О доверчивости и недоверчивости

Наша доверчивость вполне может считаться легендарной. Я говорю сейчас даже не о низах (интеллектуальных), а о верхах общества. Впрочем, как раз в этом низы и верхи едины – когда очень хочется верить – а когда же нам не хочется? – мы готовы верить кому угодно и чему угодно. И не только готовы – верим.

Вот сегодня мне попалась гневная заметка. Оказывается, "Гражданская платформа" Прохорова пошла на "Антимайдан". Автор возмущен поведением лидера партии (фамилию он тактично не называет), решившего антимайданить, ни с кем не посоветовавшись. И поэтому автор заметки требует срочного созыва ЦК, или я уж не помню, как у них это называется.

Кто этот негодующий автор? Я бы не угадал и с тридцати раз. Прохоров. В первый момент мне показалось, что я схожу с ума. Во второй решил погуглить. Поиск оказался не вполне удачным. Кто лидер "Гражданской платформы", Гугл мне не сообщил. Но оказалось, что у них там есть председатель Политбюро. Некто Шайхутдинов, Рифат Габдулхакович, как я узнал из Википедии. Депутат Госдумы с 2003 по 2011 год от ЛДПР, выпускник киевского института физкультуры, кандидат экономических наук. В общем, человек с большим жизненным опытом. Думаю, что Прохоров имел в виду именно его. Хотя и не поручусь. Но это неважно. А важно то, что мы гневу Прохорова поверим. Ведь надо же кому-нибудь верить!  

Другая заметка. И снова автор – человек, приятный во всех отношениях. Рассказывает о коллективном письме Путину с просьбой пожалеть Савченко. Объясняет, что другого президента у нас нет. А право на милосердие по конституции у нас только президент. И мы верим. Про милосердие по конституции. Ну, как же – ведь пишет человек хороший. А кому-то ведь надо верить!

Еще пара заметок. О марше "Весна". Один автор пишет, что собрать много народа могут только Навальный с Немцовым, Касьяновым и с "телом в Цюрихе, душой с вами" Ходорковским. И поэтому нечего выпендриваться, а надо делать, что велено. Второй автор более аналитичен. Он доказывает, что пора созывать на протест тех, кто недоволен не абстракциями, вроде господлости, а вещами земными – состоянием своего кошелька.

В том смысле, что только бунт голодных, оставленных без Хургады и пармезана, сметет эту власть и установит на ее месте царство света под скипетром Алексея, или одного из Михаилов, или даже Бориса Второго, а то и под их общим, тетрарховом скипетром. И мы снова верим. Ведь – и вправду же...

Это одна крайность. Другая – наевшись обмана до отвала, не верить никому и ничему. Тут уже и в "дважды два – четыре", и в "Волга впадает в Каспийское море" выискиваются коварные замыслы обмануть наивного меня. В общем, "первое апреля – никому не верю".

С точки зрения технологии политического манипулирования обе позиции одинаково удобны. С доверчивыми всё совсем просто. А с недоверчивыми поступают, как с ослами, которых, когда их нужно погрузить в вагон, тянут от вагона. Тут простая логика. Если человек, услышав "а", верит, что "не-а", то для того, чтобы он поверил в "а", ему нужно говорить "не-а". На практике чуть сложнее, но общий принцип именно такой.  

В таком состоянии, когда мы можем только верить или не верить, но совершенно не способны различать правду от неправды путем анализа: проверкой того, что нам подают в качестве фактов, сопоставлением мнений с фактами, прошедшими такую проверку, изучением личности и мотивов говорящего, и так далее и тому подобное – мы совершенно беспомощны. Более доверчивые из нас крутятся, как флюгер, соглашаясь с каждым новым услышанным мнением и забывая про то, с чем были согласны пять минут назад. А недоверчивые застыли, как заклинивший флюгер, какие бы новые доводы или обстоятельства им ни открывались.

В общем, всё как в том древнем, советских времен анекдоте про тестирование при приеме на работу. "Первый соискатель. "Сколько будет дважды два? – Пять. Сколько-сколько? – Пять". Резолюция: незнающий, но упорный – принять. Второй соискатель. "Сколько будет дважды два? – Пять. Сколько-сколько? – Шесть". Резолюция: незнающий, но ищущий – принять". Вот так и мы поделились на упорных и ищущих, верящих и неверящих.

И совершенно не желаем становиться думающими.