«Пока нет оснований утверждать, что нынешние репрессии не превзойдут советские»

Интервью с советским диссидентом Владимиром Андреевичем Шаклеиным

- Владимир Андреевич, как Вы стали диссидентом? Что значит быть диссидентом?
- Будучи в вашем нынешнем возрасте и занимаясь общественными проблемами текущей жизни, не знал, что был "диссидентом". Данное определение для части граждански активных людей советского периода стало популярным в 80-е годы прошлого века. В 60-е годы такого определения не было, в 70-е годы таких людей в СССР причисляли к "инакомыслящим", имея в виду их оппозиционность к правящей системе власти с коммунистической идеологией. Именно так и называлась известная во всем мире монография Людмилы Алексеевой: "История инакомыслия в СССР", написанная ею в тот период. Сам себя изначально, как и своих соратников, с 1960-го года относил просто к "рядовым гражданам", не желающим быть равнодушными к насилию к человеку в СССР и лжи во всех сферах жизни: личной, общественной, государственной.

- Как простые советские граждане к Вам относились?
- Хорошо относились, многие по-человечески понимали нашу правоту, но считали "чудаками, не от мира сего, судьба которых была предопределена репрессиями КПСС". И мои друзья по деятельности знали, что репрессий не избежать и морально были готовы испытать невзгоды. Такое мировоззрение, кстати, описано в статье, посвященной подпольной организации "Просветительское общество", напечатанной в информационном сборнике статей «За права и достоинство человека в России» и подаренной вам.

- С кем из диссидентов Вы были знакомы и сотрудничали?
- В своей деятельности, кроме соратников по "Просветительскому обществу", мне посчастливилось встречаться в 1960-70-х годах с несколькими широко известными в прошлом диссидентами, чем горжусь. С некоторыми, например, с генералом Петром Григоренко, Андреем Твердохлебовым, Надеждой Емелькиной, Борисом Ефимовым и другими встречался по конкретным совместным делам. С Анатолием Марченко жил в одном городе Александрове в 1967-68 годах. Должен отметить, что поскольку в уставе "Просветительского общества" 1967 г. было требование общаться с наименьшим числом людей нашего круга (чтобы при последующих репрессиях против членов организации и их арестах, другие граждане не пострадали из-за нас). То есть у меня не было желания непосредственно встречаться со многими известными диссидентами. В их числе Андрей Сахаровов, Лариса Богораз, Наталья Горбаневская, Рой Медведев и др. С некоторыми из них несколько раз встречался случайно, во время судебных процессов. Например, на судебном процессе против А. Марченко в 1968 г, на суде против группы Л. Богораз и других манифестантов, протестовавших против ввода советских войск в Чехословакию и т.д.

- Что вас объединяло, а что, наоборот, разводило по разным углам? Всегда ли диссиденты находили между собой общий язык?
- В конкретных обстоятельствах диссидентов объединяли совместные дела, для меня лично связанные непосредственно с размножением и распространением "самиздата", т.е. информации, запрещенной властью как "антисоветской". То, что были разногласия среди диссидентов по идеологическим, политическим и другими причинами, наша группа в общих чертах знала и считала естественными в человеческих отношениях с разными представлениями о смысле гражданской деятельности. Например, известны были идеологические разногласия между Солженицыным и Сахаровым. По практическим делам - между Чалидзе и Твердохлебовым и т.д. Но по принципиальным вопросам практически все мы объединялись и подписывали различные письма, декларации и т.д.

- Есть ли сегодня диссиденты?
- Вас лично и ваших друзей в молодежной организации, других правозащитников в настоящее время есть все основания считать современными "диссидентами", по отношению к политике нынешней власти. Вы даже успели пострадать от современных репрессий за свою правозащитную деятельность. Так что у нас, пожилых, молодых и не очень, все также остаются нерешенными проблемы, с которыми "боролись" и в советское время и приходится сейчас их совместно преодолевать, в какой-то мере опираясь на опыт нашего поколения. Желаю молодым гражданам России успехов в решении тех гражданских задач, какие ранее не были реализованы.

