"Пушкин заплатит".

Оставался примерно месяц до конца боевых действий в Германии.

В советской зоне движется «виллис» с четырьмя американскими офицерами, прикомандированными к одному из штабов нашей армии для координации действий на заключительном этапе войны.

Неожиданно на одном крутом повороте дороге, где машина двигалась на минимальной скорости, с двух сторон на подножки «виллиса» вскочили советские солдаты. Машину быстро остановили. Ошарашенные американцы молчали. И только один из них, понимая, что их могут убить, приняв за немцев, закричал первое, что пришло на ум:

- Сталин!.. Рузвельт!.. Черчилль!.. Америка!.. «Кока-кола»!.. – и увидев, что его слова на русских возымели действие, уже спокойно добавил: - «Лаки страйк»…

Старший в группе русских, капитан, на несколько секунд задумался, но затем самым решительным образом потребовал освободить машину. Он её реквизирует для срочных нужд Красной Армии.

Поняв, по тону говорившего, что с ними не шутят, американские офицеры быстро и молча, освободили автомобиль. Русские тут же вскочили в машину.

Движимый более привычкой делового человека, чем обидой за грабёж посреди дороги, старший из американцев на ломаном русском языке поинтересовался:

- Кто же заплатить за машину американской армии?

- Пушкин заплатит! – не задумываясь ни на секунду, ответил русский капитан.

- Господин офицер, будьте добры написать расписку за реквизированную машину к господину Пушкину.

- Пожалуйста! – капитан вынул из планшета лист бумаги и размашисто написал: «За реквизированный «виллис» у мистера такого-то, заплатит Пушкин» И подпись: «капитан такой-то».

Вручил бумажку американцу, небрежно козырнув. И тут же, уже красноармейский, «виллис» умчал его вместе с солдатами, вперёд, оставив оплёванных союзников «обтекать» посреди дороги, в ожидании попутной машины или очередных реквизиторов от Красной Армии.

Американцы долго ругали между собой русских фронтовиков, а заодно и самих себя. Несколько часов назад они отказались взять с собой одного из старших советских офицеров, которого им буквально навязывали в штабе одной советской армии. Но они отказались, подозревая, что этот офицер будет присутствовать в качестве надсмотрщика над ними. Теперь же после такого супернеприятного происшествия, они начали догадываться, что русские, скорее всего, хотели присутствием среди американцев своего старшего офицера, оградить их от произвола фронтовой вольницы.

Хорошо, что не пристрелили… Союзнички…

Закончилась война.

Прошло почти четыре месяца после описанных событий. Офицер, бывший старшим в той пострадавшей от красноармейцев-беспредельщиков группы, оказался в Вене.

Неожиданно он узнаёт, что среди военной администрации столицы Австрии есть человек по фамилии Пушкин. К тому же он занимает довольно серьёзную должность. Ага! Значит, тот русский капитан его не обманул! Действительно есть такой Пушкин! И Пушкин ему заплатит! Американец впервые подумал о русском капитане не только без злобы, но даже доброжелательно.

По большому счёту можно было и не предъявлять русским претензии, но обида на бравых советских вояк, доставивших ему такой неприятный дискомфорт, взяла своё. К тому же зря, что ли он сохранил эту расписку на машину? Коллеги уже тогда посоветовали ему выбросить эту бумажку – русские по счетам не платят. Но он, деловой человек, и бумагу сохранил. К тому же есть возможность убедиться самому в том, платят русские по счетам или нет…

… Пушкин с огромным удивлением прочитал расписку несколько раз. Даже рассмотрел её с другой, чистой, стороны. Суть дела он понял сразу, но такими своими действиями просто выгадывал время, пытаясь найти приемлемый выход из положения. Его тоже поразила наглость своих соотечественников ни столько к американцам, сколько к своей знаменитой фамилии.

- Вот засранец! – невольно вырвалось у него, и он тут же нахмурился, поняв, что ляпнул при американце лишнее.

- Что-то не так? – поинтересовался американец.

- Нет, нет! Всё нормально. Пойдёмте со мной, - успокоил его Пушкин.

Они спустились на первый этаж, и вышли в большой внутренний двор здания советской военной администрации. Весь двор был заставлен трофейными немецкими легковыми автомобилями.

- Выбирайте любую машину! – широким жестом предложил Пушкин. Американский офицер с большим удовольствием воспользовался предложением и выбрал себе хорошую машину.

Пушкин оказался четырежды умным человеком: не стал крохоборничать из-за машины; взял у американца расписку, что тот не имеет претензий к советской стороне; убедил его, что машина была реквизирована у союзников только при наличии крайней нужды в ней; не стал объяснять американцу все тонкости приколов в русском языке.

Пусть американец будет уверен, что мы все честные партнёры. Мы же союзники, в конце концов…