Страна худо-бедно, но без малого 30 лет прожила на инфраструктуре застойной эпохи

Отважные речи премьерского пресс-секретаря Д.С. Пескова, разом заступившегося и за здравствующего В.В. Путина, и за покойного Л.И. Брежнева, — да еще и перед заведомо недружественной аудиторией телеканала «Дождь» — не могли не раздражить весьма многих. В самом деле, слова Пескова: «Многие говорят о брежневизации Путина. При этом так говорят люди, принципиально ничего не знающие о Брежневе... Брежнев — это не знак минус. Для нашей страны — это огромный плюс» отдают нарочитым историческим ревизионизмом. 

Дело не в том, что вдруг ставший объектом похвал Леонид Ильич в действительности был лютым зверем — до таких утверждений практически никто не доходит, все отмечают вегетарианский характер брежневского правления. Дело в том, что хуление брежневского застоя долгое время было объединяющим общим местом. Еще при жизни генсека по комическому старику Панталоне, в которого на склоне лет превратился державец полумира, не прохаживался (благо, это было довольно безопасно) только ленивый. Анекдоты про Брежнева рассказывали не только на диссидентских кухнях, но даже и страшно сказать где. А уж в эпоху, отмеченную всеобщим «Перемен требуют наши сердца», выяснилось, что все беды от застоя.

Эпоха действительно была хотя и не черная, но довольно серая, за каковой устойчивый серый цвет ее и ругали и ругают, но установка не видеть в ней вообще ничего, кроме всепоглощающего серого цвета, рано или поздно должна была породить обратный ход мысли. Если очень долго вешать на некое историческое лицо всех собак, гарантированно найдется тот, кто пожелает, подобно Д.С. Пескову, увесить это лицо заместо собак лаврами.

Это тоже будет немалой односторонностью, но вообще-то трудно не признать, что после смерти Леонида Ильича наша страна худо-бедно, но без малого 30 лет прожила на инфраструктуре застойной эпохи. Дороги, промышленность, энергетика, транспорт, публичные здания и частные жилища — львиная доля всего этого была создана в те самые годы. Живя десятилетиями в очень большой степени на застойном заделе, можно было бы относиться к тому времени со снисхождением.

Это уже не говоря об олигархах, большая часть которых по-хорошему должна была бы изваять золотые статуи божественного Леонида в натуральную величину и вместе со своей обслугой курить перед ними ладан. Не будь брежневской энергетики и тяжелой промышленности, чем владели бы нынешние эффективные собственники? Трудами рук своих?

Конечно, уже оказанная услуга — не услуга. При действиях в жанре «Мы нашей бабушки домик пропьем по закладной, сначала по первой, потом по второй» трудно ждать признательных похвал покойнице. Но даже нимало не признавая брежневских трудов по скудному, но все-таки обустройству страны, зададимся вопросом о причинах столь длительного — 18 лет — брежневского контракта со страной. Нельзя же все списывать на всеподметающий КГБ. Комитет, конечно, в меру сил подметал, но не до такой же степени, чтобы сдержать всеобщий порыв сердец, буде тот возник бы. А если он не возник, то почему?

Тут стоило бы обратить внимание на символическую дату прихода Брежнева к власти — 1964 год. Символическую, потому что в тот год исполнилось полвека начавшейся в 1914 году эпохи, каждый год которой был запредельно интересен для историка и соответственно печален для современника. Первая мировая, революция, гражданская война, голод, террор, коллективизация, террор, Вторая мировая, разруха, смерть Сталина, драки диадохов, хрущевские эксперименты. На фоне такого количества приключений, прошедших через каждую семью, само прекращение разнообразия воспринимается как редкостная и желанная экзотика. 

Спустя полвека после 1914 года вдруг вернулись господство частной жизни и довольно убогое — но ведь полвека вовсе никакого не было — потребительство. Что и было воспринято как наступление не золотого, разумеется, но немного позолоченного века. Наполеон как-то кричал на своего генерала: «Вам неинтересна война, вам бы только гулять по Парижу». «Да, Ваше Величество, — отвечал генерал, — мне ведь так мало довелось гулять по Парижу». В чем и весь секрет застоя. 

Покуда из сердец не сотрется память о былом многообразии и связанных с ним приключениях, сердца (тем более во всеобще массовом порядке) не потребуют перемен. Хорошо это или нехорошо, но так уж самим Господом Богом заведено, и напрасно вольтерьянцы против того говорят.