- Испытывали ли Вы ненависть к советской власти?
- Ненависти к существовавшей власти как таковой, местной или верховной, не было. Было неуважительное отношение к тем людям, которые были не пригодны для управления страной или на местном уровне, из-за циничного лицемерия, лжи, обмана людей, причем в основном осознанного (построение мифического коммунистического общества). За применение репрессий против тех, кто разоблачал ложь и преступления против граждан, даже тех, кто был лоялен к власти. О том, что пятилетние планы "строительства коммунизма" не выполняются, власти было известно, но обманом через внушения и пропаганду они насильственно уверяли, что все замечательно. Провал всех пятилетних планов был мною доказан еще в 1960-61 гг в статье, которую распространял среди знакомых "самиздатом", за что в 1961 г. в КГБ был назван "американским шпионом" с репрессивными последствиями.

- Около года Вы провели в тюремном заключении в «Лефортово». За что? Как там к вам, политическому узнику, относились? Какие Вы извлекли уроки из тюремного заключения?
- Тюремное заключение в КГБ было немного более года (с 28.09.1972 до 18.10.1973 гг.). Основания к аресту и обвинениям - в «антисоветчине» (ч. 1 ст.70 УК РСФСР) - за размножение и распространение самиздата. В Лефортово сидел в разных камерах от одиночки до 1-2 соседей, все они привлекались по экономическим, "валютным" статьям УК. Ко мне они как к политическому относились уважительно. Не помню, чтобы были серьезные конфликты между нами.
Какие уроки извлек? В условиях КГБ опасно создавать организации не столько из-за личных репрессий, сколько из-за репрессий многих других, невиновных, особенно родственников, случайных знакомых и даже незнакомых людей, которые подвергались репрессиям только из-за наличия постоянных или случайных связей с "диссидентами". После Лефортово не принимал активного участия в организационной деятельности в агитации граждан участвовать в правозащитном движении.

- Чем с точки зрения диссидента, нынешние времена отличаются от советских, а чем похожи?
Не считаете ли Вы свою деятельность напрасной, а своё противостояние системе героическим, но бессильным?
- Нынешние условия пока что отличаются от советских уровнем былой жестокости наказаний или репрессий. Пока нет оснований утверждать, что нынешние репрессии не превзойдут советские. Сходство по содержанию: ничем "экстремизм" за свободу слова и собраний не отличается от "антисоветской" деятельности по тем же мотивам. Свою деятельность никогда не считал напрасной, о чем говорил и КГБ. Героических признаков не ощущал, убежден, что они были чисто гражданскими, какими и были бы в случае добровольного участия в войне против вторгшихся иностранных войск, типа французских в 1812 г. и немецких в 1941 г.

- Почему Вы не эмигрировали из СССР, как это сделали некоторые другие правозащитники?
- В КГБ после Лефортово предлагали мне эмигрировать. Вопрос чисто личного порядка: не хотел удаляться от своих граждан в СССР, в России в их противостоянии с тоталитарной античеловеческой системой и желал способствовать цивилизованным условиям жизни в условиях законности, человечности, " защищенности прав и свобод человека и гражданина". Для меня это были не пафосные фразы, а естественные условия существования. Поэтому никогда не было мыслей и о бесполезности своей жизни.

- О чём Вы беседовали с Петром Григоренко? Он ведь не был антисоветчиком. Известна его фраза, сказанная в США, из которых он не смог вернуться в СССР по той причине, что был лишён советского гражданства: «Я не могу преподавать своему врагу: я советский — бывший советский — генерал».
- Признаюсь, что личных бесед между нами не было. До знакомства и встреч мы достаточно узнали друг о друге, чтобы доверять в конкретных делах. Посещал его квартиру на Комсомольском проспекте в Москве сугубо по текущим самиздатовским делам: приносил откуда-то новый самиздат или заходил за новым, в том числе для размножения в наших условиях и затем возвращал. О его книге, написанной в эмиграции в США и те слова, которые вы привели из книги, во время нашего знакомства до 1972 г. мне не были известны. Полагаю, Григоренко догадывался о нашей подпольной самиздатовской деятельности, но никогда не слышал, как и от Анатолия Марченко, критических замечаний в адрес нашей группы (Валерий Балакирев, Юрий Юхновец и других, с кем он лично встречался).

