Дом под рюмкой

Его зовут «Дом под рюмкой». Появилось сие воплощение архитектурной мысли на Остоженке в 1909 году.

Вообще-то дом № 3 состоит из двух частей. Первую, четырехэтажную, проектировал автор московских «тучерезов» Эрнст Нирнзее в 1904 году, но внимание народа привлекла вторая — авторства Валентина Дубовского. Потому что на крыше натуральная рюмка. Хоть и перевернутая.

Версий, почему солидный доходный дом обзавелся таким украшением, было несколько, но все они сводились к одной теме. Мол, владелец его, купец Яков Филатов, запойно пил, и отец пообещал подарить ему дом, если тот расстанется с пагубной привычкой. По другой версии, инициатором здорового образа жизни сына была мать молодого гуляки. В третьей вариации сам Яков, чуть не пустив по ветру состояние, вовремя одумался, встал на путь истинный, построил во искупление грехов дом с дешевыми квартирами и в память о расставании с безалаберной пьяной жизнью увенчал свое жилище злодейкой-рюмкой, но опрокинутой: мол, все, баста!

А пил, шушукались горожане, Яков Михайлович до самых журавлей. Был такой критерий затянувшейся с вечера трапезы. Вот что рассказывал об этом Гиляровский: «Завтракали до "журавлей» - было пословицей. И люди понимающие знали, что, значит, завтрак был в "Славянском базаре", где компания, закончив шампанским и кофе с ликерами, требовала "журавлей". Так назывался запечатанный хрустальный графин, разрисованный золотыми журавлями, и в нем был превосходный коньяк, стоивший пятьдесят рублей. Кто платил за коньяк, тот и получал пустой графин на память. Был даже некоторое время спорт коллекционировать эти пустые графины, и один коннозаводчик собрал их семь штук и показывал свое собрание с гордостью».

Впрочем, по поводу всех этих истинно русских вариаций возникают некоторые сомнения. Яков Михайлович был старообрядцем, и не простым, а общественным членом-учредителем, а также попечителем Московской старообрядческой общины Рогожского кладбища (сокращенно МСОРК). Эта община была образована в 1907 году, после выхода царского указа «Об укреплении начал веротерпимости», который позволил «нелегалам» выйти из подполья, и стала самой большой старообрядческой конфессией в России. Мог ли Филатов, блюдя веру, которая предписывала «не пить, не курить, в театры бесовские не ходить», быть героем подобной истории?

Так что, возможно, следует рассмотреть версию четвертую — архитектурную. Дубовской любил всячески интерпретировать модерн, сочетал готику и романскую архитектуру. Тяготел к стилизованным замкам, рыцарям и всяческим диковинным созданиям. Вот и дом на Остоженке изобилует лепниной с всевозможными русалками, чудищами и зверями. Специалисты считают оформление здания уникальным. Так что «рюмка», скорее всего, - архитектурный креатив. Тем более, что всевозможные башенки были тогда в Москве в ходу.

Современники, как водится, изысков не оценили. Газета «Московский еженедельник» писала: «Каждый новый год приносит Москве несколько десятков новых, чудовищно нелепых зданий, которые врезаются в городские улицы с какой-то особенной, только одной Москве свойственной, удалью. Ну где еще встретишь что-нибудь подобное новому дому в начале Остоженки».