Заря Востока над обломками статуи Свободы

Эммануэль Макрон, объявив о конце западной гегемонии в мире, предрек, что ее место займут Россия и Китай. Пришло ли время радоваться?

Российские СМИ наперебой цитируют слова президента Франции Эмануэля Макрона о «конце западной гегемонии в мире». Ничего удивительного. Для нас они равносильны признанию поражения проклятого Запада. Россия ликует! Экономически стагнирующая (рост ВВП в этом году ожидается на уровне 1%), демографически деградирующая страна, в которую вернулась массовая убыль населения, в которой уже пять лет подряд падают и без того невысокие доходы большинства населения, взяла да и победила проклятый Запад! Восторг! Парни в косоворотках и девушки в длинных белых платьях водят хороводы, напевая «ай-лю-ли, лю-ли, лю-ли» и прыгают через костер, отмечая выдающуюся победу, а руководитель главного информресурса разъезжает на машине западного производства с флагом страны-супостата, потому что ее народ, в кои то веки проголосовал с точки зрения Кремля, правильно…

Если же серьезно, то слова Макрона, по обыкновению, вырваны из контекста. Конечно, он говорил несколько о другом, а затем подтвердил, что возвращение РФ в клуб «приличных государств», с его точки зрения, возможно только после передачи Крыма Украине и прекращения войны в Донбассе. Но дело не только в этом.

Макрон, как европеец, пытается смотреть на вещи объективно, он готов учитывать интересы не только родной Франции и Европы в целом, но и России. Но, во-первых, в РФ такая позиция воспринимается исключительно либо как слабость, либо как лицемерие. Во-вторых, а в чем состоят интересы России, которые готов учитывать президент Франции? Я в данном случае говорю не о насущных, действительно жизненных интересах российского народа, который, например, нуждается в увеличении финансирования системы здравоохранения и народного образования или в серьезном повышении той зарплаты, которую получает большинство российских работников (как недавно было озвучено Росстатом, медианная зарплата в РФ составляет 34,3 тыс. рублей в месяц, что означает, что половина российских работников получает меньше этой суммы). Так вот, я не об этом, поскольку эти задачи в словосочетание «интересы России» не вкладываются ни Макроном, ни Путиным, ни Медведевым, ни кем-либо из наших записных патриотов.

Под «интересами России» все они, включая и душку Макрона, подразумевают возможность и право нынешней российской верхушки так или иначе контролировать постсоветское пространство в своих сугубо корыстных интересах. Собственно эту мысль Владимир Путин артикулировал не раз и не два, но однажды изложил весьма наглядно и образно, как он любит и умеет: «Мишка живет, ягодками питается, медком. Но разве медведя когда-нибудь оставят в покое? Нет. Медведя всегда будут пытаться посадить на цепь и вырвать зубы и когти — говорю это, имея в виду силы ядерного сдерживания. А потом чучело сделают или шкуру повесят на стенку», — сказал он в ходе большой пресс-конференции в декабре 2014 года.

Образ мишки-вегетарианца, питающегося «ягодками и медком» тут очень важен, поскольку наглядно объясняет неразумным западным «партнерам» Москвы, что они не должны соваться в его личный малинник. Тут, конечно, не мешает выяснить, где проходят границы сих заповедных мест. Наиболее простое объяснение состоит в том, что их внешний периметр идет вдоль границ бывших республик бывшего Советского Союза. Макрона и других европейских и американских симпатизантов российского лидера может и не явно, но такое толкование границ российского «малинника» вполне устроило бы. Правда, совершенно не устроило бы не только лидеров, но и народы Украины, Белоруссии, Молдавии, Грузии… Но похоже на их-то мнение наплевать не только в Кремле, но и в Елисейском дворце…

Европейские и американские борцы с «западной гегемонией», конечно, против империализма. Проблема в том, что под этим словом они, как обычно, подразумевают исключительно империализм американский. При этом нового, российского, империализма они не видят в упор. Однако тут возникает вопрос. Если вы готовы учитывать «интересы» одного «великого» государства, если готовы считать зоной его «интересов» другие страны, то чем вы отличаетесь от худших образцов империалистических держав XX века, также деливших между собой Европу? Таким образом «борцы с империализмом» сами становятся империалистами.

Однако пропутинская часть европейской и отчасти американской политической элиты плохо себе представляет амбиции нынешней российской власти, а также что ее ждет в случае реального (а не виртуального, по преимуществу, как сейчас) успеха последней на международной арене. Они, конечно, надеются, что если признать «права» России на постсоветское пространство, то все проблемы будут тут же решены. Этим людям стоило бы внимательнее прислушаться к лидеру РФ, которым они так восхищаются. 24 февраля 2016 года он вполне ясно ответил тем, кто питает такие наивные надежды: «Граница России нигде не заканчивается». Конечно, «это шутка», добавил он. Но мы-то прекрасно знаем, что в каждой шутке…

Вот и теперь, государственные РИА «Новости», проиллюстрировали слова Макрона о «конце западной гегемонии» еще одной подобной «шуткой».