- Я считаю очень актуальной следующую фразу П. Григоренко: «Власть, родившаяся в подполье и вышедшая из него, любит в темноте творить свои чёрные дела. Мы же стремимся вынести их на свет, облучить их светом правды. Власть, стремясь уйти из-под света, изображает наши действия, как нелегальные, подпольные, пытается загнать нас в подполье. Но мы твёрдо знаем, что В ПОДПОЛЬЕ МОЖНО ВСТРЕТИТЬ ТОЛЬКО КРЫС». Сегодня ситуация та же самая. Деятельность правозащитных организаций маргинализована не только в Карелии, но и во всей России. Это говорит о том, что власть по-прежнему остается коррумпированной и преступной. Почему, на Ваш взгляд, в России ничего не меняется к лучшему?
- Если кратко ответить, то потому что она "родом из СССР", со всеми ее порочными и преступными историческими корнями, только не из "царства свободы и гуманности человека к человеку". Все это впереди и вам молодым придется продолжать мостить дорогу к нему. Другого не ведаю. А то, что мы с вами на свободе и открыто говорим и действуем как считаем нужным, убежден, это те малозаметные перемены к лучшему, о чем даже не мечтали многие диссиденты полвека назад.

- Владимир Андреевич, как Ваши близкие относились к Вашей непримиримой позиции в отношении советской власти, преследованию?
- Мои родители (мама умерла от болезней в 1964 г. в возрасте 54 года, папа - в 1985 г., в возрасте 74 лет), а также многочисленные родственники с пониманием и моральной поддержкой относились к моей деятельности. Отец, Андрей Григорьевич, когда представители КГБ пришли во время моего заключения в 1972 году, не боясь, ругал власти за то, что арестовали "порядочного, честного и справедливого человека". Мой младший брат Юрий был в числе тех, против кого возбуждали дело с целью политических репрессий. Несмотря на это Юрий ежемесячно приносил мне в Лефортово передачи, хотя сам был студентом театрального института и жил только на подработках. Сестра Зоя с передачами приезжала в Москву из Ижевска, хотя сама воспитывала 2-х дочерей. После моего выхода на свободу, многие мои родственники оказывали различную материальную и моральную поддержку, невзирая на опасность репрессий.

- Чем Вы занимались после выхода на свободу? Кем Вы работали?
По образованию, инженер-металлург. Работал и на металлургических заводах. В связи с общественной деятельностью, которая была приоритетной при выборе образа жизни и целевых установок достижения конкретных практических результатов, приходилось часто не только менять места работы, специальности, но и места проживания. Хотел стать физиком, в связи с чем поступил в московских вуз по специализации «физика металлов».

Однако общественные проблемы реальной жизни не только личной, но и на государственном устройстве СССР перевесили личные наклонности с естественных наук на гуманитарные. Репрессивные препятствия КГБ в виде запрета учебы на философском и юридическом факультетах МГУ вынудили получить высшее техническое образование (заочно Пермский политехнический институт). Работая на Чусовском металлургическом заводе, увлекался научными исследованиями в области улучшения качества металла для изготовления рессор. После окончания института в 1967 г. сразу уехал в Подмосковье, в Александрове, где в то время стал жить известный диссидент Анатолий Марченко. С 1968 года жил в Москве, где совмещал работу инженера-диагностика по предотвращению аварий оборудования тепловых и атомных электростанций с интенсивной деятельностью по размножению и распространению самиздатовской литературы на территории бывшего СССР. После ареста в 1972 г и затем освобождения из Лефортовского изолятора попытался работать на Курской атомной электростанции, но из-за продолжающихся репрессий со стороны КГБ, был вынужден уволиться, много месяцев «бомжевал» по территории России. Затем пристанище для жизни и работы нашел в Эстонии, в Кохтла-Ярве. Пять лет работал в строительных организациях, затем 6 лет работал на сланцехимическом комбинате, занимаясь проблемами предотвращения аварий оборудования, работающего в экстремальных условиях (высокого давления и температуры, в агрессивных средах).
В 1986 году, когда появилась возможность вернуться в Россию, переехал с семьей на Урал, тогда еще в Свердловск, где до 1993 года работал инженером в научно-исследовательском институте металлургии.

