О всенародной любви к народному артисту. А.Мягков

И вот прошло уже даже больше, чем 9 дней после кончины Андрея Мягкова, отзвучали траурные речи, напомнившие нам о том, каким он был хорошим артистом, человеком, каждому родным, и вообще «таких больше не бывает»...

Писаки вытянули всё из события «смерть всенародно любимого настоящего народного артиста», не забыли прокричать, что вдова, с которой всенародный любимец «прожил душа в душу 57 лет», проводить его в последний путь не пришла. Даже как бы попереживали об оставшейся одной вдове - для приличия.

И, конечно, прикинули доставшееся ей наследство.

Выяснили, что ничего-то у Андрея Мягкова, народного и всенародного артиста, кроме советской ещё квартиры в Москве и дачного участка в Подмосковье нет. Ах, да, ещё простенькая иномарка, «Фольксваген-Тигуан», которую вдова, конечно же, продаст.

А откуда у пары народных артистов быть чему-то, если с 2013 года, когда у Анастасии Вознесенской прямо в театре перед спектаклем случился инсульт, они оба больше нигде не «зарабатывали» - ни на сцене, ни в кино? А жили на пенсии народных артистов. Знаете, какая это офигительная сумма? Аж 50 тыс. рублей...

Кто-нибудь знает, что такое ухаживать за постинсультным больным? Андрей Мягков знал. Потому что за несколько лет до этого инсульта уже выхаживал жену после менингита - его самой тяжелой формы. И тогда жену вытащил. Громких слов писать не буду. Он ее вытащил постоянным ежедневным уходом.

Вот и в 2013 г. он понимал, что означает диагноз «инсульт». Поэтому ушел из театра. Совсем. Чтобы ухаживать за своей Асей.

Да, не жаловался.
Но, уверена, что не всегда справлялся. Ничего не рассказывал, от помощи отказывался. По сообщениям сми.

Что можно ответить на вопрос «тебе помощь нужна? какая?». Помощь, какая... Точно не разговорами и дежурными сочувствиями - на них времени нет.

Вот у тебя дома - больной взрослый любимый человек, неподвижный или малоподвижный, которого надо несколько раз в день накормить (чем-то, что надо приготовить из чего-то), провести все санитарно-гигиенические процедуры, позаниматься над восстановлением подвижности, дать вовремя лекарства, которые тоже надо купить, постараться быть оптимистичным (без этого никак).

Кто хочет помочь, тот помогает. А не спрашивает. А если спрашивает, то хочет услышать «ничего не надо, у нас всё хорошо».

«Закрытые. Никого не принимали».

Кого принимать? Для чего? Чтобы увидели ее такой... немощной... и потом раструбили своими комментариями и домыслами?

Во внешнем мире шло время, что-то происходило, но главное - уходили друзья и те, кто были дороги. Он ездил прощаться. Потому что не проститься не мог. Прощался за себя и за нее тоже. Только в такие моменты можно было увидеть его слезы... только в такие.

Он до последней возможности выводил свою Асю погулять. И они гуляли, как и прежде, рука об руку. А во время последний их прогулки он вывел ее из подъезда, посадил на лавочку. А она упала. Бросился поднимать. От помощи, как всегда, отказался. Ну, чем может помочь подскочившая соседка-ровесница? Больше их гуляющими никто никогда не видел.

Иногда и он, сильный духом, но уже не телом, ломался. Тело подводило всё чаще: и суставы болели, особенно в ногах, и головные боли изнуряли, и глаза отказывались видеть. А пронырливые «журналисты», у которых всё схвачено, тут же раскаляли телефон. «Я прекрасно себя чувствую», - отвечал он из больничной палаты.

А недавно угнали его автомобиль. В это сложно сразу поверить. Вот он стоял на своем месте, а теперь его нет. И как ему теперь быть на этих своих плохо слушающихся ногах? Как добираться до магазинов и аптеки? Как теперь он повезет Асю на дачу? Ведь скоро весна...

Не выдержало его с 6-ю замененными клапанами и аортой сердце. Ведь предел прочности есть у всего. Особенно у сердца.

И, если ТАМ Андрей Мягков не попадет в Рай, то справедливости нет не только на Земле...

Ирина Соларева