Минуты созерцательности в пекле войны: снаружи взрываются бомбы, внутри, в бункере, полевой врач Курт Ройбер показывает боевым товарищам свой рождественский дар. Художнику не было суждено вернуться домой. Но его рисунок попал в Германию - и стал иконой.
...Под конец все посетители притихают. Нередко у кого-то на глазах появляются слезы. Каждая экскурсия в мемориальную церковь кайзера Вильгельма заканчивается у маленькой ниши, в которой висит рисунок углем: Сталинградская Мадонна. Даже тот, кто не знаком с подробностями ужасов, связанных с названием Сталинграда, инстинктивно смолкает.
Этот рисунок являет собой чудо сразу в нескольких отношениях: он появился на Рождество 1942 года, среди войны, во время одного из сражений, рекордных для мировой истории по величине потерь. Кроме того, в условиях жуткого холода и постоянного страха за жизнь он на какой-то краткий миг подарил утешение и надежду. Наконец, он „выбрался“ из Сталинграда и оказался оказался в берлинской мемориальной церкви.
Трогательная история Сталинградской Мадонны началась 70 лет назад. С 23 ноября 1942 немецкие военнослужащие 6-й армии под командованием генерала Фридриха Паулуса находились в кольце. Снабжение осуществлялось по воздуху и было скудным. При температуре от - 30 до - 40 градусов многие из голодных и замерзающих солдат потеряли веру в обещанное освобождение из котла.
Среди попавших в окружение был теолог и медик Курт Ройбер, войсковой врач. Для национал-социалистов это был неудобный человек: отец троих детей и священник из села Вихсманнхаузен в земле Гессен обращал на себя внимание своими проповедями и своими антифашистскими убеждениями. За это в 1939 году его послали на Восточный фронт, но и там он шел против воли начальства, - в частности, оказывая помощь гражданским лицам.
„Праздничная атмосфера при всем убожестве и грязи“
Когда он приезжал на побывку домой в октябре 1942 года, его младшей дочери Уте исполнилось всего 4 года. Отца, который привозил с собой множество рисунков, ныне 74-летняя Уте Толкмитт хорошо помнит по сей день:“Он радостно играл со мной. Его отцовская любовь была такой невероятно душевной, я вспоминаю о ней с большой нежностью“. В ноябре Ройбер снова вернулся в Сталинград.
Несмотря на все бедствия, письма Ройбера из Сталинграда несут надежду. Будучи христианином и гуманистом, он связывал свою уверенность с тем, что любовь к ближнему, присущая человечеству, переживет темные дни. А ведь у него были все причины, чтобы пенять на судьбу - или на Бога: вернись он на фронт всего на 48 часов позже, он уже не оказался бы в Сталинградском котле. После его прибытия советские войска взяли немцев в кольцо.
Мужчинам в котле, изможденным войной, мысль о Рождестве казалась столь же далекой, как и их семьям. Несмотря на это, они готовились к праздничным дням: экономили продукты, которых и так не хватало, прибирались в холодных времянках и украшали их, вырезали рождественские блюда и мастерили рождественские венки и „елки“ из степной травы и щепок. „Праздничная атмосфера во всем этом убожестве и грязи“, - так описывал Ройбер общий настрой в письме к своей жене Марте Ройбер-Иске.
Сюрприз в навечерие Рождества
Он тоже тайно готовил в своем импровизированном ателье сюрприз. Кусочком угля на обратной стороне карты Советского Союза размером 95 х 115 см он рисовал картину.
24 декабря работа была готова: в обед в бункере мужчины все вместе спели рождественское „Тихая ночь“ и другие песни. После поздравления командира Вильгельма Гроссе Ройбер открыл своим товарищам в тесном бункере дверь чулана - так, как в Германии обычно открывают предуготовленную „рождественскую комнатку“ детям. В свете свечи вояки увидели рисунок Ройбера, прикнопленный к деревянной доске на глинобитной стене.
Очарованно-благоговейно мужчины молча смотрели на простое изображение Богородицы. Мария с Младенцем изображены в округлых, мягких, абстрагированных формах - укутанные в большой, как бы защищающий плат;сильные руки матери держат дитя. Любящая улыбка застыла на ее губах. Складки материала образуют глубокую тень, но на лица Матери и Младенца падает свет. Картина излучает чувство защищенности и тепло.
Рамку образует надпись: „Рождество 1942 г. в Сталинградском котле“.