- Чем Вы занимаетесь сейчас?
- С 1992 года нахожусь на пенсии и все свободное время посвящаю общественной правозащитной деятельности в нескольких организациях (был инициатором учреждения и участником движения "Демократическая Россия" с 1989 г. в Свердловской области и России, инициатором и участником правозащитного движения "За права человека" с середины 1990-х годов, был в числе учредителей
межрегионального "Независимого общественно-политического объединения "Возрождение" в 1990 г., инициатором и учредителем МОО "Межрегиональный центр прав человека", который до сих пор возглавляю с 1996 г. Также был инициатором создания "Союза правозащитных организаций Свердловской области" (СПОСО) в 1997 г. Принимал участие в деятельности "Мемориала" и других правозащитных организациях. Сейчас повторно утвержден членом ОНК (Общественной наблюдательной комиссии) Свердловской области, участвую в общественном контроле в
местах лишения свободы.

- Как Вы оцениваете состояние современного правозащитного движения? Что Вам явно импонирует, а что вызывает критические замечания и Вашу озабоченность?
Радует то, что гражданское движение за права и достоинство человека не затухает от бесчисленных репрессий со стороны властей. С другой стороны, становлению активного гражданского правового общества и государства в России в целом препятствуют исторические традиции пассивного отношения населения к повседневным нарушениям законности со стороны властей. Слабо осваивается правовая гражданская обязательность в мотивах собственных защитных действий и поступков человека в быту, в политической и гражданской деятельности. Без усвоения таких принципов приход современной цивилизации в нашу жизнь мучительно затянется на предстоящие годы и поколения. Состояние правозащитного движения в России считаю находится в начальной стадии становления и развития. При всей малочисленности участников движения, своей практической деятельностью его участники вынуждают власти считаться со многими его требованиями, в части признания верховенства права, хотя и в декларативной форме. Фактически власти в России, как и ранее в СССР, любыми способами, вплоть до преступных деяний, создают множество препятствий для развития гражданского общества, боясь широкого, массового гражданского правозащитного движения.

- Насколько сегодня может быть востребован опыт советских диссидентов?
- Безусловно, моральные гражданские принципы деятельности диссидентского движения прошлого и настоящего, в условиях репрессий любого уровня со стороны властей, будут постоянно востребованы гражданами для решения их текущих и перспективных жизненных проблем и задач, без которых будущего в России просто не предвидится.

- Что Вас сегодня волнует, тревожит в России?
- Существует обоснованная реальными условиями жизни палитра политических, экономических, социальных и этических проблем, способных в своем развитии привести Россию к тем же гражданским волнениям, вплоть до взрывных, результатом которых был распад российской империи, а затем и СССР. Катастрофические последствия для десятков миллионов невинных людей, пострадавших от гибели и физических страданий в былых революционных сражениях и самоуничтожениях, совершаемых репрессивных преступлениях против человечности реакционной тоталитарной власти против собственных граждан, хорошо известны нынешнему населению России.
Большинство граждан против повторения прошлых трагедий. Тем не менее, действия современных правителей России игнорируют уроки, гибельные уроки прошлого, и декларируемые ими права и свободы человека и гражданина в принципе в быту являются той же лубочной ширмой, какой в бывшем СССР была идея построения коммунизма к 1980 году (вспомним лозунги КПСС 1960-х годов: «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!)».
Глубоко тревожат реально прогнозируемые массовые и повсеместные выступления граждан против нынешних властей, цинично нарушающих в России права человека на жизнь, здоровье, защиту, человеческое достоинство, свободу слова и отдаляющих свободный выбор народа той власти, которая на деле будет способна ответственно решать текущие проблемы современности, преодолевая политический, экономический, социальный, нравственный кризисы.