Под статьей об этом его заявлении опубликована карикатура, на которой маленький французский президент на тоненьких ножках указывает на большой глобус со словами: «Представь одну большую страну, где на одном краю Лиссабон, а на другом Владивосток! Как красиво!» (насмешливый отсыл к старой доброй идее генерала де Голля о Европе «от Атлантики до Урала»). По другую сторону того же глобуса, опираясь на него, стоит могучий (не в пример крошке Макрону!) медведь с российским триколором, говоря: «…Особенно европейский федеральный округ!».

Под карикатурой два идеологически правильных комментария. В одном говорится, что «все западноевропейские страны, как были лицемерными, так такими и остаются. Это есть один их уроков мировой истории», а в другом Макрон назван «балаболом» и объясняется, что Россию «слушаться надо».

Все это — и сама карикатура, и комментарии под ней, очень точно показывает разницу менталитетов современных европейцев и значительной части россиян. Европейцы думают, что включение России в современную Европу возможно по тем правилам, по которым в нее уже влились более двух десятков государств — на правах действительно федералистских, когда у всех стран-членов ЕС, вне зависимости от их размера, экономического, политического или военного веса одинаковые права. Россия же готова включить в себя Европу (или хотя бы некоторые ее части) исключительно на правах одного из своих федеральных округов — то есть жестко подчиненной Москве территориальной единицы. И никак иначе. Исключительно на имперских, а значит, подавляющих свободу стран и народов принципах.

Впрочем, судя по всему, такая перспектива Макрону, Марин Ле Пен или итальянскому премьеру Джузеппе Конте кажется сейчас невероятной, а французский президент, готов поступить, как ему кажется, более тонко. Поскольку сегодня новое издание пакта Риббентропа-Молотова в Европе выглядело бы уж слишком неприлично, то почему бы не проделать что-то подобное в бывших французских колониях в Африке? Вероятно, так он рассуждает. Во всяком случае, то, что тема Африки будет обсуждаться в ходе предстоящих в сентябре визитов в Москву министров иностранных дел и обороны Франции с их российскими коллегами, предположил в своем комментарии RT руководитель Центра французских исследований института Европы РАН Юрий Рубинский.

Иными словами французская идея объединиться с «глубоко европейской Россией» против Китая (о чем также говорилось в цитированном выступлении Макрона) и США — не нова. Сегодня ее конечно очень сильно простимулировала изоляционистская, а по факту и антиевропейская политика Дональда Трампа. Это понятно.

Однако главный тезис Макрона — «конец западной гегемонии» — будучи воплощенным в жизни может стать губительной программой для всего человечества. Этот тезис, естественно тоже возник не просто так. Он вмещает в себя уже достаточно застарелое разочарование значительного числа европейцев в существующих у них институтах, их недовольство господством владельцев крупных корпораций не только в экономике, но и в политике. «Мы знаем цену этой демократии», — говорят в Европе те, кто никогда не жил при диктатуре. Но главное, что они предлагают взамен продажной буржуазной политике? Незыблемую мудрость обитателей Кремля? Которые не менее буржуазны и беспринципны, но при которых европейцы будут лишены всякого выбора? Это альтернатива?

Если «западной гегемонии», которая вместе с колониализмом несла народам Азии, Африки и Латинской Америки самые передовые достижения науки, техники, культуры, включая и политическую культуру, приходит конец, то что это означает? Что Европа и Америка готовы примерить на себя «восточную гегемонию»? Причем последняя пока лишь подбирается к западным стандартам уровня жизни, образования и науки на базе все тех же западных технологий.

При этом мы прекрасно понимаем, что под «восточной гегемонией» подразумевается отнюдь не Япония, давно вестернизированная и в политическом смысле много десятилетий являющаяся уже частью западного, а не восточного мира. Скорее всего, это и не Индия. Она хоть и входит в пятерку крупнейших экономик планеты по объемам ВВП, однако, с одной стороны, в политическом смысле (все же парламентская республика), как и Япония, ближе к Западу, чем к востоку. С другой, эта страна обременена массой тяжелейших и сложнейших социально-экономических проблем — например, около трети индийцев все еще неграмотны, преодоление массовой нищеты также является серьезнейшей задачей.

Методом исключения мы логично приходим к выводу, что новая гегемония, которой застенчиво собирается уступить место Европа — гегемония китайская — с единственной и никогда не ошибающейся партией. То есть с тем типом той прекрасной «демократии», которая уже была в Советском Союзе и его сателлитах. Готовы ли европейцы подчиниться этой новой гегемонии? Имеют ли они на это право с учетом тех морей крови, которые пролились в Европе в XX веке? За это ли боролись европейцы? Готовы ли они подчиниться новой диктатуре — неважно пекинской или чуть более мягкой — кремлевской, или найдут в себе силы побороться за свободу?