Немцы были растроганы. Совершенно неожиданно в аду под Сталинградом до них дошла рождественская весть. Когда он работал над этой картиной, писал потом Ройбер домой, он вспоминал слова евангелиста Иоанна: „Свет, жизнь, любовь“. Вместе с картиной эта формула должна была вселить надежду. Свет - среди русской зимы, которая почти без остатка состоит из мрака и холода. Жизнь и любовь - в разгар смертоносного сражения, наполненной ненавистью войны. Ройбер продолжал: „Эти слова становятся символом тоски по всему, что вне нас присутствует в столь мизерных количествах и что в конечном счете может рождаться только в глубине наших сердец“.
Последняя бутылка игристого и „Светлое Рождество“
В бункере немцы распили последнюю бутылку игристого - „за все, „что мы любим“. Выход из созерцательного настроения был жестким: в непосредственной близости от бункера разорвались 4 бомбы. Ройбер поспешил наверх и обнаружил одного убитого и четырех раненых. Убитый незадолго до этого покинул праздничное собрание. „Он только и успел что сказать: „Я еще допою с вами „,Светлое Рождество‘, - печально писал Ройбер домой. - На этом наш праздник закончился“. Артиллерийские снаряды советских войск нарушали тишину Святой ночи, но взгляды немцев в бункере не отрывались от их Мадонны.
В последующие недели положение немцев еще более усугубилось. В начале 1943 года тяжело раненый командир Ройбера Гроссе был эвакуирован из-под Сталинграда с одним из последних самолетов. С ним теолог передал семье свои рисунки. И написал: „На одном из рисунков - ваш отец, это для матери. (...) Мадонна, написанная в укреплениях - для вас всех“.
Вскоре после этого советские войска взяли Сталинград. Из более чем 300 000 военнослужащих 6-й армии, ранее взятых в кольцо, 90 000 выживших попали в плен; в их числе был Ройбер. Всего лишь 6 000 из них - кому-то через долгие 10 лет - было суждено вернуться на родину. Ройберу - нет. После выздоровления от сыпного тифа в лагере Оранки он страдал хроническим воспалением среднего уха. Он смог по зиме дойти со всеми до лагеря в Елабуге, но там впал в кому и умер 20 января 1944 года.
„Перед ничем, во власти смерти“
В доме пастора в Вихманнсхаузене, в гостиной которого висела „Сталинградская Мадонна“, родные Ройбера мучались неизвестностью. Только в 1946 году пришла „похоронка“ - вместе с последним письмом Ройбера и его последним рисунком, „Плененной Мадонной“: Мария в черном одеянии с глубокими складками на лице, прижимающая к себе озаренного внутренним светом Младенца.
Это явный перелом: новый рисунок Божей Матери, созданный Ройбером год спустя после Сталинграда, несет в себе больше безутешности и свидетельствует об отчаянии автора. В форме „обрамления“ картины 25 декабря 1943 года он написал для „немецкой жены и матери“ свою, может быть, последнюю проповедь: „В самом конце пути, перед ничем, во власти смерти - что за переоценка ценностей произошла в наших сердцах! Так давайте же воспользуемся этим временем ожидания как семья, - в профессии, в народе. Посреди нашего предрождественского смертного пути уже виднеется радостное зарево Рождественской ночи, этого праздника рождения нового времени, в котором - как бы тяжело это ни было - мы постараемся быть достойными вновь подаренной нам жизни“.
Эти две Мадонны, около 150 рисунков и сотни писем родителей остались детям Ройбера в память о нем. Для Уте Толкмитт такое наследие стало благословением и призванием. Вместе с братьями и сестрами она в 1983 году решила выставить „Сталинградскую Мадонну“ на всеобщее обозрение. Мемориальная церковь в Берлине, серьезно пострадавшая во время Второй мировой и оставленная в таком виде в память об ужасах войны, показалась им наиболее подходящим для этого местом.
На сегодняшний день церковь подарила две официальные копии „Сталинградской Мадонны“. Одну - английскому городку Ковентри, где в напоминание о войне тоже остались руины собора. Другую - в знак примирения - передали кафедральному собору Волгограда. Города, который 70 лет назад носил имя Сталина.
По материалам: Мартин Крузе (издатель): „Сталинградская Мадонна - работа Курта Ройбера как документ человечности“. Издательство Lutherisches Verlagshaus, г. Ганновер, 2012 г., 176 с.
Комментарии