Вопрошал Максим Ефимов (Карелия)
Декабрь, 2010

Автобиография В.А.Шаклеина
Председатель Совета координаторов Межрегионального центра прав человека (МЦПЧ), Координатор по Уральскому Федеральному Округу Общероссийского Общественного Движения «За права человека», Член Международного Общества Прав Человека (МОПЧ).
Родился 22 августа 1937 года в гор. Ижевске, в семье рабочего. В 1959 году закончил вечернюю школу рабочей молодежи с серебряной медалью и поступил в московский институт стали по специальности «физика металлов». С 1960 года активно занимался общественной правозащитной деятельностью. С 1961 года подвергался репрессиям органами КГБ за распространение «самиздатом» своей аналитической статьи о провале выполнения пятилетних планов в СССР в 1930 - 50-х годах. В 1962-67 годах занимался правозащитной деятельностью в гг.Ижевске и Чусовом в Пермской области (защищал права рабочих, создавал правозащитные группы, выступал на общественных мероприятиях по правовым проблемам), подвергался преследованиям органов КГБ.
В 1967 году закончил заочное отделение Пермского политехнического института по специальности «инженер-металлург».
Летом 1967 года, вместе с соратником по правозащитной деятельности Валерием Балакиревым, в Москве создали подпольную правозащитную организацию «Просветительское общество». Активисты от Просветительского общества размножили более 250 наименований и распространили «самиздатовскую», запрещенную в СССР литературу (политическую, экономическую, философскую, художественную и др.) в различных городах (в Москве, Ленинграде, Ижевске, Чусовом, Майкопе, Липецке, Киеве и т.д.). В 1972-73 годах был арестован за «антисоветскую деятельность» и находился в Лефортовской тюрьме КГБ в Москве. После освобождения работал на Курской атомной электростанции, затем в 1975 году, из-за репрессий КГБ, был вынужден уехать в Эстонию, где работал инженером на стройке и на химкомбинате в Кохтла-Ярве. Там продолжал заниматься правозащитной деятельностью. В 1981-83-х годах написал аналитические статьи, касающиеся провалов плана строительства коммунизма и прогнозируемом экономическом крахе СССР к 1990-2000 годам, распространял их «самиздатом» в разных городах СССР.
В 1986 году использовал возможность вернуться в Россию, в Свердловск. Работал ведущим технологом в ЦНИИМ. С 1988 года принял активное участие в общественной деятельности при образовании Уральского народного фронта. Мемориала, в выборных кампаниях депутатов различных уровней. В 1989 году был идеологом и активистом создания массового общественного Движения «Демократическая Россия», в 1992 году был избран сопредседателем регионального отделения Движения. В 1990 году был избран депутатом Свердловского (Екатеринбургского) городского Совета.
В 1991 году был в числе инициаторов образования независимого общественно-политического объединения «Возрождение», был председателем его Думы в 1991-95 гг. В 1994 году был избран координатором Уральского центра прав человека. В 1996 году был инициатором и учредителем создания Межрегионального центра прав человека, действующего в разных городах Свердловской и других областей России. В 1997 году был избран председателем Координационного совета Союза правозащитных организаций Свердловской области. Был в числе инициаторов и учредителей Общероссийского движения «За права человека» и образования его регионального отделения в области. В 2000 году избран членом Совета Движения «За права человека». Координатором по Уральскому Федеральному Округу.
В 2003 году назначен региональным экспертом Европейской Комиссией по правам человека.
В период правозащитной деятельности оказывал поддержку в защите прав политических заключенных, репрессированным, рабочим, «трущобникам», учителям, детям и другим гражданам, чьи права были нарушены властными органами. Наиболее «прецедентными» можно назвать результаты деятельности, связанные с созданием подпольной организации «Просветительское Общество», более 5 лет (с 1967 по 1972 годы) действовавшее на территории бывшего СССР в 12 - 15 городах разных республик; инициатива в целевом финансировании строительства жилья для граждан, проживающих в «трущобах», в горсовете, в 1992-93 гг., в результате несколько тысяч «трущобников» Екатеринбурга получили благоустроенное жилье;
судебное преследование Губернатора и Правительства Свердловской области в 1996-2000гг., в защиту прав более 2500 учителей Талицкого и 1700 учителей Богдановичского района Свердловской области, в 2002 г.-судебное преследование властей всех уровней против дискриминации прав сельского населения. С 2003 году – судебное преследование областного суда, вплоть до Европейского Суда, за многочисленные нарушения законности. Ежегодно с 2002 года реализует правозащитную программу бесплатного консультирования по защите прав граждан - по месту их жительства – через участие в правозащитных поездках по городам и районам Свердловской области, Урала, России – более 120 поездок.
Любимые занятия: чтение, посещение музеев и художественных выставок, спортивные увлечения.
Жена, инженер-конструктор (в настоящее время на пенсии). Сын закончил УрГУ и СИНХ, экономист.