церкви, треть из которых к тому же не имеет своих храмовых зданий. Всего около 20 тыс. объектов – такого количества нет ни у одной монополии в нашей стране. Площадь церковных сооружений варьируется от 5 до 50 тыс. квадратных метров, земельных участков – от 0,3 до 10 гектаров. Точная инвентаризация до сих пор не проводилась, но
общая площадь церковных земель до 1917 года составляла около 7,5 млн акров земли (3 млн га). Стоит учесть, что в Москве, например, стоимость 1 гектара земли составляет 6-7 млн. долларов. Это значит, что после того, как заработает новый закон и РПЦ получит всю собственность религиозного назначения, она превратится в крупнейшего негосударственного собственника земли. Ее имущество можно будет сравнить с
собственностью крупнейших российских корпораций – "Газпрома", РАО "ЕЭС России", "РЖД".
В 2008 году по оценкам ООН в мире 150 млн. беспризорных детей в возрасте от 3 до 18 лет и число их растет с каждым днем. Приблизительно 40% этих детей не имеют жилья, остальные работают на улицах, чтобы поддержать свои семьи. Некоторые неофициальные источники полагают, что это число увеличится до 800 миллионов к 2020 году. Если мы учтём, что дети составляют примерно 20-25 процентов населения в каждой отдельно взятой стране, тогда будет понятен весь ужас ожидающих нас трагедий и социальных катастроф. И это только одна проблема.Опять мы имеем феномен "болезни роста", но правда теперь совершенно не понятно как его преодолеть. С одной стороны внешнее благополучие от и зависимость /в материальном отношении/ Системы, а с другой не желание и не способность с ней конфликтовать.
ГЛУБОЧАЙШИЙ ОТРЫВ ОТ НАРОДА. ИЕРАРХИЧЕСКИЙ ПАРАДОКС.
Корень проблемы мне видится в следующем: Церковь – теократическое общество, руководимое кастой священнослужителей – святое и совершенное образование по своей форме и структуре (само собой падших людей это не касается). Теократическая идея является базисной, ибо в ней подразумевается а) воплощение Божества и б) связь всего земного с небесным в Церкви. Но, хотя теократия и предпологает подчиненность мирского интересам духовным, однако сохраняется опасное явление наблюдаемое испокон веков, когда представители этой самой духовной власти видят своё служение не со стороны налагаемых на них обязанностей, а со стороны присвоенных ими колоссальных (в материально-политическом смысле) и надуманных прав. Далее, само правящее духовенство (любой системы) укоренено в «реалистично-нереальном» мире. Действительно, а какой современной исторической реальности соответствуют высокопарные титулы наших патриархов, архиепископов и епископов, архимандритов, игуменов: «Патриарх всего Востока», «Архиепископ Афинский и всея Эллады»,
«Глава Коллегии Епископов, Наместник Христа и Пастырь всей Церкви на сей земле», «Отец отцов, Пастырь пастырей, Архиерей архиереев, тринадцатый Апостол и Судья всей вселенной», «Ваше Высокопреосвященство», «Ваше
Высокопреподобие», «Блаженнейший и Святейший», или титулы по названию давно несуществующих городов и стран - ну действительно, как дети малые. «Нам говорят, что всё это: титулы, обряды, обычаи, церемонии – суть
символические изображения; что в совокупности своей они являют тот «богатый символизм», которым православные должны гордиться. Но при этом забывается и упускается из виду единственно важный вопрос: символическое изображение ЧЕГО»? /прот. Александр Шмеман/. Как часто мы забываем, что избыток символов мутит лицо реальности, рождая гордыню и только гордыню. Так например, в храме Феодоровского монастыря в Городце Нижегородской области, уже сейчас нарисована фреска, изображающая здравствующего Патриарха Кирилла с нимбом и припиской "св. Кирилл, патриарх Московский". Человек, рождённый в лоне этой псевдореальности находит смысл и утешение в её логических кирпичиках-силлогизмах. Её строгие законы и порядки (более строгие для монашествующих), не мешают ему чувствовать себя свободно и безопасно, как члену хорошо воспитанной семьи. Конъюктурность и корпоративность современных
апологетов вполне закономерное явление. Защищается всегда то, что нуждается в защите. Существенно также, по крайней мере, в случае православия и католицизма, что построение общества «сверху» идет не непосредственно от Бога, но … через Церковь, а точнее «святых» иерархов. И с этим вполне справляются. Сложные, а порой ужасающие взаимоотношения между Творцом и Его созданием, не тревожат его душу, поскольку сводятся к формуле веры и специфическим нормам поведения, гарантирующие ему жизнь капусты или … святого. Безопасность жизни – безопасность Рая. Преданность Церкви, служение ей как проводнице воли Бога – вот основной принцип и девиз её бытия. У Церкви свой язык, иератический – формальный, стилизованный, прекрасно приспособленный к правовым (каноническим) и
богословским рассуждениям. Однако, современное богословие перестало быть выражением живого опыта Церкви, замкнувшись в узком кружке рафинированных академистов-интеллектуалов пишущих и работающих только для себя. Их специально-эзотерический, птичий язык понятен исключительно их «птичьему виду». «Они вполне смирились с глубочайшим безразличием к их деятельности всего церковного тела и в своем несокрушимом самодовольстве готовы объяснить это «антиинтеллектуализмом» основной массы духовенства и мирян» /прот. А. Шмеман/. У учителей истины (столь важной для спасения человека), которая по своим плодам смиряет, а не раздувает животы и лица, есть и своя риторика столь же многословная сколь и малодеятельная. Да, конечно, они не политиканы, но в этом весьма схожи с ними. Мы слышим их округлые фразы о вере, надежде и любви, столь похожие на колдовские заклинания, без внутреннего содержания того о чём говорится. Любовь и сострадание – без рук окропляющих раны и смывающих гной сочащийся из прокажённых ран. Любовь и верность – без слившихся в жарких объятиях тел и мятущихся в одиночестве этого мира душ. Вера – без детской доверчивости и отчаянного прыжка с закрытыми глазами в объятия неизведанного и непознаваемого Бога, чья милосердная рука проведёт нас сквозь ужасы, тьму и пропасти этого мира. Человека нельзя делить на двое и холя,убаюкивая его душу бросить его тело в сточную канаву. Человек не ишак, чья душа болтается в мешке на его широкой спине, а Церковь не фабрика по производству столь любимых старцев и столь вожделенных для наших душ чудес. Жаждущих новых
знамений и чудес не удержать в её лоне от хиромантии, магии и астрологии. Далее, сегодняшним проповедникам не достает единства во мнении по поводу природы добра и зла. Величайшее чудо для одних представляется черной магией и шарлатанством для других. Древних пророков истины и добра фанатично-озлобленные, говоря современным языком экстримисты, забрасывали камнями, распиливали деревянными пилами (пророк Исайя), распинали, но та же участь постигала волхвов и колдунов. Хула и богохульство одного века становились святыми заповедями другого. Апокалипсис одной цивилизации оказывается рождением следующей. Сегодняшние ереси и безумие одних становятся завтрашними символами веры и очевидными аксиомами для других.