Илья Эренбург: увидеть Париж и умереть

Да, эти слова, которые пишут окологламурные барышни в соцсетях, принадлежат фотографу, публицисту Илье Эренбургу, который прошел всю Вторую мировую войну. Она началась для него в Испании в 1936 г., а завершилась в весеннем Берлине в мае 1945-го. До этого были революция 1905 года и период неприятия большевизма, сотрудничество с советскими пропагандистами, а после - тотальный контроль спецслужб с одновременным, почти свободным выездом за рубеж, как апофеоз, противодействие реабилитации Сталина и 15000 пришедших проститься с ним на Новодевичьем кладбище.

Но обо всем по порядку.

"Он этой поднебесной гари

И смеха выдержать не мог"

Мальчик Илья, родившийся в зажиточной еврейской семье, учился в московской гимназии вместе с будущим пламенным революционером и руководителем Коминтерна Николенькой Бухариным. В возрасте 14 лет он уже вышел на улицу во время кровавых событий 1905 года, примкнул к большевикам, а в 1908 -м был арестован и полгода просидел в тюрьме. Так и не дождавшись суда, юный Эренбург уехал во Францию, и, казалось бы, совершенно разочаровался в политике, вошел в круг декадентской богемы. Примечательно, что именно там он познакомился с Троцким, Каменевым, с Владимиром Ульяновым (Ленином) и даже бывал у последнего дома. Кстати, будущий вождь ему не особо понравился. Данные ему обидные прозвища: "Лысая крыса", "Картавый начетчик", "взбесившийся фанатик" говорят сами за себя.

Первая мировая война оторвала Эренбурга от публикаций стихов в парижских журналах и от его приятелей-модернистов. Он сотрудничает с "Биржевыми ведомостями", пишет для них репортажи с Западного фронта.

"Где камня слава, тепло столетий?

Европа - табор. И плачут дети."

После Февральской революции Эренбург вернулся было в Россию, но, после прихода к власти большевиков, опять отправился за границу, на этот раз в Берлин.

В 1922 году был опубликован странно-пророческий роман "Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников", в котором невольно были сделаны страшные пророчества относительно Второй мировой войны, сущности фашизма и даже атомную бомбардировку японских городов.

Сотрудничая с советской газетой "Известия", Эренбург исколесил всю Европу. Его талант активно эксплуатировали для создания положительного образа сталинизма в западных странах, а затем и для борьбы с фашизмом.

"Ты увидишь, как победа

Соберется налегке"

Когда в Европе началась война, Эренбург, основываясь на своих путевых заметках, репортажах из стран, в которых власти уже склонились перед Гитлером, написал роман "Падение Парижа".

На протяжении 4 лет он был собкором "Красной Звезды", готовил материалы для Совинформбюро.

Газеты с его статьями передавали из рук в руки. Константин Симонов рассказывал, что он собственными глазами видел рукописный приказ одного из партизанских отрядов, предписывающий использовать для раскурки прочитанные газеты, "за исключением статей Ильи Эренбурга". И.Эренбург и К.Симонов стали авторами популярного лозунга "Убей немца!", который на плакатах, в агитках интерпретировался, как "Убил ли ты сегодня фрица?" Гитлер лично дал распоряжение поймать и повестить Эренбурга, а подручные Геббельса прозвали его "Домашним евреем Сталина".

Но, несмотря на произносимые хлесткие фразы, Эренбург не был кровожаден. Его статья "Хватит!" была раскритикована заведующим отдела пропаганды и агитации Г.Ф.Александровым в ответном опусе "Товарищ Эренбург упрощает".

"Когда замолкает грохот орудий,

Жалобы близких, слова о победе"

Во время войны Эренбург стал самым популярным советским человеком в мире после Вождя народов. Его, скрепя сердце, беспрепятственно выпускали за границу. В обмен на видимость свободы, он жил под неусыпным контролем спецслужб, ему в любой момент могли поручить написать "правильный" отзыв на любое событие в политике и культуре. Его статьи перепечатывали западные издания.

Благодаря его личному и всегда рискованному вмешательству, многие люди избежали ареста и расстрела. Он сыграл решающую роль в  притормаживании "Дела врачей". Эренбургу предложили поставить очередную 67-ю подпись под письмом, в котором евреи радостно подтверждали свою готовность переселиться в Биробиджан. Вместо этого журналист написал Сталину личное письмо, в котором в мягкой форме намекнул, что высылка людей по национальному принципу может оказать дурную услугу в целом национальной политике. Риск был огромен, но Вождь вдруг внял доводам рассудка и эта волна репрессий постепенно сошла на нет.

В годы оттепели он смог познакомить советских людей с творчеством Цветаевой и Мандельштама, Бабеля, Слуцкого. Ему удалось даже организовать в Москве выставку Пикассо.

В 60-е годы Эренбург выступает в защиту правозащитного движения, набирающего обороты Самиздата. Он пытается спасти арестованных Синявского и Даниэля. Когда с ним в 1967 году случается обширный инфаркт, от которого он умирает, о похоронах, которые совпали с судебным разбирательством по делу диссидента Владимира Буковского, не сообщают в прессе, опасаясь, что они могут вылиться в выступления против цензуры. Но гражданская панихида собрала не менее 15 тыс. человек.

В сердце места нет ни злу, ни укоризне,

И легко былые годы вспоминать,

Если к горечи, к тревоге, даже к жизни

Начинаешь понемногу привыкать.

http://obzor.press/russian/2016012915428